– Но это же на самом деле были вы, – отрезал Виктор Николаевич. – Не могу представить взрослого человека, который, нацепив на себя хламиду, выползает на свет божий, чтобы напугать телевизионщиков. Такие идиоты просто не дорастают до двадцати лет, их за глупость топят. Вы хоть понимаете, что из-за вас женщина умерла?
– Мы не хотели ничего плохого, – прошептала Аглая, – реально думали, что забавно получится.
– Забавно получится… – передразнила ее Анна Семеновна. – Жесть жуткая!
– Кто же убил Владимира? – протянула я. – Аглая, тебе есть что рассказать об этом?
– Нет, – затрясла головой девочка, – вообще ничего.
Я неотрывно смотрела на нее.
– Анна Семеновна, помнится, в документах Раскиной говорится о конфликте с учителем математики. Владимир поставил Аглае двойку за контрольную, а она, пообещав убить его, убежала с занятий. Так?
– Я решила все задания без единой ошибки, – закричала Раскина, – а он, скот, банан мне влепил за то, что я дала списать контрошку Алешке. Ненавижу! Так бы и убила! Сволочь! Мне пятерка положена!
– И ты бросила в Неумывайкина камень, – сказала я.
Девочка осеклась.
– Нет.
– Да, – настаивала я. – Только что мы услышали из твоих уст: «Так бы и убила!»
– Это просто… слова, – испугалась Аглая.
– Правда? – усмехнулась я.
Девочка еще больше испугалась.
– Я тут ни при чем!
– Ты придумала еще одну забаву, – настаивала я. – Это же весело попасть булыжником в учителя, который тебе вместо пятерки пару влепил.
– Нет! – зарыдала Аглая. – Нет, нет, поверьте, нет!
– Оставьте девочку в покое, – прошептала Марина Ивановна. – Это была я! Я просто кинула в него тем, что под руку попалось, на беду это оказался камень, который угодил Неумывайкину прямо в висок.
– Что? – подпрыгнул Юра. – Марина, понимаю, ты пожалела Аглаю, но не ври, пожалуйста.
– Нет, это я, – еле слышно произнесла хозяйка имения. – У меня больше нет сил молчать о случившемся.
– Не верю, не верю, не верю, – твердил юноша. – Ты же в корзинку полотенцем попасть не можешь, швырнешь с расстояния протянутой руки и всегда мимо.
– А тут четко в башку ему засандалила, – жалобно и как-то по-детски произнесла Лаврова.
– Ужас! – ахнула Анна Семеновна. – Этого просто не может быть! За что вы его?
Лаврова разрыдалась, Юра обнял ее.
– Тише, тише, все будет хорошо.
– Он требовал у меня десять миллионов, – прошептала Марина. – Я попыталась ему объяснить, что таких денег у меня нет, для отеля и Дома здоровья наступили не лучшие времена. Максимум, что могу дать, это триста тысяч рублей. Неумывайкин рассмеялся мне в лицо и заявил: «У мужа возьмите, для него десять лимонов, как шелуха от семечек. Объясните Фафайкину: если он не раскошелится, такой скандал разразится. Все газеты заорут: жена олигарха спит со школьником».
– Как он про нас узнал? – оторопел Юрий.
– Не знаю, – простонала Марина.
– Книга! – осенило меня. – Неумывайкин упал около дома Трындычихи, и я потащила его внутрь, хотела рану на лбу промыть.
– Дом был заперт, как вы туда вошли? – только сейчас догадалась спросить Лаврова.
– Не надо хранить ключи на притолоке, – вздохнула я. – Равно как и под половичком или в цветочном горшке у двери. Я увидела какой-то старый том по математике. Владимир его взял, нежно так погладил. И стал меня уверять, что в избушке устроили любовное гнездышко взрослые люди, а не дети. Я предположила, что там могли устроиться взрослый мужчина и несовершеннолетняя девочка, меня на эту мысль навело ночное белье с принтами в виде кошек.
– Люблю такие пижамки и сорочки, – сказала Марина, – чувствую себя в них школьницей.
– Мда, – крякнул Степан, – скорее любите прикидываться маленькой девочкой.
– Думаю, книга принадлежала Владимиру, – продолжала я, – учитель дал ее Юре. А когда математик увидел том в избе, сообразил, что любовник – Завьялов.
– Учебник Геронимуса, – пояснил Юрий, – библиографическая редкость. Неумывайкин считал, что у меня талант к математике, я же сто раз идиоту объяснял: хочу на юридический. Но он давал мне учебники, велел их изучать, потом спрашивал по материалу. Препод никому книги из своей библиотеки не доверял, только мне, не знаю, какого черта дурак ко мне прицепился.
– Теперь понятно, как преподаватель понял, что в избушке бывает Юрий, – кивнул Степан. – Но каким образом он вычислил Марину?
Лаврова съежилась, Юра погладил ее по голове.
– У Марины с Неумывайкиным был короткий роман, они месяц встречались.
– Господи! – всплеснула руками Анна Семеновна.
– Поэтому он знал, что у нее вся домашняя одежда и белье с кошками, – договорил Юра.
– Дальше можешь не продолжать, – остановил его Виктор Николаевич. – Мы выяснили, что у преподавателя математики в последний год случились большие неприятности. Оказывается, Неумывайкин никогда не бывал в тех местах, о которых писал, он просто нашел в интернете на сайте «Лучшая рукопись» труд историка Григория Рыжова и переписал его в переработанном, так сказать, виде – строчка от себя, страница из авторской книги.
– Зачем? – спросила Анна Семеновна.
Я развела руками.
– Хотел стать писателем, жаждал славы. На портале «Лучшая рукопись» выставляют свои произведения те, кому наотрез отказали в публикации издательства. А Неумывайкину повезло. Или, может, с его вставками книги Рыжова стали лучше, не знаю. Во всяком случае у Владимира нашелся издатель. Рыжов увидел в магазине творение педагога, понял, что его обокрали, и приехал в Тамбовск. Лена, выдающая лежаки, слышала скандал, видела ссадину на лице Неумывайкина. Историк побил вора.
– И начал слать ему письма, – подхватил Дмитриев, – требовал гонорар от всех изданий. Цену назвал – десять миллионов двести тысяч. А в случае неполучения денег обещал доставить массу неприятностей. Мы говорили с Рыжовым, он объяснил: «Плагиатор выпустил шесть томов. А я знаю, сколько получают авторы, поэтому уверен, что лишнего не запросил. Более того, разрешил Неумывайкину выплачивать долг частями. Он за год двести тысяч отдал».
– Осталось десять миллионов, – подсчитала Аглая.
– Заоблачная сумма, – протянул Роман.
– Владимир решил ее содрать с меня, – прошептала Марина. – Довел прямо до истерики. Я не хотела его убивать, просто кинула камень. Булыжник случайно угодил ему в голову, он пошатнулся и упал в озерцо. Я бросилась туда, стала звать Владимира, шарить руками в жиже. Но Неумывайкин будто испарился… Через пять минут мне стало ясно: он утонул, и я… я убежала. Простите, пожалуйста, не хотела… не собиралась…