Это был ужасный смех, мягкий, проникновенный и вместе с тем совершенно нечеловеческий.
– Это для вас, Бриджит. Для вас! Я ненавижу вас уже давно.
– Потому что я хотела выйти замуж за Гордона Уитфилда?
Мисс Уэйнфлит кивнула:
– Вы умны! Вы чертовски умны! Видите ли, ваша смерть будет решающей уликой против него. Вас обнаружат здесь с перерезанным его ножом горлом, с отпечатками его пальцев на рукоятке! Как здорово я все придумала, попросив Гордона показать мне этот нож сегодня утром! Потом я выкрала его и положила к себе в сумочку, завернув в носовой платок, пока вы были наверху. Это же так просто! Все всегда выходило так же просто! Я с трудом могла в это поверить!
– Это потому… – с трудом пробормотала Бриджит, продолжая притворяться обессиленной, – что вы… вы дьявольски умны…
Мисс Уэйнфлит снова рассмеялась своим жутким смехом.
– Да, у меня всегда была голова на плечах, даже в молодости! – с гордостью заявила она. – Но мне ничего не позволяли… Я была вынуждена оставаться дома… и ничего не делать. Потом появился Гордон – сын простого торговца обувью, но я знала – его ждет большое будущее! Я знала – он пойдет далеко. Но он бросил меня! Из-за дурацкой истории с канарейкой…
Она сделала руками странный жест, словно скручивала что-то.
И снова волна тошноты подступила к горлу Бриджит.
– Гордон посмел бросить меня – дочь полковника Уэйнфлита! Я поклялась отомстить ему за это сполна! Я все ночи думала о своей мести… А потом моя семья разорилась. Дом наш пришлось продать. И это он купил его! Как я ненавидела его тогда! Но я никогда не выказывала своих чувств, девушек из хороших семей учили сдерживать чувства и держаться достойно – это очень ценное качество. Я всегда считала, что происхождение неизбежно сказывается.
Она на минуту замолчала. Бриджит следила за ней, затаив дыхание и боясь пропустить хотя бы слово.
– Я очень долго думала, как отомстить Гордону, – продолжила мисс Уэйнфлит. – Вначале решила просто убить его. Вот тогда и начала читать книги по криминалистике – втайне от всех – в библиотеке. И должна вам заметить, обнаружила в них массу полезного для себя. Например, дверь в комнату Эми я закрыла снаружи, а ключ вставила изнутри с помощью пинцета, после того как поменяла бутылки. Как она храпела, эта несносная девчонка, точно пьяный матрос!
Она помолчала.
– Так о чем это я?
Талант Бриджит, с помощью которого она сумела очаровать лорда Уитфилда и который заключался в ее исключительном умении слушать, пришелся сейчас как нельзя кстати. Хотя Гонория Уэйнфлит и была сумасшедшей, убийцей-маньяком, но ничто человеческое не было ей чуждо – ей страстно хотелось поговорить о себе. И ее желание Бриджит могла удовлетворить вполне.
– Поначалу вы хотели убить его… – подсказала она, как бы приглашая продолжить беседу.
– Ах да, но меня эта мысль не удовлетворила… слишком просто, тут нужно было придумать что-нибудь более изощренное. И тогда у меня возникла идея: он должен пострадать за множество преступлений, которых не совершал. Он должен стать серийным убийцей! Его должны повесить за мои преступления! Или на худой конец упрятать в сумасшедший дом… Что даже еще лучше!
Она засмеялась своим леденящим душу смехом. Ее глаза блестели, зрачки расширились, когда она перевела взгляд на свою жертву.
– Как я уже сказала, я прочла много книг о преступлениях, тщательно отбирала своих жертв – поначалу Гордона не должны были заподозрить. Вы понимаете, – ее голос стал глубже, – убивая, я чувствовала наслаждение… Препротивная, вечно спорившая женщина Лидия Хортон. Она смела покровительственно относиться ко мне. А однажды повела себя со мной как со старой служанкой! Я так обрадовалась, когда Гордон поссорился с ней. Одним ударом убить двух зайцев, подумала я тогда. Я развлекалась, когда сидела рядом с постелью Лидии и подсыпала ей мышьяк в чай, а потом говорила сиделке, будто мисс Хортон жалуется на горечь винограда, посланного ей лордом Уитфилдом! Жаль, что эта глупая женщина ни разу не повторила мои слова.
А потом последовали другие! Как только я узнавала, что кто-то обижал Гордона или смеялся над ним, тут же подстраивала несчастный случай! Это было так просто! А он был невероятным дураком! Я сумела внушить Гордону, что он представляет собой нечто особенное! Что любой, кто осмеливается идти против него, будет наказан. И он с такой легкостью в это поверил. Бедняга Гордон, он готов поверить во что угодно! Святая простота!
Бриджит вспомнила, как сама не раз говорила Люку: «Гордон! Да он легко поверит во что угодно!»
Легко? И в самом деле, как легко! Бедный, самовлюбленный, доверчивый Гордон!
Но она должна узнать все до конца! Легко? Это тоже легко. Ведь она столько лет работала секретарем и умела, осторожно подбадривая клиентов, заставлять их выкладывать о себе все. А этой женщине, как никому другому, необходимо выговориться, похвастаться собственной хитростью и умом!
– Но как вам удалось все это? Я даже представить себе не могу, – пробормотала Бриджит.
– О, это довольно легко! Просто нужно все хорошенько организовать! Когда Эми выставили из поместья, я сразу же взяла ее к себе в служанки. Я подумала, что идея с краской для шляпок подходит как нельзя лучше, а запертая изнутри дверь оставляла меня вне всяких подозрений. Разумеется, я всегда оставалась вне подозрений, поскольку у меня не имелось никаких мотивов. Как можно кого-то подозревать в преступлении, если у него нет мотива! С Картером тоже все вышло до смешного просто – он брел домой в густом тумане, пьяный, а я подкараулила его на мостике и лишь слегка подтолкнула. Вы знаете, я очень сильная. Правда, правда.
Она немного помолчала и снова хохотнула своим ужасным смешком.
– Меня это так забавляло! Никогда не забуду лица Томми, когда я столкнула его с подоконника. Он ни сном ни духом ничего не подозревал…
Наклонившись к Бриджит, она доверительным тоном сказала:
– Знаете, люди на самом деле страшно глупы! Я раньше этого как-то не осознавала.
– Просто вы… вы необычайно умны, – еле слышным голосом отозвалась Бриджит.
– Да-да… возможно, вы правы.
– А доктор Хамблби? Наверное, с ним было труднее всего?
– Да. Просто удивительно, что у меня все получилось! Хотя могла выйти промашка. Но Гордон всем похвалялся о своем визите в лабораторию Института Веллермана, и я подумала, что, если мне все удастся, люди потом об этом вспомнят. А ушки у Пуха и в самом деле гноились от какой-то инфекции. Мне удалось поранить руку доктора ножницами, а потом я настояла, чтобы самой смазать ранку йодом и перевязать бинтом. Откуда ему было знать, что бинт заражен бактериями из уха Пуха. Разумеется, могло ничего не выйти – я действовала наугад! Как я обрадовалась, когда все получилось! Особенно если вспомнить, что Пух – кот Лавинии.
Ее лицо омрачилось.