– Не гони коней, Раум. Когда она придет в себя, сам почувствуешь.
Сознание постепенно возвращалось к девушке, но она старалась замаскировать это, сразу же прикрываясь от внешнего сканирования. По мере восстановления контроля над собой, увеличивалась и защита. Это позволяло оставаться на одном уровне активности для окружающих.
– И в чем твой секрет, Олин? Допускаю, что у каждого воина есть слабое место. Не случайно мифы Греции рассказали нам историю Ахиллеса. Каждый бог оставлял для себя болевую точку, через которую он может воздействовать на свое дитя неразумное, если оно закапризничает. Детям опасно разрешать игры со спичками.
Варя ощущала внешнее сканирование и мягко гасила его, пропуская чужого в свое сознание неглубоко, то в одном, то в другом месте. Одновременно она сама просматривала окружающее пространство по мере восстановления сил, сначала в астрале, потом попробовала осторожно прощупать и ментал.
– В толк не возьму, как тебе удалось ее вычислить здесь? Кто бубнил мне о таинственной русской? Кто рвался в Москву за четвертой книгой? Это Тереса тебя накрутила? Так испанка отдыхает в Чиппенхаум. Потеря не большая, а вот Карие очень жаль. Колись, как ты нашла русскую?
– Да засветилась она, – этот голос и акцент Варя откуда-то знала. – Засветилась утром так, что я ее сразу увидела. Сама удивилась поначалу. Думаю, привиделось. А она еще раз как даст факел…
– Погоди, – голос мужчины, которого называли Раум, перебил ее, – давай по порядку.
– Мы с Верит и Ситри утром поехали на семинар в Лестер. Там в рамках фольклорного фестиваля работает семинар «Мифы и легенды Британии». Сегодня был день, посвященный призракам замков…
– Олин, без лирики, – опять перебил ее мужской голос.
– Ситри рассказывала о башне приведений замка Варвик, а мы с Верит нагоняли страху среди публики. Кстати, народу собралось немерено… И тут поверху ка-а-ак «звезданет»! Нашла глазами Верит, та по сторонам пялится, тоже ничего не поймет.
Голос замолк, очевидно, его хозяйка продемонстрировала что-то руками для пущей верности.
– Я осторожно открылась, начала сканировать… Рядом кто-то «афигенно» сильный открылся. Пригляделась… Это русская… Точно! Ее аура. Другой такой никогда не видела. Придет в сознание, сам увидишь. Обычно она прикрывается, а тут что-то произошло утром. Где-то около одиннадцати.
– Погоди… около одиннадцати? – задумчиво произнес мужской голос. – Было-было! Я еще подумал, что это у нас в зале группа занимается. Если работать на усиление одного… Так до Лестера более ста миль по прямой!
– А я тебе о чем! – этот голос напомнил Варе события прошлой весны на острове Клэр. – Такая свеча была, что любой с открытыми глазами присел бы… Короче, кинулась я по горячим следам. На соседней поляне парка около сцены пятно энергетическое еще теплое… Смотрю, русская и еще трое рядом… Они не прикрывались, не шифровались. Лохи какие-то, им все по барабану было… Через полчаса я знала номер их машины.
Постепенно приходя в себя после жесткого воздействия, Варя заставила не учащаться ритмы дыхания и сердцебиения. Ей вспомнилась практика тибетских монахов по маскировке жизненных ритмов под минимум. Владея определенным уровнем мастерства, якобы спящий человек мог накопить потенциал для «Прыжка тигра». Это достигалось концентрацией внимания над органами внутренней секреции, которые обычному смертному не подвластны, и срабатывают рефлекторно в минуту смертельной опасности.
– Хочешь сказать, – недоверчиво прозвучал голос мужчины, – что после такой свечки она не ушла в тень и осталась на виду?
– Только минут через пятнадцать, но я уже шла на дистанции визуального контакта.
На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Девушка почувствовала, как ее опять пытаются сканировать. Лежать, словно подопытный кролик, и еще играть в прятки своим сознанием было неприятно, но приходилось мириться с этим, чтобы набраться сил.
– Если это боец, – Раум все еще не верил собеседнице, – о котором ты бубнишь все время, непонятно, на что он транжирит свое время. Судя по твоим словам, он просто Господь на планете… Вот тут меня и берут сомнения.
Чтобы никак не выдать себя, пока организм не восстановится, Варя углубилась в воспоминания о методичных тренировках по воздействию на канал связи от мозга к железе, выбрасывающей порцию гормонов. Умение концентрировать внимание она развивала мелкими шажками – на руке, на мизинце, на суставе, на связке нервных волокон, проходящих через последнюю фалангу мизинца к подушечке пальца, а среди них найти ту, которая тянется от участка мозга к тактильным рецепторам кожи. Когда это получилось, было интересно наблюдать за собой. Мозг получает четкий сигнал ожога, и в тоже время идет информация по зрительному каналу, говоря, что это обман. Мозг начинает бороться сам с собой, получая противоположные сигналы по разным каналам. В итоге все-таки побеждает инстинкт самосохранения, главенствующий на более низком уровне логики. Он отключает мышление, которое говорит, что опасности нет, и рука отдергивается, будто мизинец и вправду получает ожог. При этом нужно было максимально быстро снять блокировку, чтобы логика не включила реакцию организма на ожог в виде боли, опухоли и покраснения мизинца.
Поначалу эта практика никак не давалась Варе. Она ходила полгода с опухшими и перебинтованными пальцами левой руки, объясняя это на работе своей неуклюжестью. Вот теперь ей это очень пригодится. Память воина, анализируя ситуацию, подсказала верное решение.
Наконец, Варя вспомнила англичанку по имени Олин. Она единственная понимала, кто на самом деле русская, и знала ее в лицо. Непростительная ошибка! Вдобавок ко всему Олин – это файтер. Она оглушила Варю в Лазурной бухте на Клэр, когда девушка еще не знала, что гребень Хатшепсут не работает в воде. Тогда англичанка была одна, и в целях безопасности использовала «Испанский шепот», чтобы подчинить себе сознание Вари. Сейчас Олин вместе с кем-то явно более сильным, поэтому оба чувствуют себя в безопасности. Что же, это на руку. Главное вернуть гребень, тогда она будет сильнее всех вместе взятых. О гребне знает только Олин. Воспользоваться им она не сможет, поскольку гребень послушен только рожденному в день Тхар. Значит, нужно резко атаковать именно Олин. Судя по ее характеру, англичанка захочет владеть артефактом сама, а не отдаст тому, кого называет Раум. У Вари было два противника, и девушка решила одного свалить «физикой», второго ударить в ментале. Резерва не было, нужно было действовать жестко и наверняка.
«Прыжоктигра» был великолепен. Всю ненависть к напавшим исподтишка девушка вложила в укол своего нервного волокна, сообщавшего мозгу жуткий образ – тысяча крыс кинулась на нее. Кому-то это показалось бы смешным, но Варя хорошо знала все свои страхи. Этот был самым ужасным. Так или иначе, но накопившаяся в сознании энергия хлынула в кровь безумной порцией гормонов, заставивших рвануться сердце, мышцы, связки, резкий выкрик и молниеносный, ювелирный удар основанием ладони снизу вперед-вверх, на дюйм выше того места, откуда был слышен голос Олин.