– Полиция… Мардж… Что случилось?
Но Мардж, давясь слезами, так ничего и не ответив мне, выбежала из комнаты. Я ничего уже не понимала. Но разве могла я, находясь в той ситуации, в которую меня загнал Мур, оставаться безучастной и строго исполнять указания Вудза, когда в Гринвуде появились полицейские? По чью душу они пришли? Что случилось? Может, Эдит из ревности рассказала Арчи, кто я такая на самом деле? И нагрянувшая в Гринвуд полиция – дело ее рук? Значит, через пару минут они будут в моей комнате, а я все еще в постели?
Не помню, как я натягивала на себя брюки и свитер. Выбежав из комнаты в коридор, я бросилась прочь от раздававшихся из левого крыла дома голосов, спустилась вниз и кинулась в подвал, откуда, как я знала, был выход в сад через бойлерную. Я бежала, не оглядываясь, через весь сад. Один раз я, поскользнувшись на мокрой траве, упала и сильно ударилась коленкой, но быстро поднялась и углубилась в заросли папоротника. Там, пригнувшись, я замерла, пытаясь разглядеть сквозь ветви и листья все то, что происходило на площадке перед домом. Арчи встретил полицейских на террасе, и я видела, как любезно он пригласил их пройти в дом. Один из них держал в руках длинный шест. Какое-то время на площадке не было ни души. Мне было страшно неудобно сидеть в зарослях, тем более, что у меня так некстати разболелась поясница. Я поменяла положение тела, но боль в пояснице все равно не проходила. Дождь то затихал, то принимался снова. Волосы мои намокли, и холодные струи стали затекать за ворот. Более нелепой ситуации было трудно себе представить. Хотя, с другой стороны, рассуждала я, лучше уж оказаться в английской полиции и попытаться им все объяснить, чем терпеть над собой издевательства Мура. Сейчас, когда я поняла, что не беременна, мне стало как-то легче думать об этом. К тому же я рассчитывала на поддержку Вудза, который, как мне казалось, был не способен причинить мне вреда уже хотя бы по той причине, что я сильно походила на Мэй… Хотя откуда мне было знать, как они расстались – Арчи и Мэй. А вдруг они расстались врагами, и все это время Арчи лишь терпел мое присутствие, а сам вынашивал в голове какой-нибудь план, направленный против меня все по той же причине, что я похожа на Мэй. Я не знала, что и думать. Полиция. Ведь если предположить, что они пришли по мою душу, тогда почему же не ищут меня в саду? Пусть даже Арчи сказал им, что никакой Лоры Захаровой он не знает и вообще впервые слышит это имя, но почему полицейские должны ему поверить? Разве что из уважения к такому достойному и богатому человеку. И все же… Зачем они приехали?
И словно в ответ на все мои многочисленные вопросы на террасе показалось двое полицейских, которые выносили из дома носилки. Вероятно, сложенные носилки я и приняла за тот самый шест, который я заметила у одного из полицейских. На носилках лежал кто-то, прикрытый белой простыней. Волосы на моей голове зашевелились – лицо человека, лежащего на носилках, было также прикрыто, что могло означать только одно: он мертв. На террасе появился Арчи, следом за ним – закутанная в теплую шаль Эдит (я впервые увидела ее в это утро) и, наконец, рыдающая Мардж. Ее всхлипывания и причитания я услышала даже отсюда, из глубины сада. Так, значит, полиция приехала сюда вовсе не из-за меня. В доме произошло несчастье, и Арчи, чтобы не травмировать меня, решил это от меня скрыть? На что он рассчитывал, когда позволил Мардж принести мне завтрак? Разве он не понимал, что ее заплаканное и опухшее от слез лицо непременно обратит на себя внимание и вызовет у меня массу вопросов? Что вообще происходит?
В одну из черных машин закатили носилки с неизвестным мне телом. Арчи, Эдит и Мардж были живы. Неужели умер Реджи? Сердце мое от этой горькой мысли сжалось, и я тотчас представила себе веселые глаза старика Реджи, его заразительный смех и вечно блуждающую на лице ироничную улыбку. Неужели я никогда больше не увижу его?
Я дождалась, когда полицейские уедут, и только после этого тем же путем, но уже более медленно, возвратилась в свою комнату. Быстро разделась и юркнула в постель. Затем, вспомнив про завтрак, схватила поднос и устроилась с ним прямо на кровати. Как я и рассчитывала, первой ко мне вернулась Мардж. Увидев меня, спокойно жующую булочку, она тяжело вздохнула и с видом заботливой матери протянула мне масленку и тарелку с паштетом. Я старалась делать вид, что ничего не знаю, в то время, как Мардж вела себя более естественно. Видимо, чувства прямо-таки распирали ее. Она продолжала беззвучно плакать. И в эту минуту в дверь мою снова постучали. Увидев на пороге Эдит, я чуть не подавилась.
– Мардж, оставьте нас вдвоем, – сказала она довольно сносно по-русски, и Мардж, которая поняла ее только по тому тону, каким это было сказано, и довольно грубому жесту, означающему, что ее выставляют за дверь, поспешно покинула комнату. – Вот так.
Эдит присела ко мне на постель и взяла мою руку в свою.
– Я плохо говорю на русском… – сказала она мне чуть ли не с нежностью в голосе, жадно всматриваясь в меня, как если бы все это время у нее не было такой возможности, и вдруг она ей представилась. – Ты не знаешь, что произошло, не спрашиваешь из вежливости, ведь так?
Я лишь кивнула головой. С трудом доев булочку с паштетом, я выпила остывший чай и промокнула губы салфеткой.
– Твой отец не захотел тебя расстраивать, но я думаю, это надо сделать. В смысле, не расстраивать, а рассказать правду… Сегодня утром Мардж наткнулась на Джейн. Помнишь Джейн? Мать нашего садовника Фреда. Джейн Вули.
Я пожала плечами, делая вид, что с трудом понимаю, о ком идет речь.
– Что с Джейн? Она утром пришла сюда, в Гринвуд, и ей стало плохо? Я видела, как кого-то выносили из дома на носилках… Ее?
– Мардж нашла ее в саду, когда вышла, чтобы повесить белье… – Эдит, легко соскочив с кровати, показала мне, как вешают белье. – Понимаешь? Посмотрела вниз и увидела на земле в цветах тело Джейн. Она была мертва. Ее кто-то ударил по голове…
И Эдит, сама того не подозревая, почти с точностью скопировала движения Джейн, когда та показывала, как кто-то кого-то ударил лопатой по голове; Эдит тоже продемонстрировала случившееся с Джейн с помощью рук и воображаемого тяжелого предмета, который она обрушила на голову теперь уже самой Джейн.
– Вы шутите? Джейн убили?
Джейн, которая все это время пыталась как-то предупредить меня о грозящей мне опасности, которая рисовала картинки с гробами и подбрасывала мне в конвертах рыжие волосы, а потом привела меня к тому месту, где кто-то когда-то вот так же, как это показала сейчас Эдит, обрушил на голову неизвестного лопату…
– Джейн убили лопатой? – мне хотелось конкретности. – Лопатой?
При слове «лопата» Эдит удивленно вскинула брови и развела руками: она, оказывается, не знает, каким образом была убита Джейн. Значит, этот предмет не нашли.
– Но за что? Что такого она могла сделать, чтобы ее убили? Может, у нее было много денег? – Мне очень хотелось, чтобы ни одна душа на свете не знала о тех рисунках, которые подкидывала мне Джейн. Я изо всех сил притворялась дурочкой.
Эдит пожала плечами. Она ничего не знала.