— Ну так зачем тогда?
Он рассмеялся:
— Хочу попробовать.
Ну до чего на него похоже! Я невольно улыбнулась, но тут его губы дотянулись до меня и добились совсем не улыбки.
Отклонив меня назад и удерживая на весу сильными руками, он открыл себе поле для действий. Мои ноги лежали у него на плечах, а его руки у меня на пояснице — в невозможном, немыслимом акте. Я все порывалась велеть ему поставить меня на ноги, вести себя разумно, но как только слова готовы были слететь у меня с губ, он делал что-нибудь такое, что я забывала обо всем.
Руки у него едва ощутимо начали дрожать как раз в тот момент, когда внизу у меня начала нарастать знакомая нежная тяжесть. Это была гонка — успеет ли он довести меня до вершины раньше, чем ему придется разжать руки. Парой чувственных мгновений раньше я бы велела ему меня отпустить, но теперь наслаждение перешагнуло тот эгоистичный порог, когда все отступает в сторону, и желание разрядки пересилило великодушие. Я хотела, чтобы он закончил начатое. Хотела, чтобы он бросил меня через влажный, жаркий край.
Кожа у меня начала светиться, словно стоячий пруд, в котором отражается луна. Рис вызвал к жизни мою магию.
Ему пришлось все же переступить на коленях, упереть меня спиной в перила. Вода полностью покрывала нижние ступени, и я смогла опереться на деревянный брусок руками, как оперлась бы на изголовье кровати. Поднявшись по ступеням еще немного, он уложил меня поудобней и дал волю губам, прежде чем дать волю другим частям своего тела.
Я ловила отблески сияния, льющегося от моих волос и глаз — рубиновые, изумрудные, золотые. У Риса кожа засияла белым светом с игрой теней — словно под ней пробегали облака или нечто иное, что я не могла ни разглядеть, ни угадать.
Я была уже на краю — вот почти, почти, почти… и вот еще одно движение языка, и растущее между ног тепло рванулось вверх и пролилось, танцуя жаркой волной по всему моему телу, заставляя податься бедрами вперед, ближе к Рису. Он впился в меня, продлевая, растягивая наслаждение, один оргазм перетекал в другой, пока я не заорала в голос, навстречу нависшей прямо над нами луне.
Только когда я обмякла, неспособная даже держаться за перила, только тогда он остановился и встал на ноги, увлекая меня за собой. Поднявшаяся вода мягко меня поддерживала, Рис помогал ей своим телом. Холод воды никак ему не помешал — он был твердый, большой и нетерпеливый.
Море плескалось меж наших ног. Переход от поцелуев был слишком быстрым, и я закричала, когда Рис в меня вошел — мне казалось, будто мной овладевает не только он, но и океан.
Он в самозабвении прижал меня к перилам, сопротивляясь морю, стремившемуся нас утащить. Я обвила его талию ногами, схватилась за плечи, поцеловала в губы. У него на губах, соленый и свежий, ощущался мой вкус, перемешанный с морем, неузнаваемый.
Глаз Риса снова обрел синеву — магия собственным светом окрасила три его кольца, вернув мне голубое небо дня — если небесная синева может пылать огнем.
Рис скользил внутрь и наружу, и волны то бросали нас навстречу друг другу, то стремились растащить, словно ревновали к наслаждению, которым упивались мы. Во мне снова стала нарастать теплая тяжесть, но теперь глубже, дальше.
Не знаю, прошептала я или заорала:
— Скоро, скоро!
Он понял, стал двигаться быстрее, глубже и чаще, и каждый удар прокатывался громом по мне, и волны словно хотели помочь ему найти нужную точку, но Рис их не пускал. Он заполнял меня целиком, и вот я уже орала в голос, вцепившись ногтями в его спину, яркими полумесяцами на его белой коже отмечая невероятную радость тела.
Я выкрикивала его имя морю и ступеням лестницы, я чувствовала, как он заставляет себя держать ритм, и это так меня заводило, что я кончала снова и снова, и только когда я потеряла счет оргазмам, он позволил себе сделать последний, самый глубокий удар и откинуться назад, выгнув спину, уставясь в небо.
Вместе с ним я разрядилась еще раз, последний, и тут же аромат роз пролился на нас дождем розовых лепестков, поплывших по морю. По коже еще одним, ни на что не похожим, оргазмом пробежала магия, оставив мурашки, но было не холодно — нет, тепло, очень тепло. Так тепло, что море уже не казалось холодным. Двойное сияние наших тел слилось воедино, мы могли, наверное, сотворить новую луну и запустить ее в небо — луну с глазами из жидкого огня, пылающих изумрудов, расплавленных гранатов, горячего золота, сапфиров такой синевы, что заставили бы небо рыдать от зависти. Волосы белой пеной клубились у лица Риса, одевали плечи, сливались с белым сиянием наших тел.
Только теперь я вспомнила, что нам надо было поставить круг, чтобы сдержать магию, удержать ее под контролем, но было уже поздно. Сила рванулась сквозь нас, вверх и вдаль, в ночь. Мне случалось уже высвобождать силу, но никогда еще она не ощущалась такой целеустремленной. Раньше ее действие было практически ненаправленным, почти случайным, а сейчас наша соединенная энергия будто искала что-то, летела, как ракета к цели.
Мы ощутили ее удар — я почти ждала эха от далекого взрыва, но удар был беззвучный. Нас сотрясло взрывной волной, Рис еще раз вонзился в меня и оба мы закричали — от собственной разрядки и от разрядки магии за много миль от нас.
Только когда сияние нашей кожи стало меркнуть, превращаясь в слабое контурное свечение вместо добела раскаленного света, только тогда Рис расслабленно опустился на колени со мной в руках, и я скользнула по перилам вниз. Море приняло наш вес, попытавшись стащить дальше по ступеням. Рис переполз повыше, где море не грозило нас смыть.
С дрожащим смешком он усадил меня себе на колени, прислонившись спиной к ступенькам.
— Что это за магия была? — спросила я еще неверным голосом.
— Магия волшебной страны, создающая ситхен.
— Полый холм в Лос-Анджелесе?
Он кивнул, с трудом восстанавливая дыхание.
— Я кое-что успел уловить. Это здание. Новое здание, возникшее по волшебству.
— Где? — спросила я.
— На улице.
— На какой улице?
— Не знаю, но узнаю завтра. Оно меня зовет.
— Рис, но как ты объяснишь появление нового дома из ниоткуда?
— Не придется объяснять. Так и полые холмы появились когда-то, а все вокруг считали, что они были на этом месте испокон веков. Если магия действует как ей положено, все будут думать, что дом там стоял всегда. Я в него перееду, как «новый жилец», но дом будет казаться старым и соседи будут его «помнить».
Я положила голову ему на грудь; сердце у него билось еще учащенно.
— Ситхен — это все равно что новый двор фейри?
— Да.
— То есть, в сущности, волшебная страна только что сделала тебя королем?
— Не верховным королем, не Ард-ри, но — да, одним из малых королей.