— Оказалось, она притворялась человеком, а на самом деле чистокровная брауни. Ты была права насчет хирурга — ему нужно было точно знать ее происхождение, прежде чем браться за реконструкцию лица. Почему это так важно, кстати?
— Фейри регенерируют не так, как люди, а куда быстрее. Если бы хирург не знал, что она брауни, он мог бы не успевать за скоростью роста ее кожи.
— А еще, — добавил Джереми, — существуют материалы — металлы и синтетические лекарства, — которые смертельно опасны для фейри, особенно для малых фейри.
— И анестетики на нас не все действуют, — сказала я.
— Ну вот, для этого вы мне здесь и нужны. Никто из нас не подумал бы о хирурге и не знал бы этих подробностей о брауни. Нам нужен в штате сотрудник-фейри на такой вот случай.
— Я слышал, что вы сейчас активно вербуете фейри на службу в полиции, — сказал Джереми.
— Да, для таких расследований, да и просто для связи с населением. Вы же знаете, фейри нам не доверяют. Мы для большинства — те самые люди, что выгнали их из Европы.
— Ну, не совсем те самые, — возразил он.
— Да, но ты понимаешь, что я имею в виду.
— Увы, да.
— А кто-нибудь уже изъявил желание? — спросила я.
— Пока не слышала.
— А есть требования к внешности? Насколько кандидаты должны походить на людей? — спросила я.
— Насколько я знаю, расу не лимитировали. Просто нужны фейри в составе полиции. Мы думаем, многое будет легче. Ну вот, например, есть у нас на примете нечто вроде подпольного клуба педофилов, где используют фейри, похожих на детей.
— Это не педофилия, — возразил Джереми. — Фейри соглашаются по доброй воле, а возраст у них обычно перевалил за сотню лет, куда уж легальнее.
— Не в том случае, если это за деньги, Джереми. Проституция есть проституция.
— Ты же знаешь, что у фейри этого понятия нет.
— Знаю. Вы относитесь к попыткам регулировать секс как к попыткам ограничить вашу свободу распоряжаться собственным телом. Но это не так. Вообще-то, пусть я на публику этого не скажу, но если похожие на детишек фейри могут удовлетворить этих извращенцев — я только рада. Меньше настоящих детей пострадает. Но нам надо иметь выходы на таких фейри — они могут знать, к примеру, не вовлечены ли в проституцию настоящие дети.
— Мы наших детей оберегаем, — сказал Джереми.
— Но из ваших стариков не все посчитают ребенком подростка лет шестнадцати.
— Да, разница культур, — согласился Джереми.
— Если вы дадите индульгенцию взрослым фейри, которые обслуживают педофилов, они вам помогут найти тех, которые преследуют детей, — сказала я.
Люси кивнула:
— Я знаю, что они выглядят детьми, свеженьким мясцом, легкой добычей, и от людей их часто не отличить, и обращаются с ними соответственно — но стоит им защититься с помощью магии, как они тут же оказываются нарушителями федерального закона.
— И первый арест за проституцию вдруг оборачивается обвинением в магическом воздействии, а это срок куда больший, — договорила я.
— А что с тем фейри, который убил в тюрьме заключенного, пытавшегося его изнасиловать? Он теперь под судом за убийство? — спросил Джереми.
— Он расколол тому типу голову будто куриное яйцо, — напомнила Люси.
— Ваш закон обращается с нами как с чудовищами, если у нас случайно не окажется дипломатического иммунитета или знаменитой принцессы.
— Ты несправедлив, — сказала я.
— Я несправедлив? В Америке еще ни один сидхе в тюрьме не сидел. А я из малого народца, Мерри. Поверь мне на слово, люди всегда относились к вам не так, как ко всем остальным.
Мне хотелось возразить, но аргументов не было.
— Вы не спрашивали у хирурга, не оперировал ли он других фейри? — спросила я у Люси.
— Нет, но можем спросить.
— Погибшие феи-крошки выглядели вполне типично, но лучше бы проверить, не пытались ли они сделать что-нибудь, чтобы приблизиться к человеческому облику.
— Но смысл? Все равно они ростом с куклу Барби, кто их примет за человека?
— Некоторые феи-крошки могут менять рост — до трех-пяти футов. Не самая обычная способность, но встречается. И тогда уже и крылья можно подвязать — разные крылья по-разному.
— Серьезно? — спросила Люси.
Я глянула на Джереми.
— Была такая звезда немого кино — фея-крошка, которая прятала крылья, — сообщил он. — И еще я официантку одну знал когда-то.
— И что, никто из клиентов ничего не заподозрил?
— Она пользовалась гламором.
— Не знала, что феи-крошки так хорошо им владеют.
— О, из них многие владеют гламором лучше сидхе, — сказала я.
— Ну дела! — поразилась Люси.
— У нас есть древнее присловье: феи-крошки идут первыми, а мы за ними. Из него вроде бы следует, что феи-крошки появились раньше всех нас. Не сидхе или древние боги измельчали и стали ими, а скорее наоборот — из них появились мы.
— И это правда? — спросила она.
— Насколько мне известно, никто не знает.
— Это наш вариант вопроса о курице и яйце, — усмехнулся Джереми. — Кто появился раньше, феи-крошки или сидхе.
— Сидхе говорят, что мы, но, если честно, свидетелей я не знаю.
— Несколько фей, убитых там на холме, работали по найму, — сказала Люси. — Но я думала, они работали в своем обычном облике. Мне в голову не приходило, что они могли притворяться людьми.
— А кем они работали? — спросила я.
— Одна — портье в гостинице, у другого — свое дело по уходу за газонами, еще были ассистент флориста и гигиенист-стоматолог. — Она нахмурилась. — Насчет последнего я и сама удивилась.
— Я бы проверил повнимательней его и девушку из гостиницы, — сказал Джереми.
— А остальные чем занимались? — спросила я.
— Один работал у того, кто за газонами ухаживал, и двое были безработные. Насколько я поняла, они были профессиональными цветочными феями, как бы ни понимать это слово.
— Понимать так, что они ухаживают за своим конкретным видом растений, чаще цветов, и работа ради денег им не нужна, — ответил Джереми.
— Имеется в виду, что у них достаточно магии, чтобы не приходилось зарабатывать на жизнь, — пояснила я.
— А это типично для фей-крошек или скорее нет?
— Бывает по-разному, — сказала я.
В кармане у Люси зазвонил телефон. Она несколько раз сказала в трубку: «Да, сэр», закончила разговор и вздохнула.
— Тебе лучше выйти наружу, Мерри. Не скрываясь под маской. Это мой непосредственный начальник, он хочет, чтобы ты показалась репортерам, и они разошлись. Их там столько, что ребята боятся выносить тела чтобы в толпе не застрять.