– Понимаете, если раньше я рассказывала вам о Лиле просто как постороннему человеку, нисколько не задумываясь о последствиях, то теперь-то я понимаю: все, что я скажу вам теперь, будет толковаться вами и вашим мужем исключительно с позиции расследования.
– В этом нет ничего плохого, особенно если учесть, что у нас одна общая цель – поскорее найти, вычислить, если угодно, убийцу Лили. Не так ли?
– Я понимаю. Но мне надо привыкнуть к тому, что вы – жена Марка Александровича.
– А ты абстрагируйся. Ведь, в сущности, ничего особенного не произошло. Пусть маленькими шагами, но все же мы приближаемся в цели – кто-то из окружения Лили и погубил ее. Нам важно найти мотив.
– Хорошо, я постараюсь. Значит, так. Она познакомилась со своим Виктором в больнице, пришла к нему на прием. У нее были проблемы с зубами. Точнее, воспалилась лунка после удаления зуба мудрости.
– Так он стоматолог?
– Да. Очень приятный молодой человек, он был без памяти влюблен в Лилю. Впрочем, как и все остальные.
Катя сделала паузу, и на лицо ее упала тень презрения, словно тот факт, что Лиля пользовалась успехом у мужчин, порочил ее. И Рита поняла, что Катя, будто забыв о недавно произнесенных словах, касающихся их последующих бесед, по-прежнему оставалась откровенной перед ней, Ритой. Словно ничего и не произошло и она еще не знала, что Рита связана с Марком, следователем, который ведет дело Бонковой. Рита подумала: вероятно, ее желание выговориться до конца настолько сильно, что никакие причины не могут заставить Катю молчать, когда есть слушатель и возможность излить душу.
– Но ведь у нее на тот момент, если я ничего не путаю, бурно развивался роман с Романом? – напомнила Рита.
– Это так, но Роман-то был женат, а доктор Ганин – холост. Кроме того, он, судя по тому, что рассказывала о нем Лиля, созрел для женитьбы, он хотел детей, у него была квартира, которая позволяла иметь их целую кучу. Что тогда творилось с Лилей! Конечно, она имела не очень-то приятный разговор с Романом, объяснила ему, что выходит замуж.
– Вот так быстро?
– Да, этот брак можно назвать скоропалительным, словно они оба куда-то неслись сломя голову, забыв обо всем на свете, кроме друг друга. Вы бы видели, какой счастливой была тогда Лиля! И, конечно, я просто недоумевала, ну почему все так: ей – все, а мне – ничего. На тот момент у меня тоже был небольшой романчик с одним командированным. Но мы встречались в гостинице, и, конечно, не было никаких перспектив, так, проводили время, пока он занимался своими делами в нашем городе. Открывал какой-то филиал. Красивый, энергичный, очень современный, помешанный на компьютерах, программах. Но при всем том умел быть обходительным, очень красиво ухаживал, да и вообще был таким ласковым, просто душкой. Я позавидовала тогда его жене, что она имеет возможность видеть его каждый день, лежать с ним в одной постели. Мне же все доставалось на короткое время, чтобы утолить какой-то внутренний голод, зуд, если хотите. Конечно, не очень-то приятно об этом говорить, но это правда. Поэтому на фоне моих пошловатых романчиков отношения Лили с Ганиным выглядели просто сногсшибательными, роскошными, серьезными, настоящими, понимаете? У меня начался период, когда мне очень хотелось походить на мою квартирантку.
– Катя, вы заметили, что назвали Лилю квартиранткой, а не подругой? – мягко спросила Рита. – Скажите, за что вы ее не любили? За ее красоту? Удачливость? За везение?
– Теперь уже нет смысла что-либо скрывать. Да, когда она познакомилась с Ганиным, у меня от зависти вообще крыша поехала. Я даже старалась дома появляться как можно реже, чтобы не видеть ее счастливых глаз. Хотела, чтобы она поскорее уже уехала к нему, не мозолила мне глаза своим благополучием, везением да просто сияющим лицом.
– Вы понимаете, что говорите? – Голос Риты прозвучал особенно резко. Она быстро отошла от мольберта, словно даже портрет Кати мог отравить ее своими негативными чувствами к погибшей Лиле. – Да после этих слов смерть Лили можно воспринять как итог ваших отношений, как результат твоей ненависти и злобы по отношению к ней… ты понимаешь это? – Рита не заметила, как перешла на «ты».
– Но я любила ее, все равно любила и жалела! Вы же не знаете, что было потом. Они поженились, устроили красивую свадьбу, Лиля, само собой, переехала к нему, а через неделю оказалось, что он болен смертельной болезнью: он умер в считаные дни… В это невозможно было поверить, но это так! И Лиля моя осталась вдовой! Она тогда от горя совсем почернела, стала заговариваться. Конечно, я уговорила ее вернуться ко мне, а квартиру доктора она сдала. Вы не понимаете… Мы нужны были друг другу, и она понимала, что после смерти Виктора я – самый близкий ей человек. Она отогревалась рядом со мной. Я взяла отпуск за свой счет, так же, как это сделала однажды она, когда меня надо было выхаживать после операции, и она долго, очень долго приходила в себя. А я вдруг поняла, как же все относительно в этом мире, и понятия везения, удачи расплывчаты, как облака. Я-то думала, что это она, моя Лилечка, схватила птицу счастья за хвост и крепко держит ее, а на самом деле, по словам Лили, счастлива была именно я! Пусть в моей жизни не было таких мощных потрясений и романов, как у нее, не было таких перспективных замужеств, зато у меня не было и мертвого мужа-красавца… это было сложно пережить. Говорю же, Лиля моя чуть с ума не сошла! Все ходила по квартире, принюхивалась и говорила, что пахнет болотом и гнильцой, потом разговаривала с кем-то, просила оставить ее в покое. Я, говорит, уже устала от вас, сидите смирно и молчите, все равно вас нет. А что творилось с ней по ночам! Она рыдала, обливаясь потом и слезами, она вся истекала влагой и кричала, стуча зубами, что ее кожа пахнет тиной и болотом, что ноги ее – в колодезной илистой жиже. Я думала, что она сойдет с ума. Но она оказалась сильной и вынырнула из своего опасного состояния, справилась, набралась сил в санатории на Черном море, куда я уговорила ее поехать, и вернулась на работу. Конечно, она изменилась, исчезла улыбка… Но все равно, она быстро восстанавливалась. К ней вернулся Роман, появился на горизонте и Семен. Она стала оттаивать, зная, что ее любят. Больше о семье она уже и не мечтала, говорила, что от добра добра не ищут. Она похудела, но и похорошела, ее кожа словно обновилась, стала тонкой, прозрачной, как у ребенка. У нее появилась новая страсть – к украшениям. К золоту. Думаю, многие женщины, разочаровавшиеся в любви и уже не ждущие от жизни ничего хорошего, ищут спасения в золоте, в чем-то таком, что, по их мнению, надежнее, чем любовь, мужчина, семья. Разочарование, замешенное на глубокой внутренней истерике. Как протест, как желание заполнить образовавшуюся в душе брешь чем-то стоящим, дорогим.
– И что же? Откуда ей было взять это самое золото? Она что, пошла по рукам? – смело предположила Рита.
– Нет. У нее по-прежнему были Семен и Роман. Они делали ей подарки.
– Но как они терпели друг друга? Ведь они знали о существовании друг друга?
– Каждый из них испытывал чувство вины по отношению к Лиле: оба были женаты и не могли дать ей то, чего она хотела больше всего, – семью, детей. Вот и играли в эти опасные игры.