Его единственная доминанта – это русофобия, его политическая логика – это переход Украины к тотальному внешнему управлению. Всё, что они могут нам предложить, – это чтобы мы проспонсировали вступление Украины в НАТО.
Если оставить юго-восток на растерзание хунте, через 2 года мы получим базы НАТО на Киевском и Харьковском шоссе в 500 км от Москвы. С зачищенной восточной части Украины для НАТО будет проницаема вся территория Европейской России – Кавказ, Поволжье, Центр России.
От Луганска до Волгограда те же 500 км, что, увы, проверила наша армия еще в 1942-м после провала Харьковской операции. Контролируя восток Украины или Донбасс, отрезать от России Кавказ вообще не составляет проблемы. В стратегическом смысле мы откатимся в тот самый июль 1942 года.
Я уж не говорю о натовских средствах ПВО и ПРО. Собственно, о какой-либо стратегической безопасности России можно после этого забыть.
Договориться, надеяться на милость НАТО, алчущего унижения России после Крыма, не приходится. Остатки разума у политиков в Киеве, даже самых умеренных, находятся в зоне статистической погрешности. Единственный вменяемый политик Украины – Олег Царев стал жертвой травящих его гоблинов, размахивающих на майдане его плавками как трофеем. Разговаривать в Киеве просто не с кем, там никто ничего не гарантирует и после шутовских выборов гарантировать не будет.
Судя по планам Тимошенко на создание частной армии, следующим этапом истории Украины станет раздел ее группами милитаристов.
Единственный способ гарантировать России безопасность – это вмешаться и, во-первых, вывести из подчинения Киеву столько территорий, сколько это возможно, отчетливо сознавая, что всё, что останется в подчинении у Киева, обречено на беспощадную антирусскую зачистку, ради которой и затевалась изначально майданная революция.
Во-вторых, постараться нанести киевской хунте такое поражение, которое заставит ее прекратить свое существование и запустит процесс финляндизации Западно-Центральной Украины. Без наглядного и демонстративного полного поражения такое опамятование невозможно. При этом надо понимать, что это только с российской точки зрения мы всё еще нейтральны. С точки зрения украинских политиков и зомбируемого тамошним ТВ обывателя, с точки зрения натовских кабинетов и риторики – мы уже воюем. И даже если мы не сдвинем с места ни одного бэтээра и не поднимем ни одного вертолета, то в глазах Украины и Запада мы всё равно будем воевавшей стороной, только проигравшей.
А за поражением последуют взыскания. Призывы к невмешательству – это, увы, не призывы к здравомыслию, а призывы к досрочному признанию поражения.
События на Украине развиваются неплохо в том смысле, что армия Турчинова разваливается – десантники поднимают российские флаги и переходят вместе с бэтээрами, летчики отказываются садиться за штурвалы – и вместо них приходится использовать наемников из Восточной Европы. И вполне вероятно, что хунта разгромит себя сама, разбившись о народ. Но этого не произойдет, если над Киевом не будет нависать угроза 100-процентной готовности Москвы на вмешательство.
Наземная операция – это крайняя мера (но при необходимости на нее надо идти без колебаний). Однако Россия как минимум должна действовать по ливийскому варианту. Киеву должно быть сообщено, что над востоком Украины вводится бесполетная зона.
Российские средства ПВО и авиация должны полностью прервать все авиасообщения, чтобы исключить возможность использования против повстанцев и тем более мирного населения штурмовиков и вертолетов. При исключении господства Киева в воздухе и при условии, что в руках повстанцев будет достаточное количество тяжелого оружия, бронетехники и компетентных офицеров, – они справятся и сами.
С того момента, как режим Януковича пал, Россия без всяких альтернатив обречена на вмешательство на Украине. Отлично, что мы стремительно и красиво улучшили свои стратегические позиции, возвратив Крым. Печально, что нельзя решить остальные вопросы настолько же изящно – хунта очевидно стремится к кровопролитию и его добьется. Однако переход в режим нейтралитета приведет лишь к тому, что в наше юго-западное подбрюшье уткнется тысяча ножей.
Просто посмотрите на российско-украинскую границу и подумайте о том, что это не граница, а линия фронта с враждебным военным блоком. И только решительные действия способны эту ситуацию изменить.
Я не буду говорить о политическом переустройстве юго-востока Украины, хотя после объявления Турчиновым военной операции против своих мирных граждан о федеративной Украине придется забыть. Либо на горах трупов будет построена унитарная и антирусская Украина, либо Киеву там подчиняться не будут уже никогда.
Но военно-стратегическая граница России должна пройти по Днепру и Днестру.
16 апреля 2014
Когда я слежу за новостями с Украины, мне на ум приходят не майданы и аншлюсы, а события польского восстания 1863 года, одного из ключевых эпизодов русской истории XIX века.
При попустительстве петербургских либеральных бюрократов, при сочувствии и готовности к вооруженному вмешательству всей Европы поляки подняли мятеж в Царстве Польском и попытались уйти в независимость не только сами, но и вместе с Белоруссией и Украиной, возвратиться к границам до первого раздела Польши 1772 года.
Просвещенная польская интеллигенция, слушавшая Шопена и читавшая Мицкевича, состояла чуть более чем полностью из жестоких крепостников, считавших подчиненных им русских православных крестьян (предков нынешних украинцев и белорусов) за «холопов» и «быдло». Никто даже не мог представить, что этих темных, забитых людей нужно спрашивать, хотят ли они уйти из-под власти русского царя под власть повстанческого ржонда.
Когда мужики или православные священники пытались возражать, к ним просто приезжали польские «жандармы-вешатели» (иногда это были католические ксендзы). Что они делали с людьми – понятно из названия.
Российская интеллигенция, вдохновляемая Герценом, который требовал убивать «гадких русских солдат», дружно скандировала «За вашу и нашу свободу!», омывала отправляемых в Сибирь польских заводил слезами и объясняла всем, что отвратительная азиатская Россия не имеет права порабощать и удерживать возвышенный европейский народ.
Даже некоторые запутавшиеся славянофилы рассуждали о «двух правдах», одна из которых – польская. Но страшнее всех была либеральная бюрократия. Эти лица в расшитых мундирах испытывали 100-процентное чувство классовой солидарности с мятежной польской аристократией и очень хотели понравиться Европе, удостоиться похвалы в парижской газете и комплиментарного отзыва в лондонском клубе. Русского народа в Западном (Белоруссия) и Юго-Западном (Украина) краях для них не существовало – всё это была Польша.
Узнаваемая картина – не так ли?
Особенно этот мотив: «Если Украина когда-то и была Россией, сейчас это давно уже другой мир, они европейцы, мы евразийцы, тут ничего не изменишь и не переучишь, смиритесь».