– Да, я был на твоей стороне, ужасно злился на брата, что он не ценит тебя, что ваша семья разваливается; я жалел тебя, захотел познакомить тебя с Андреем, чтобы ты вышла за него замуж. Все это так. Но теперь, когда Романа арестовали и обвиняют в страшном преступлении, я не могу молчать. Говорю же, он – мой брат! Я долго думал – кто же мог убить Лилю?
– Валентин, – произнесла Зина, бросая на дверь осторожные взгляды, – Валя, я никого не убивала. И если я в чем-то и виновата перед Ромой, так только в отношении Андрея. Он действительно оказался славным парнем, и нам хорошо вместе. Но я не убивала Лилю. Все это – бред! Ты – больной человек!
– Ты пришла к ней, и вы повздорили. Сильно. Возможно, она снова распустила руки и набросилась на тебя, может, вы боролись, и ты удушила ее, а потом инсценировала повешение… самоубийство.
– Я удушила ее?! Ты в своем уме?!
Она вдруг поняла, почувствовала, что визит Валентина вызван не его желанием защитить Романа, не родственными чувствами брата, стремящегося найти правду и вызволить близкого человека, а совершенно другой причиной, и осознание этого повлекло за собой физическую реакцию: Зину затошнило, кожа покрылась мурашками, даже волосы на голове словно встали дыбом. Это был страх смерти, она откуда-то знала это. Надо было что-то делать. Но что? Романа задержали, это было неожиданно и вроде бы без повода, но она понимала, что его не могли не подозревать с самого начала, как и Семена, которого, как ей сказали общие знакомые, тоже арестовали. Эти двое мужчин, так и не сумевшие поделить одну женщину, были связаны одной-единственной причиной: жгучая ревность.
Итак, Роман арестован, Зина в квартире одна, она совершенно беззащитна. Она пыталась понять: зачем Валентин пытается обвинить ее в убийстве Лили? Что он еще готов придумать, чтобы доказать не столько ей, сколько себе, что он вычислил истинного убийцу? И, словно в подтверждение своих мыслей, она услышала:
– Ты думаешь, я напрасно предложил тебе познакомиться с Андреем? И почему – именно с Андреем?
Она не знала, что ответить. Понимала, что их сговор и желание Валентина устроить ее личную жизнь с самого начала смахивали на провокацию, но вот зачем в действительности он предложил ей это знакомство – она до конца так и не поняла. Ухватилась за этого Андрея как за возможность забыться, поверить в свои женские силы, попытаться вернуться к нормальной жизни.. Да, Андрей вдохнул в нее надежду, что и у нее может все сложиться и она вместе с детьми найдет настоящую опору.
– И почему же? – спросила она онемевшими от страха губами.
– Да потому, что никакого знакомства не было! Вы были с ним знакомы давно, я только хотел проверить свои предположения!
– Ты сумасшедший?!
– Это вы с ним вдвоем задумали это преступление, ты попросила его, но он отказался, и тогда ты сказала, что сделаешь это сама, что ты должна забрать деньги!
Она увидела, как в уголках рта Валентина появилась пена. Он выпучил глаза и, задыхаясь, бросал ей в лицо страшные обвинения в сговоре, кричал ей, что убийство было тщательно спланировано.
И вдруг она все поняла. Как поняла и то, что надо каким-то образом выбраться из квартиры. Она бросилась к двери, но Валентин опередил ее и одним прыжком оказался перед ней, больно схватил ее за руку и стиснул, как железными тисками. «…Вы боролись, и ты удушила ее, а потом инсценировала повешение… самоубийство».
– Валя, что случилось? Что с тобой? Тебе плохо? Кто обидел тебя?
Она и сама не поняла, как это вышло, что она сумела найти те слова, которые вмиг остановили агрессивного и способного на безумный поступок Валентина. Он вдруг резко изменился, и она увидела перед собой того прежнего Валентина, который еще недавно просил ее о помощи, считал ее незаслуженно обиженной и униженной мужем («…я знаю, какая ты – добрая, ответственная, ты достойна лучшей жизни»), желал ей добра.
Она, делая над собой усилие, обняла его, подвела к дивану и села рядом с ним, принялась гладить по голове, как маленького мальчика. Волосы его были жесткими, грязными, да и сам он источал запах нечистого тела, нечищеной одежды.
– Ну? Что случилось? Кто же тебя так обидел? Ведь Рома заботился о тебе, как и я. Ты же сам говорил мне, что он давал тебе деньги, помог, когда у тебя возникла какая-то проблема с компьютером?
Она вдруг вспомнила их разговор. «…Романа не хочу беспокоить. Он и так мне помогает, на прошлой неделе деньги давал. У меня винчестер сгорел, надо было поменять, он даже на камеру с микрофоном подкинул. Я понимаю, ему это не так трудно, у него деньги есть. Но даже с деньгами не всегда справишься с проблемами».
– Валя… Винчестер? У тебя сгорел винчестер?
– Да-а-а, – и тут Валентин, совсем как ребенок, разрыдался, уткнулся горячим лбом ей в руку и начал судорожно всхлипывать. – У меня сгорел винчестер. Это было ужасно! Надо было покупать новый, а денег не было, я позвонил брату, сказал, что хочу с ним встретиться.
– И что? Встретился?
Она вдруг вспомнила: Роман рассказывал ей о том, что они виделись с братом, что у того «крыша съехала» – он без компьютера дышать не может. Но все это, в контексте их с Романом неустроенной, разлаженной жизни, не нашло никакого отклика в душе Зины. Она пропустила эти слова мимо ушей, думая лишь о себе, о том, как несправедлива жизнь и каким жестоким может быть человек, который еще не так давно был хорошим и заботливым мужем, отцом твоих детей. И какое ей было дело до Валентина!
– Лучше бы и не встречался. Он сказал, что деньги у него появятся в лучшем случае через две недели. Значит, еще две недели без компьютера, в мертвой, без Интернета, квартире, и один, совсем один, – сказал он серьезно, словно речь шла не об Интернете, а о любимом и родном человеке. – И тогда я сказал ему, что, если бы деньги понадобились Лиле, то он сразу же нашел бы их, из-под земли бы выкопал, потому что он любит Лилю и не любит меня, своего родного брата. И знаешь, что он мне сказал?
Валентин горько усмехнулся, слизнул слезы с губ и снова положил голову Зине на колени.
– Он сказал, что эти две любви нельзя сравнивать, что мне просто не дано познать любовь женщины, что я обречен на одиночество, что я попросту урод! А еще он обозвал меня трусом, сказал, что я боюсь женщин, вместо того чтобы их любить. Что если бы я полюбил по-настоящему, как он – Лилю, то у меня бы все сложилось в жизни: я нашел бы себя, научился бы зарабатывать деньги, у меня могла бы быть семья, дети, и мне не пришлось бы самому себе варить суп и стирать носки, а еще – клянчить деньги. Он так и сказал – «клянчить деньги»! Он разговаривал со мной, словно с чужим. Я просто кожей почувствовал, как он отдалился от меня: он уже не видел во мне родного человека. Что мое место заняла какая-то деревенская шлюха с непомерным аппетитом. И тут, словно чтобы доконать меня окончательно, он достал из кармана деньги и сказал, что собирается купить на них какие-то бусы, что ли, или ожерелье для своей Лилечки. Он издевался надо мной, над своим братом! И я понял, что винчестера у меня теперь не будет никогда. И камеры не будет. Ничего не будет! Я просто сойду с ума! А ведь это были мои деньги, вернее, они могли бы быть моими, если бы не было Лили. Если бы не было ее, разве Рома отказал бы мне? Да мы бы с ним вместе отправились в магазин, как это уже было, когда он мне купил первый компьютер, и купили бы мне новый винчестер, и камеру, и микрофон, и новые колонки, и вообще, мы бы нафаршировали компьютер всем, чем только можно было! Я не говорю уже о дисках…