Она рассыпала тальк, разлила остатки кофе на ковер. Почти так же она собиралась в его присутствии на свидание с Сайгановым. Она просила его застегнуть ей бюстгальтер или «молнию» на платье, нисколько не переживая о том, что это может доставить ему, мужчине, с которым она время от времени спит, страдания.
– Может, мне еще сбегать в аптеку за презервативами? – огрызнулся он.
– Нет, это мне сегодня не понадобится. С Каротиным у меня все кончено, и давно. Я только увижусь с ним, и все. Думаю, что ничего даже не скажу – нечего. Но он не должен думать, что я его боюсь… или что я постарела… Нечаев, обними меня… Ну?!
Она взяла его за плечи и прижалась к нему.
– Если бы ты знал, как мне сейчас нужны силы.
– Ты сломаешься, отдашься ему сразу, как только появится такая возможность. Где вы с ним встречаетесь?
– На улице, но потом пойдем к нему в номер. Он хочет мне что-то сказать. Но я и так знаю, что именно. Он хочет начать все сначала. Но уже поздно… Меня нет, я ушла, я умерла для него… Пожалуйста, принеси мне сигарету, я страшно волнуюсь…
Она выкурила сигарету, поцеловала его в лоб и ушла, оставив позади себя аромат духов. А когда вернулась, потребовала, чтобы он сварил ей кофе.
– Ну что твой Каротин?
– Думаю, он уже в пути. Я ему все сказала.
– А чулки где порвала? – Ему захотелось ударить ее по лицу. Он чувствовал, что она была с мужчиной. От нее пахло мужчиной. Ее глаза блестели. Она еще не остыла от мужских ласк…
– У Димы часы, я зацепила… Он и забрал меня из гостиницы. Мне было трудно, ты должен понять…
– А что я делаю у тебя в квартире? Варю кофе? Бегаю за пивом в соседний магазин? Грею тебя в постели, когда тебя бросают твои мужики?
– Ты можешь уйти прямо сейчас, тебе открыть дверь? – Ноздри ее раздулись, она в этот момент была отвратительна настолько, что он едва сдержался, чтобы не наброситься на нее. Наверно, таким же тоном она говорила и с Олегом, перед тем как уйти, хлопнув дверью.
В ту ночь они спали в разных постелях, а утром, собравшись, поехали в Бобровку.
– Так ты поможешь мне?
Она уже второй раз задала ему этот вопрос.
– Как?
– Ты должен будешь отвлечь гостей, чтобы они не заметили, как я буду выходить из дома… У них в саду есть домик… Это довольно далеко от ворот, почти у леса. Я все приготовлю под крыльцом, а когда все сядут за стол, отлучусь, возьму сумку и пойду туда. Лягу на пол, смочу одежду кровью… Только не забудь – ты должен будешь первым войти туда, это непременное условие. Иначе ничего не получится. Я расхохочусь, и все сорвется. А ты все-таки доктор, ты должен будешь сыграть роль…
Остальное он помнил смутно. Да, он единственный из всех, кто обратил внимание, что она вышла из-за стола и покинула гостиную. Они рассчитали с ней время – она должна была быть готова через пятнадцать минут. Но прошло почти полчаса, прежде чем все отметили ее долгое отсутствие. Гости и хозяева всполошились и отправились в сад искать Ольгу. Да, тогда ее все знали как Ольгу. Нечаев не мог сразу двинуться в сторону домика, а потому взял немного левее, где была калитка, ведущая в лес, – она была открыта. И в этом был его просчет: его опередили, и кто? Сайганов собственной персоной. Он первым распахнул дверь домика и выругался. Все почуяли, как звери, опасность. Потом он, повернувшись ко всем, тихо сказал: «Она вся в крови… Ее, кажется, убили… Или… или это дурацкий розыгрыш?.. Оля!»
Он несколько раз позвал ее, но она не ответила. Она только еще начала разыгрывать перед всеми свою блистательную роль. А потом произошло непредвиденное – все гуртом ввалились в домик. Валентин, как доктор, взял инициативу в свои руки и пощупал пульс. И в это время раздался душераздирающий крик. Это кричала Лера. Затем она разрыдалась, с ней сделалась истерика. И тогда Сайганов на правах хозяина дома приказал всем немедленно замолчать и вернуться в дом. Он сказал, что надо успокоиться и все обдумать, как поступить лучше, чтобы никому не навредить. Он сказал это таким тоном, словно не допускал и мысли, что кто-то из присутствующих может быть замешан в убийстве. Таня Камышина, его домработница, сказала, что здесь и думать нечего, надо срочно звонить в милицию… Кто-то сказал: смотрите, калитка открыта, кто-то пришел из леса и убил ее… Потом так никто и не вспомнил, кто же сказал эту фразу, которая все и решила… Сайганов отправил Таню за сигаретами – всем захотелось курить. Некоторое время все стояли возле садового домика, но потом Сайганов или кто-то еще попросил прикрыть дверь – уж слишком тяжелым было зрелище… Валентин на правах близкого друга убитой остался внутри, рядом с Ольгой. Он находился там совсем недолго… Вид залитой кровью женщины возбудил его, чему он сам удивился. И в эту минуту она открыла глаза.
– Ну же… Чего ты медлишь? Ведь ты же хочешь меня… Мы все – немножко звери… Только не целуй меня, ты сотрешь грим… просто подними юбку, и все! Через пару минут они распахнут дверь и увидят, чем мы занимаемся… И приз – наш!
«Подними юбку, и все» – этой фразой она решила свою судьбу. Это и была ее свобода, был ее образ жизни, который она так оберегала от всяческих нравственных посягательств. Эту же фразу, вероятно, она произнесла и вчера, подумал Нечаев, в гостиничном номере, когда была с Каротиным, а потом повторила ее и Сайганову. Каротина можно было понять – разве можно жениться на такой женщине и быть счастливым, когда в висках стучит эта фраза: «Подними юбку, и все»…
И вдруг глаза ее потемнели.
– Я помогу тебе, – вдруг прошептала она. – На, держи…
Она достала откуда-то из складок юбки нож, точно такой же, какой был куплен для этого розыгрыша, с такой же рукояткой, и протянула ему.
– Я же узнала тебя, узнала… Ты искал меня, чтобы убить за брата, так и убей меня, убей… Я только этого и жду… Убей или возьми меня, как мужчина! Что еще вы, мужчины, можете в этой жизни? И ты, и твой Олег… Он был хороший мальчик…
– Сука, ты убила его, ограбила…
– Но прежде убили меня…
И тогда она сделала то, что будто толкнуло его и заставило взять в руки нож… Она сама приподняла подол юбки и языком облизнула пересохшие губы. Намотав подол юбки на кулак, он схватил нож и вонзил его в то самое место, где полагалось быть ране. Нож вошел прямо в сердце, и Ольга-Марина, исторгнув едва слышный стон, закрыла глаза. Нечаев отодрал приклеенную к ткани рукоятку первого, обломленного ножа и сунул в карман ее одежды. На рукоятке настоящего ножа не осталось его отпечатков. Затем он встал, вышел из домика и закурил. И тут вдруг увидел странную улыбку на лице Леры Тарвид. «Послушайте, – сказала она. – А может, вы с ней заодно и она – живая?» Нечаев едва не выронил сигарету. Он все еще находился в шоке и еще не осознал того, что только что случилось за закрытой дверью садового домика. Он все-таки убил ее. Или нет? Может, она все еще жива, а то, что сейчас он увидел и услышал, – лишь плод его воспаленного воображения? Услышав слова Леры, Сайганов уже более решительно распахнул дверь домика, подошел и присел возле Ольги-Марины, взял ее руку в свою. И почти сразу же отдернул, резко встал и вышел. Замотал головой, будто не веря в случившееся. Лера Тарвид, словно все еще не понимая, что это не розыгрыш, тоже следом за Сайгановым приблизилась к покойнице и даже коснулась ее лба ладонью. Вышла и снова разрыдалась… Хотя лоб был еще теплым… Значит, в глубине души Лера чувствовала, что ее подруга мертва.