Моя семья! Боль, вспыхнувшая в груди, душила, требуя выхода. Как? Как можно поверить своим глазам? Как осознать… такое?
Сосуд снова полыхнул ярчайшими кроваво-багровыми отблесками. Фигуры толпящихся в зале Пришедших на миг превратились в зловещие силуэты кровожадных монстров. Ведь все они явно приветствовали происходящее, с жадным нетерпением ожидали чего-то. Требовали.
Ритуал!
И Тор… Мой супруг был одним из них, одним из тех, кто легко и безжалостно скормит мою сестру и племянника этому отвратительному порождению чужого мира. (Ну не могло в нашем мире появиться подобной мерзости!) И других людей. Ведь они слабы, беззащитны, не способны противостоять им.
«Отступники!» — осознание пришло в доли секунды, когда колонна еле плетущихся пленников поравнялась со мной. И Тор… Он тоже предатель! Или все оборотни лишь на словах поддерживают союз с Ассимилянтами?
Я так и стояла, в оцепенении наблюдая за жалкой толпой измученных и сломленных людей. Все они смотрели себе под ноги, явно уже смирившись с неизбежным и утратив всякую надежду на избавление.
— Приготовьтесь! — прогремел под сводами пещеры чей-то могучий бас.
Вампиры, которые подгоняли жертв, замерли, остановились и пленники. Затем тот же громкий голос затянул торжественное песнопение на незнакомом языке.
— Крис… — Сестра стояла совсем рядом. Она с ребенком на руках замерла у выхода из тоннеля, что был рядом с нишей, в которой стояла я. И я инстинктивно попыталась ее окликнуть, вот только голос меня подвел, и вместо имени прозвучал какой-то сдавленный писк. Горло стиснуло спазмом, не давая выдавить и звука.
Вздрогнув, опомнилась — нельзя просто стоять и смотреть на гибель беззащитных людей! Стряхнув оторопь и ступив ближе, вновь шепнула:
— Кристина!
Сестра отреагировала не сразу, лишь после третьего оклика подняла на меня пустой взгляд. Какое-то время смотрела, словно не видя. И вдруг резкий проблеск узнавания озарил ее лицо. Мотнув головой, она с мольбой уставилась на меня.
— Лина, беги! Спасайся, если можешь! — Голос сестры был похож на хрип. В глазах — глухое отчаяние и тоска. — Оборотни несколько дней назад убили всех: нашу семью, жителей поселка. Лишь мы выжили, вампиры захватили в плен. Они забирали людей для оживления этого сосуда.
«Ритуал… — стучало в голове. — Убили оборотни…»
Это значит — Тор! Мой муж приказал уничтожить жителей моего родного поселка. Мою семью! Бредовая мысль, однажды мелькнувшая в голове, обернулась реальностью. Невообразимой, чудовищной, недопустимой, но реальностью. Именно это он и сделал.
В душе поднималась невыразимая злоба, ярость затмила сознание, выжигая все прочие чувства и мысли.
Не позволю!
Да, в нас — в ведьмах — нет магии. Нет. Постоянной. Но в моменты сильнейших душевных переживаний она вспыхивает где-то глубоко внутри, струится по венам, несет колоссальный по силе и мощи заряд, опаляет сознание ощущением всесилия.
Я не думала о себе, не строила планов, не просчитывала последствия. Просто жаждала отомстить. Спасти людей. Снести с лица земли всю эту гнусь — Отступников и результаты их омерзительных деяний. Немедленно! И навсегда!
Пусть эта магия не подчинялась мне, выполняя роль скорее мощнейшего катализатора моих желаний, но мой скромный дар был мне подвластен.
Мгновение внутреннего озарения — и мерзкий сосуд, перемещенный по моему желанию, оказался в моих руках!
Последующие секунды можно описывать часами. Мгновенная звенящая тишина — испуг, недоумение, шок уже на лицах собравшихся чудовищ. И стремительное осознание… Всеобщая ярость, стремление уничтожить, вырвать свою реликвию — все это тут же было направлено на меня. Каким-то уголком сознания ощущаю толпу, со всех сторон устремившуюся ко мне. Лавину чужих тел. Руки, лапы, когти и оскаленные клыки, грозящие разорвать мгновенно.
Но у меня есть этот миг, доля секунды, пока они еще не настигли меня! Тор, рванув первым, огромными прыжками преодолевая преграды из чужих тел, не дотянулся всего лишь несколько сантиметров. Его глаза, расширившиеся от понимания и ужаса, стали последним, что я увидела.
Сила ярости, бушевавшая в груди, нашла выход. Сосуд, умертвивший сотни жизней, разорвался в моих руках, словно обычная склянка с песком. Его содержимое, гонимое последним всплеском вспыхнувшей во мне стихийной и сокрушительной силы, широким веером полетело в стороны, осыпая все и всех в подземном зале. На наши с Тором головы пыли из проклятой реликвии попало больше всего. На секунду мир даже исчез за этой пеленой белесого пепла.
Все должно измениться! В последней, обессиленной вспышкой магической ярости сознательной мысли предрешила я. Что и как — не знала. Но всем своим существом неистово возжелала этих перемен.
Торгфрид
Сам не мог понять, что со мной происходит в последнее время. Жизнь в буквальном смысле стала невыносимой.
Отвратной.
Раздражающей.
Ненужной.
Отправился в Россию одним, вернулся — совсем другим. Удивляла ярость, наполнявшая сердце, необъяснимая тоска и отчаяние. Для этого не было причин. И все же сердце разрывалось от боли, душевное спокойствие исчезло напрочь, и даже полноценный сон стал редкостью.
Необъяснимая тревога не отпускала ни на миг, гнетущая необходимость куда-то стремиться не проходила. При этом я не мог понять — куда? Просто невыносимо было находиться на одном месте, казалось, что именно сейчас я должен быть где-то не здесь…
Но где? Куда меня так тянет? Почему? Ответов на свои вопросы не находил. А боль с каждым днем становилась все сильнее — зверь обезумел. Порой мне казалось, эта боль стала частью меня, въелась в кожу, отзываясь ожогом на любое прикосновение, вгрызлась в кости, реагируя всплеском муки на каждое движение. Каждый вдох наполнял нутро огнем, сжигая изнутри, изводя и мучая.
Проклятие? Магия колдунов? Я видел только такое объяснение происходящего.
И искал выход и возможность выплеснуть клубившуюся в душе ярость и тоску в бою. Искал возможность забыться, хоть на время избавиться от изводящей душу тоски и ощутить упоительный восторг победы. Утратив всякую осторожность, с командой единомышленников затевал самые опасные и жестокие авантюры, всячески преследуя колдунов и людей, помогающих им.
— Сын! — очнуться заставил оклик отца. — Ты опять уходишь? Что происходит? Ты сам на себя не похож. За последние дни усох весь, почернел, не останавливаешься ни на минуту. Едва появившись дома, исчезаешь вновь. В чем причина?
Яростное желание накинуться на отца сдержал с трудом. Испугавшись себя, неожиданно понял, что… озверел. Животная сущность полностью овладела сознанием, не признавая даже семейных уз. Единственный, действительно важный для меня член семьи вызывал желание убить. Уничтожить! Избавиться от помехи!