– Ты – Земцова, мне рассказывал про тебя Ломов. Ты ведь работала на Крымова, так?
– Так… – прошептала, давясь от сухости во рту, Юля. – Ну и что с того?
– На кого ты сейчас работаешь? Кто тебя нанял? Ведь не случайно же ты оказалась в «Черной лангусте». Это Бахрах-младший тебя нанял? Этот недоносок?
– Меня никто не нанимал. Просто мы с подружкой приехали в Москву, чтобы отдохнуть, походить по барам. Я ни на кого не работаю…
– Или же тебя нанял Герман, бармен ресторана, в котором работает Дмитрий? Тебе лучше отвечать, чем молчать.
– Но что вам нужно от меня? Вы хотите, чтобы я работала на вас?
– Я знаю про вас с Дмитрием. Знаю, что вы встречались. Мне рассказали. Но дело не в этом. Сейчас меня больше всего интересует, кого высматриваешь ты в этом баре. И почему именно здесь? Он назвал мне «Черного мангуста», но такого бара в Москве нет, поэтому я здесь, в «Лангусте». И у меня, поверь, есть множество причин быть тут. А вот что здесь делаешь ты и этот педрила Герман?
– Хорошо, я скажу… – Она почувствовала, как острие ножа прошло сквозь одежду, ей даже показалось, что она уже намокла от крови. – Я тут из-за Германа. Меня попросили проследить за ним.
– Кто?
– Один человек, которому Герман задолжал крупную сумму денег, – она придумывала на ходу, чтобы только заморочить голову Фиолетовому.
– И что ты выяснила? Зачем он сюда приехал?
– Дело в том, что этот человек, ну, которому он задолжал крупную сумму, не мужчина, а женщина. Герман находился с ней в связи. Она много старше его, она любит его… А тут вдруг выясняется, что он тайно собирается лететь в Москву. Она подозревает, что у Германа в Москве есть другая женщина. Мне поручено выяснить, так ли это. Обычное дело. У нас таких дел много… И я не вижу смысла вспарывать мне за это живот.
– Но что он делает в «Черной лангусте», почему он приехал именно сюда? Он знает тебя в лицо? – Он нервничал и, задавая вопросы, вел себя крайне неосторожно, выдавая важную, по мнению Земцовой, информацию, первому встречному. По его лицу катился пот, свободная рука, которой он барабанил по столу, тряслась. Да и та, что держала нож, тоже подрагивала, причиняя ей боль.
– Знает, конечно. Мы виделись с ним в ресторане, где работает Дмитрий. (Она понимала, что с этим типом нужно быть откровенной лишь в мелочах, на которых он попытается ее подловить, чтобы уличить во лжи.) Вообще-то я старалась изменить свою внешность, видите, разрисовала лицо, поэтому думаю, что он вряд ли узнает меня. Хотя, вы же узнали… Но… когда же вы видели Германа, если его здесь нет? Вы давно в баре? (Неужели мы с Женькой его просмотрели?)
– Не твое дело. Я здесь не из-за него. Я ищу другого человека. Но ее здесь нет, я выяснил. Под ее именем скрывается какая-то шлюха. Ты поможешь мне?
– Бесплатно? – она продолжала играть несвойственную ей роль жесткого и принципиального дельца.
– Нет, вы только посмотрите на нее: у нее в животе торчит нож, а она думает о деньгах. Ненавижу вас, баб… Для вас деньги – это все.
– Дмитрий тоже так говорил, – пролепетала она, невольно вспоминая их последний откровенный разговор.
– Мне плевать на то, что он говорил. Мне вообще на все плевать. Я хочу только одного – найти Гел. Ты поможешь мне?
– А кто такой Гел? – употребляя мужской род применительно к Гел, она больше всего боялась переиграть. Ведь Фиолетовый только что сказал: «Под ее именем скрывается какая-то шлюха»… Но она могла не обратить на это внимание!
– Не «такой», а «такая»! Это баба, я же говорил! Потом объясню… Ты встречалась с Дмитрием, помогала ему организовать похороны этого Бахраха. Разве ты ничего не знаешь о письме? Ты лучше признайся мне, – он разговаривал с ней ласково, как говорят убийцы со своей жертвой, прежде чем убить ее, – что ты знаешь о письме?
– Да, я встречалась с Дмитрием, пока не поняла, что он… так скажем, не совсем здоров. И я действительно помогла ему с похоронами отца. Но я ни о каком письме ничего не знаю…
– Отец перед смертью отправил ему письмо. Он не показывал его тебе? Ведь он в силу своего характера не мог его тебе не показать или хотя бы рассказать!
– Подождите… Письмо… Кажется, друг отца принес ему какую-то записку…
– Да не записку, а письмо! – зарычал Фиолетовый. – И этот идиот разорвал его и бросил в мусорное ведро. И та баба, которая наняла тебя, наверняка что-то о нем знала, потому и наняла тебя, чтобы ты проследила за Германом, который, судя по всему, достал письмо из ведра… Стала бы она тратить бабки на то, чтобы проследить за своим любовником аж в Москве, как будто на месте, там, в Саратове, его нельзя было заловить на ком-то другом… Ерунда…
У Юли кружилась голова. И от страха, и от нелепости ситуации, и от безвыходности положения. Кроме того, Фиолетовый явно не шутил, и нож продолжал сверлить своим острием ее живот. Боль была резкая, и от нее темнело в глазах.
– А Герман, к твоему сведению, прилетел сюда не к бабе, точнее, к бабе, но не к любовнице, а к той самой Гел, про которую писал Бахрах…
– Но я ничего не знаю и не понимаю! Кроме того, я чувствую, что сейчас потеряю сознание. Отпустите меня, уберите руку… У меня там кровь. Зачем вам убивать меня? Я ничего не знаю, кроме того, что Герман недавно вышел отсюда с той самой девушкой, которая танцевала на сцене. Я даже имени ее не знаю. Они пошли в соседний дом, думаю, переспать… Вы же можете это проверить!
– Да я и сам видел, куда они зашли… – он тяжело вздохнул. – Похоже, ты действительно мне не лжешь… Тогда скажи, а кто та девушка, с которой ты была? Она москвичка?
– Нет, это моя подруга. Ей понравился один парень, и они, видимо, ушли… Но это ее личное дело.
– Где ты остановилась?
– Пока еще нигде. Мы оставили вещи в камере хранения и приехали сюда.
– И где же будете ночевать?
– У меня в Москве живет один друг, Харыбин… – она не хотела вмешивать в эту грязную историю свою мать.
– Харыбин? Эта сволочь? И ты с ним знакома?
– Он – мой бывший муж, но у меня с ним сохранились приятельские отношения… – лгала она, предпочитая иметь дело с ненавистным ей Харыбиным, нежели переживать за родную маму.
– Ну еще бы, ведь он поддерживает деловые отношения с твоим любовником, Крымовым… Они там… ворочают такими делами… Мошенники. Сволочи.
А он хорошо осведомлен. Знал покойного министра экономики Ломова. Знаком с Крымовым, Харыбиным и даже считает их сволочами. Чем же они ему все так насолили? Кто он? И кем приходится Бахраху?
– Так ты поможешь мне?
– Помогу, если заплатите… Я не работаю бесплатно… – И вдруг она поняла, что у нее появляется редчайшая возможность сблизиться с этим человеком посредством делового контакта. Она окажет ему услугу, согласившись работать на него, а сама тем временем выяснит, что именно он знает о письме Михаила Семеновича и на что рассчитывает, собираясь встретиться с Гел. Встречу же с настоящей Гел следует организовать таким образом, чтобы ей ничего не грозило. Предположим, дать возможность Фиолетовому поговорить с Гел в ее же квартире, в соседних комнатах которой будут сама Земцова и Женя Рейс. Оружие есть, поэтому в случае необходимости можно будет пустить его в ход. Но вряд ли Фиолетовый опасен для Гел. Она отдаст ему письмо, и дело с концом. А вот в письмо они вложат листок уже не с адресом Марины Смирновой, а, предположим, с погибшей Катей Уткиной. Надо будет только подделать почерк Бахраха. Если Фиолетовый хотя бы частично посвящен в план Бахраха, то имя Кати Уткиной должно произвести на него впечатление, поскольку она является одним из звеньев цепочки. Кроме того, у него не будет причины усомниться в честности и порядочности Земцовой как частного детектива, поскольку, подсунь она ему ложные имя и адрес, он бы не оставил ее в покое и расплаты ей было бы не избежать. Если же Фиолетовый ничего не знает о девушках, то имя Кати Уткиной тем более не вызовет никакого подозрения. Безусловно, он вернется в Саратов, найдет квартиру Уткиной и от соседей узнает о ее трагической гибели. На этом его поиск закончится, и он оставит меня в покое.