— Это уже кое-что. — На лице Пирса заиграла довольная улыбка. — А мне говорили, что город полностью находится вне зоны военных действий. Простите, на заводе «Цейса» сколько человек работает?
— Более полутора тысяч.
— Итого шесть с половиной тысяч населения Гетенбурга работают на фашистскую военную промышленность. — Пирс откинулся на спинку кресла. — Ваша информация существенно меняет суть дела.
— К тому же имеется еще одна любопытная деталь.
Черчилль опустил глаза, чтобы их блеск не выдал его с головой. О предложении бомбардировки Дрездена или Гетенбурга ему сообщили два часа назад. Со всеми выкладками. И без свидетелей. Он сразу поддержал это предложение. Оставалось только «протолкнуть» его чужими руками. Так, чтобы самому остаться незапачканным. И это у него, судя по всему, получилось. А потому премьер спокойно, с наигранным любопытством ждал, когда начальник разведки выложит последний козырь.
— Именно в Гетенбурге, точнее, в его Техническом университете, проводятся все исследования по разработке систем впрыскивания ракетных двигателей доктора Брауна, главного конструктора ракет Фау-2, разрушивших Лондон.
«Каков козырь на выборы, а?» — во взгляде Черчилля промелькнула усмешка, предназначенная Пирсу.
— К тому же Гетенбург, — продолжил разведчик, — как и Дрезден, является узловым пунктом телеграфной и почтовой связи Германии. Разрушив данные коммуникации, мы затрудним осуществление связи между Восточным фронтом и Берлином. То есть окажем существенную помощь нашим русским союзникам.
Премьер-министр поморщился: последнюю фразу произносить не следовало. У него имелось свое, особое мнение по поводу помощи «русским товарищам».
Черчилль вынул сигару изо рта: настало время принятия решения.
— Итак, господа, каково будет ваше мнение?
Пирс поднял руку первым:
— Я согласен с доводами разведки и предложением господина министра военной промышленности.
Все остальные поддержали представителя парламента. Единогласно.
— Что ж, господа, — подытожил Черчилль, — вы сами вынесли вердикт. Без меня. Вам и отвечать.
Премьер-министр обменялся взглядами с министром военной промышленности и начальником разведки: спектакль прошел, как по нотам. Знал бы простачок Пирс, что авиакрыло вот уже три часа как готово к взлету, а в картах штурманов нанесена единственная цель — Гетенбург.
* * *
— Господин Гесс, — мужчина лет тридцати, светловолосый, с прекрасной военной выправкой, предложил бывшему партийному секретарю Адольфа Гитлера стул. Сам же расположился на углу стола. — Разрешите представиться. Полковник Том Викерс, Управление специальных операций. А это, — он указал рукой за спину Гесса, и тому пришлось обернуться, чтобы увидеть второго человека: лет на десять старше следователя, седоватого шатена, в темных роговых очках, — полковник Эдвард Габбинс.
— А, ребята с Бейкер-стрит. — Гесс закинул ногу на ногу. — Давно мной не интересовалась ваша контора. Как поживает мистер Шерлок Холмс?
Управление специальных операций получило прописку по адресу: Бейкер-стрит, № 62–64, неподалеку от дома вымышленного персонажа Конан Дойля, в 1940 году. А потому они до сих пор никак не могли привыкнуть к такому соседству.
— Мы тоже хотели бы встречаться с вами почаще, но…
— А кто вам сказал, что я горю желанием с вами встречаться? — умные глаза немца в упор смотрели на Викерса.
— А вы, господин Гесс, ничуть не изменились с нашей первой встречи. — Габбинс жестом указал, чтобы молодой человек освободил для него место. — И, конечно, вспомнили меня.
— Естественно, господин Букмастер.
— Даже имя мое запомнили?
— У меня в последние годы слишком размеренная жизнь, потому любое событие смакую, перебирая его в памяти. Ваши визиты являлись для меня настоящим праздником.
Полковник кивнул в сторону окна:
— Сегодня бомбили Лондон. Ракетами.
Гесс заинтересованно прислушался.
— По данным нашей разведки, Вернер фон Браун не был готов к таким действиям. Тем более что в районе стрельб наши люди провели две недели назад операцию. Стрельбище было практически ликвидировано. Однако в течение дня на него срочно доставили людей и заставили их ударными темпами восстановить полигон.
— Вы хотите от меня узнать, как они это сделали? — в голосе Гесса прозвучал сарказм.
— Нет. Я специально начал со столь трагического факта, чтобы вы поняли, в каком ключе будет проходить наша беседа. И мне не хочется, чтобы наш диалог превратился в фарс. Кстати, 20 июля на Адольфа Гитлера было совершено покушение.
Подбородок Гесса задрожал.
— Мне это известно.
— От кого? — Полковник быстро взглянул на напарника. Тот пожал плечами.
— Тюрьма не есть полная изоляция. — Гесс вымученно улыбнулся. — Я подобного ждал. Я все время ждал, когда это случится. Он погиб?
— Нет. Жив. Только ранен.
— Значит, Бог по-прежнему с ним.
— Вы сказали, что ждали такого развития событий. А нельзя ли подробнее?
Гесс попросил стакан воды. Проливая воду на мятый костюм, осушил его и вернул на стол. Потом сжал ладони коленями, чтобы скрыть их дрожь, и начал рассказ:
— На него готовились покушения всегда. Сколько я его помню. И в двадцать восьмом, и в тридцать втором, и в тридцать третьем, и в тридцать девятом. И коммунисты, и социалисты, и однопартийны, и пьяницы без определенного места жительства. Впрочем, вам и так все хорошо известно из прессы. Но вы не знаете одного. Большинство покушений в начале политической карьеры он придумывал сам. Да, да. И то был неплохой трюк для завоевания внимания масс. Он действительно срабатывал. Мол, кого бьют, того и любят. Поначалу те, кто не знал Ади, по-настоящему переживали за его жизнь. Потом, когда начали догадываться, что к чему, бдительность, естественно, притупилась. Смысл волноваться о том, чего все равно не произойдет, исчез. Бдительность охраны, разумеется, тоже притупилась. Я это заметил еще тогда, в тридцать девятом. Подозреваю, задумался тоща и Гитлер. Иначе бы он так не испугался никогда и не готовившегося на него покушения с вашей стороны в тридцать девятом. А они, значит, воспользовались ситуацией в сорок четвертом. Даю голову на отсечение, что того, кто проносил бомбу, даже не проверяли.
— Вам известны имена заговорщиков?
— Вы хотите проверить, насколько хорошо работает тюремная связь?
— С вами интересно беседовать. — Букмастер налил чай себе и собеседнику. — Мне вы импонировали начиная с сорок первого года, когда мы начинали с вами работу. Жаль, что ее так внезапно прервали.
— На то были причины. — Гесс сделал глоток и зажмурился: — Вот чего мне будет не хватать в Германии, так это настоящего английского чая.