Джек устремился вниз. Он почти скрылся из вида, когда понял, что мы не шевельнулись.
– Пошли, – рявкнул он.
Мы с Табом посмотрели друг на друга, а потом на кровать, которую АРРРХ!!! подняла над нашими головами как пушинку, кивком призывая нас двигаться, ее рога царапали мои постеры и переставляли модели на полке.
Я начал спускаться черепашьими шагами. Вскоре глаза привыкли к тусклому оранжевому свечению, идущему снизу. Но все равно это была лестница без перил, и я шел осторожно, чем раздражал Джека. Он вздыхал и перелетал через три или четыре ступени. Я чувствовал себя неумехой по сравнению с этим тринадцатилетним пареньком, но что еще я мог поделать? Вдыхал солоноватое зловоние тролля, пытался не обращать внимание на слизь и стук странных присосок и сосредоточиться на медленном и ритмичном спуске. Тем временем Таб обеими руками держался за мою футболку.
Десять минут мы шли через слой ледяного воздуха. Потом погрузились на более низкий уровень, он оказался теплее, а затем стал даже жарким и душным. Теперь свет исходил от масляных ламп, тех же, что я видел в предыдущий раз, и наконец-то я разглядел окружающие меня стены. Ступени внезапно кончились, и я оступился. Таб всем весом навалился сзади, и мы начали падать, но теплые дрожащие щупальца обвили нас под мышками и вернули в прежнюю позицию. Я пытался выглядеть благодарным, но внутренне поежился от отвращения. Джек выбрал один из трех каменных проходов и устремился в освещенный лампами тоннель. Меня не привлекала мысль остаться наедине с двумя троллями, как бы мило они себя ни вели, и я припустил за ним. Почти минуту пришлось бежать по сумрачному тоннелю, прежде чем я его нагнал.
– Дядя Джек, подожди, – позвал я. – Ты должен все объяснить. Ну хотя бы часть. Хотя бы малюсенькую часть? Я не понимаю, почему ты привел нас сюда. Ты сказал, что хочешь, чтобы мы отправились на охоту. Слушай, это отлично, просто замечательно, дедушка однажды взял меня на охоту за грибами. У меня хорошо получалось, нашел двадцать грибов. Я не прочь помогать, правда. Но мы с Табом немного озадачены, так что не мог бы ты просто…
Джек развернулся. Хотя я был на два года старше (или на сорок три года младше, это как посмотреть), мы были одного роста.
– Дедушка? – спросил он.
– Да. Дедушка. Однажды мы…
Глаза Джека сверкнули.
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что человек, которого я называл дедушкой, это отец Джека. Я почувствовал себя отвратительно, потому что знал, какой вопрос он задаст следующим.
– А он..? – Джек оставил конец вопроса висеть в воздухе.
Я сглотнул.
– Умер пять лет назад.
Джек несколько секунд моргал, а потом кивнул. Он понурил голову и, казалось, впервые заметил свою замотанную проволокой правую руку. Он поворачивал ее туда-сюда и оглядывал самодельные доспехи с таким видом, будто в руку впилась колония пиявок.
– Я так по нему скучал, – прошептал он.
– Пойдем со мной наверх, – сказал я. – Папа так обрадуется. Он и вправду никогда не прекращал тебя искать.
Джек оглядел меня словно в поисках доказательств нашего родства.
– Ты Старджес, – сказал он.
– Вроде так.
– А знаешь, что означает эта фамилия? Джимбо… то есть твой папа тебе когда-нибудь рассказывал?
– Нет.
– А папа… то есть твой дедушка тоже никогда не рассказывал?
– Жаль.
Джек разочарованно стиснул губы.
– Она происходит от древнего слова стиргар. И означает наконечник боевого копья. Это имя воина.
– Здорово, – сказал я.
Джек наклонился ко мне и буркнул:
– Нет. Вовсе не здорово. Это тяжкая ноша. Еще до того, как мы закончим, ты решишь, что предпочел бы родиться с другим именем. Захочешь проснуться другим человеком. Потому что воины идут на войну. А война – это не забава. Война – это кровь. Живые превращаются в мертвецов, и иногда именно тебе приходится сжигать останки. А когда они умирают, Джим, то не по-тихому. Они кричат. До конца твоих дней эти звуки будут лишать тебя сна.
За спиной, в нескольких поворотах тоннеля, я расслышал грузные шаги, шелест извивающихся щупалец и топот кед отсутствующих персонажей.
– Ладно, – сказал я. – Ты меня убедил. Не хочу я вступать в ваш клуб.
– У тебя нет выбора, – хмыкнул он. – Через каждые несколько поколений в семье Старджесов рождается воин, паладин. Возможно, это ты, Джим. А может, и нет. В любом случае, придется это выяснить. Я больше не могу заниматься этим в одиночку. Кое-что случилось. И каждый паладин на счету.
– А есть и другие? Ты не мог бы взять их вместо меня? Где они?
Джек пожал плечами.
– Конечно, есть и другие. Из других семей. Наверное. Где-нибудь. Если еще живы. Но все нити потеряны. Остались только мы с тобой, – он еще раз критически оглядел мое тощее тело. – Ты и я и битва не на жизнь, а на смерть.
Из-за угла появился Таб с застывшей жутковатой ухмылкой. За его спиной двигались два не похожих друг на друга тролля, один оставлял за собой клочки шерсти, а другой – полоску слизи. Джек развернулся на каблуках и зашагал дальше.
Таб схватил меня за плечо и бодро заговорил:
– Да уж, Джим, вот спасибочки, что оставил меня наедине с дозором троллей.
– Прости, Таб.
Он подтолкнул меня в сторону Джека и понизил голос.
– Они так тараторили, что меня чуть не вырвало. Не знаю, может, спрашивали, не хочу ли я пакет сока, или планировали меня расчленить. Я их не понимаю, Джим. Пожалуйста, не забывай об этом. Это все равно как оказаться запертым в яслях. За исключением того, что малыши могут тебя съесть.
Моргунчик на своих невообразимых ногах подошел ко мне бочком, юбка с медалями зазвенела как колокольчики на ветру.
– Не орошай свою орденскую ленту слезами, – сказал он. – Боюсь, твой дядя был грубоват, отвечая на твои вопросы? Понимаю, что такое поспешное знакомство далеко от идеала. Кстати, идеальный способ, согласно нашим традициям, с которыми я хорошо знаком, это написанное клинописью на табличке приглашение к полуденному чаю с поеданием сочного козьего пудинга и декламацией оды дружбе «Эпос о Грейнхарте Ухмыляющемся», откуда ты вместе с твоим товарищем по оружию, как, впрочем, и мы, будем попеременно читать строфы голосами Старейшин Старого Света. Ого! Как бы я насладился, прокричав голосом Ревуна Нежного, а вы бы вторили ласковыми тонами Вонючки Приветливой. Увы, мы живем во времена, что плохо подходят для длинных поэм. По этой причине, как и по прочим, молю тебя простить резкость дяди. С того мгновения, как мы привели его в наш мир, его жизнь полна лишений.
– Это вы его похитили?
– Строго говоря, это сделала АРРРХ!!!.
– Мальчик украден, – сказала АРРРХ!!!. – Мальчик печален. Печальный мальчик.