Отец, глядя на сына, который внезапно замирал и прислушивался, только головой качал:

«Ему бы в войнушку играть, да по деревьям лазить, а он всё один бродит. Плохо, что друзей у парня нет. С другой стороны способности к музыке. Радоваться надо, да развивать, а не блаженным по деревне слыть».

Он с любовью смотрел на босоногого мальчишку с торчащими во все стороны рыжими волосами и чуть приплюснутым веснушчатым носом. Вид у него был бы озорной, если бы не огромные с лёгкой косинкой зеленовато-карие глаза. Их пронзительный, даже слегка колючий и совсем не детский взгляд, словно рентгеновский луч, проникал сквозь собеседника, заставляя ёжиться от смутного беспокойства. Но мальчишка был робким и застенчивым, и оттого казалось, что живут в нём два человека: смешливый парнишка и умудрённый жизненным опытом мужчина.

«Весь в батю покойного уродился: и внешностью, и талантом. Тот был первым гармонистом в округе. Парню в городе надо учиться, но как жену убедить?» – вздыхал отец, но за деревенскими хлопотами разговор всё откладывал.

Однажды раздобыл где-то старую губную гармошку, подал сыну и сказал:

– Вот, Санька, учись пока на этой штуковине! Хватит впустую соловьём заливаться. Если будет получаться, мамку уговорим и повезём тебя в город – учиться на флейте!

– На флей-те? – изумлённо вытаращил глаза мальчишка, – а какая она? На что похожа?

– Флейта, сынок, похожа на свирель пастушка, и звучит она чудно: то словно лёгкий и тёплый ветерок дует, то звонкий ручей журчит – переливается.

В армии к нам военный оркестр приезжал, был в нём флейтист, такой же рыжик, как ты. Играл – дух захватывало! Я после концерта подошёл к нему, уж больно хотелось посмотреть на волшебный инструмент. Паренёк показал, конечно, даже дал подержать, а потом сказал, что слово флейта так и переводится – дыхание – ды-ха-ни-е-е… – вот так она звучит. А ты учись, учись, – провёл он шершавой ладонью по голове сына, пытаясь пригладить непослушные вихры. Потом вздохнул и шаркающей походкой направился в свинарник, по дороге вспоминая свою молодость.

Часть 2. «Родные люди»

Когда он пришёл из армии, на зависть местным ребятам, окружили его самые видные невесты – выбирай любую! С виду – богатырь, в душе – мечтатель, он совсем не похож был на деревенского парня. Голубые глаза рыжеволосого богатыря смотрели на мир слегка удивлённо и восторженно. Даже армейская «наука» не помогла – не спустился парень с небес, всё витал в облаках – грезил дальними странами. Может, тем и привлекал девчат, что один только взгляд на него обещал им жизнь, полную приключений.

Вернулся он в родительский дом, собираясь отдохнуть от нелёгкой службы, погулять вволю, да насладиться домашней едой. Потом податься в город, о котором мечтал ещё в детстве, забравшись на крышу сарая и разглядывая далёкие огни. Тогда и дал себе слово уехать после армии из пригородной деревни с её размеренно-тусклой жизнью. Скука же неимоверная! А вот в городе… В городе жизнь совсем другая!

Но, не отгуляв и месяца, неожиданно для всех женился на деревенской девке, давно потерявшей надежду выйти замуж. Мало того, что была она полная и небольшого росточка, так ещё и намного старше, а главное – характер у неё был бойцовский! В детстве никому не давала спуску – била смертным боем и девчонок, и мальчишек! А когда настала пора замуж выходить, парни её дом стороной обходили, помня полученные синяки и шишки. Прождав какое-то время, она махнула рукой – больно надо! – и зажила своей жизнью. Торговала на рынке, складывая копейку к копейке. Для чего собирала, и сама не знала, вроде достаток был, но не пропускала ни одного рыночного дня в городе. Сама не съест, родителям не даст – всё на продажу, а деньги в банку, да в погреб! Люди только плечами пожимали: «Куда и на что копит?»

А тут подвернулся жених. Что ж не воспользоваться случаем, если парень такой тюфяк? Воспользовалась. Родители, уставшие от властного чада и от радости, что засидевшаяся в девках дочь, наконец-то, нашла себе мужа, одарили молодожёнов щедро – отдали новый дом, выстроенный давным-давно для единственной дочери, да нагнали полный двор скотины.

Молодой муж сначала сопротивлялся – всё порывался уехать с женой, а потом смирился. Оставив мечту о жизни в большом городе, устроился на работу трактористом, и потекла размеренная деревенская жизнь. Вскоре родился сын. После долгих споров записал в сельсовете Александром, а звать стал Санькой. Жена, хоть и дала согласие, имя не приняла и звала мальчишку на деревенский лад – Шуркой. Молодой папаша на радостях в свободное время принялся мастерить всякие деревянные поделки: качалку, столик со стульчиком, потом кроватку – всё занятие.

Только изредка, укачав малыша и переделав домашние дела, уходил крадучись на излюбленное место – под раскидистую иву, что росла на излучине реки. Поглядывая на далёкие огни большого города, всё пытался услышать и почувствовать вкус той жизни, о которой мечтал в армии. Выкурив не одну дешёвую сигарету, вздыхал и понуро брёл в новыйдом, в стенах которого чувствовал себя чужаком.

Но сына любил и, покачивая колыбель, пел ему о далёких странах, в которых живёт птица по имени Мечта. Молодая жена, бережно разглаживая бумажные купюры, вырученные от продажи молока и масла в том самом городе-мечте, о котором пел муж, только ухмылялась и ворчала на мать, что снова насыпала курам слишком много зерна.

Так они и жили. Муж, занятый работой, да маленьким сыном, казалось, всё реже мечтал о синей птице, а жена всё бережнее разглаживала бесконечные купюры, да между делом раздавала подросшему сынишке подзатыльники за то, что натворил и не натворил. На всякий случай. Что не шлёпнуть, если ребёнок малахольный уродился. Весь в папашу!

После очередной маминой расправы и сбежал Санька в поле, где встретил свою мечту – песню облака, дождя и радуги, которая крепко засела в мыслях. А уж когда отец подарил губную гармошку, никакие подзатыльники не могли больше испортить ему настроение. Получив «по заслугам», мчался он на берег реки и играл, слушая птиц и наблюдая за бегущими вдаль облаками.

Однажды, засидевшись на круче, Санька вернулся домой особенно поздно. Осторожно, чтобы не стукнуть дверью и не разбудить родителей, зашёл на кухню и замер – мама не спала! Она сидела за столом, на котором вперемешку с грязной посудой валялись клочки бумаги, рассыпанные таблетки, пузырьки. Под столом – осколки битой посуды, стёкла и деньги – много денег! Столько он не видел за всю жизнь! Санька так привык к чистоте в доме, за которой ревностно следила мама, к бережному отношению к вещам и, особенно – к деньгам, что увиденное его потрясло! Как и её вид. Всегда опрятная и невозмутимая, сейчас мама была похожа на растерянную Бабу-Ягу из книжки, которую малышу-Саньке читал когда-то папа. Обычно заправленные под косынку волосы, свисали на лицо сосульками, закрывая красные глаза и опухший нос. Губы кривились то ли от обиды, то ли от боли. Лежащие на столе руки слегка подрагивали, сжимая побелевшими пальцами любимую папину кружку. Саньке показалось, что та сейчас треснет и развалится на мелкие кусочки. Он испугался и словно на мгновение очутился в той страшной книжке-сказке! Малыш-Санька не мог поверить в такую несправедливость…