– Откуда мы знаем… что в госпитале… кто-то есть?.. – спросил я.
– Врачи… не бросают пациентов… – ответил Торквин. – Клятва Гипокритика.
– Кажется, имя звучало по-другому, – пробормотал Касс.
Впереди показался просвет, а это означало, что скоро мы покинем мрак джунглей и окажемся в штабе Масса.
У самой границы деревьев дорогу нам преградил мужчина, служивший в Институте Караи шеф-поваром. Одежда мешком висела на когда-то мощной фигуре старины Брутуса, а его левый глаз прикрывала тугая полоска ткани.
– Что с тобой случилось?! – ахнул Касс.
– Виззит плюнул, – коротко хохотнув, пояснил он. – Все равно мне этот глаз был не нужен. Горизонт должен быть чист. Вы почти на месте. Когда все закончится, устроим настоящий пир из этих монстров. О! Твоя мама просила отдать тебе это.
Он снял со спины рюкзак, знакомо округлый из-за спрятанных внутри двух локули.
– Вы потрясающие ребята! – восхитился я. – Спасибо.
– Еще она сказала, что передаст вам осколки… – продолжил Брутус, но осекся, заметив Марко за спиной Торквина. – Разве этот пацан не предатель?
– Он опять с нами, – сказал я.
– В таком случае удачи. – Брутус коротко кивнул и исчез в джунглях.
Через несколько минут мы вошли в лагерь, бывший когда-то Институтом Караи. После атаки Масса лужайки перестали подстригать, они разрослись, пожухли, а некоторые из них все так же чернели кратерами от взрывов бомб. Величественные кирпичные здания, когда-то напоминавшие студенческие корпуса Лиги Плюща, телепортированные в тропики, оказались все в оспинах после обстрелов. Когда мы были здесь в последний раз, многие постройки скрывали строительные леса. Но землетрясение превратило их в беспорядочную мешанину из стальных труб и досок.
Мы бежали к госпиталю, когда до моего слуха донесся гомон возбужденных голосов, точно с детской площадки. В проеме между двумя зданиями, рядом с тренировочным полем, я заметил группу учеников Масса – друзей Элоизы. Один из них успел выкрикнуть имя Марко, но тут пара солдат их спугнула и они куда-то убежали. Я был рад, что они не пострадали.
Свернув к госпиталю, я громко спросил:
– Есть кто-нибудь?
Торквин свободной рукой ударил по стене так сильно, что я не удивился бы, обнаружив там вмятину.
Вестибюль заливал яркий свет, и здесь сильно пахло смесью специфических больничных запахов. Во всем просторном помещении никого не было. Зато на балкон второго этажа из какой-то палаты или кабинета вышел врач в белом халате. Он выглядел растерянным из-за шума, но, увидев Марко, тут же распорядился:
– Несите его наверх. Лифты не работают.
На балкон вела широкая лестница, и мы побежали наверх.
– Зовите меня братом Асклепиусом, – представился врач, указывая на открытую дверь.
– Это Марко… – начал я.
– Я знаю мистера Рамсея, – перебил врач. – Пожалуйста, положите его на койку.
Торквин сделал как ему велели. Мы с Кассом хотели объяснить, что произошло, но брат Асклепиус мягким жестом заставил нас замолчать. У него была темно-коричневая кожа и цепкий взгляд обеспокоенных глаз.
– Да, это приступ 7ЧС. Купируемый, но он предвещает переход гена в конечную, летальную стадию…
– То есть вы можете ему помочь? – с надеждой спросил Касс.
Прямой взгляд врача дрогнул:
– Я… Я боюсь, необходимое для процедуры оборудование находилось в восточном крыле, которое было разрушено.
Мне почудилось, будто я провалился сквозь пол.
– Уничтожено?! – ужаснулся Касс. – Зачем кому-то надобилось уничтожать медицинское оборудование?!
– Масса умны, но подчас недальновидны, – ответил брат Асклепиус. – В ходе освобождения они не смогли вовремя определить, что это здание является госпиталем.
– Не было никакого освобождения! – возмутился Касс. – Это было нападение! Профессор Бегад говорил, что эти приступы убьют нас, если их не предотвращать! Вы что, совсем ничего не можете сделать?
– О-о-оргх… – простонал Марко, сжимая и разжимая кулаки.
– Сильный юноша. Упрямый, – сказал Асклепиус. – Я могу вколоть ему обезболивающее. Могу задействовать все, что в моих силах, чтобы сохранить ему жизнь, но без должных ресурсов мои возможности ограниченны. Может, кому-то из сотрудников Караи известно о спрятанном где-то запасе лекарств на чрезвычайный случай. Это ведь они построили этот госпиталь. Но без необходимого оборудования это все, на что я способен.
– Позови повстанцев, Джек, – попросил Касс. – Тем супергромким свистом, как показала Нирвана. С пальцами во рту.
– Я не знаю как, – ответил я. – Я думал, ты умеешь.
Касс помотал головой. Мы оба посмотрели на брата Асклепиуса, но тот лишь беспомощно пожал плечами.
Я оглянулся на Торквина, но он успел уйти из палаты. Я заметил его из окна – он вышагивал взад-вперед у границы джунглей.
Открыв окно, я крикнул:
– Торквин! Нам нужны ребята из Караи!
Он повернулся ко мне. Его глаза сверкали, лицо блестело от пота, и на секунду я решил, что у него тоже случился приступ. Посмотрев на меня, он произнес что-то сдавленным визгливым тоном, но я не разобрал ни слова.
– Ты говорил по-английски? – крикнул Касс.
– О-о… да… прошу прощения, – отозвался Торквин.
– «Прошу прощения»? – переспросил Касс. – Мне не послышалось, ты только что сказал…
– Ребята из Караи, Торквин! – заорал я. – Ты можешь свистнуть их?
Торквин встряхнулся, показал мне толстый большой палец, повернулся к деревьям и сунул два пальца в рот.
Раздался тоненький, едва различимый свист, больше похожий на выдох.
– Ну здорово, – покачал головой Касс. – Он конкретно не в себе. Так они нас никогда не услышат.
– Слушай, ему повезло, что он вообще жив. Дай ему шанс. Повстанцы присматривают за нами. Они его услышат. – Я повернулся к брату Асклепиусу. Он ставил Марко капельницу с каким-то раствором. Судя по биканью подключенных к нему мониторов, Марко был стабилен.
Мы с Кассом оба облегченно вздохнули. На время.
– Ладно, давай же, Торквин… – пробормотал Касс, поглядывая в сторону окна.
Снаружи, отразившись от стен, раздался громкий свист, повторяющий мелодию «С днем рожденья тебя». Торквин в окне широко нам улыбнулся.
Брат Асклепиус отвернулся от Марко и вытер пот со лба:
– Что ж, по крайней мере я смог выиграть нам немного времени.
Касс вымученно улыбнулся:
– Слава богу, что существует клятва Гипокритика.
– Гиппократа, – мягко поправил Асклепиус. – В честь древнего целителя Гиппократа.