— В котором часу? Мне необходимо знать, чтобы передать информацию по всем партийным ячейкам Германии. А те, в свою очередь, должны успеть передать по низам.
Геббельс прикинул что-то в уме.
— До пяти успеете?
— Да.
— Значит, в пять.
Шпеер тронул Геббельса за рукав:
— Кажется, началось.
На улице, прямо под окнами министерства, появились небольшие группы солдат в стальных касках, с ручными гранатами за поясом и с автоматами в руках. Двое из них несли пулеметы. Через десять минут вся улица была блокирована. Однако никаких активных действий солдаты не предпринимали.
Геббельс прошел в примыкавшую к кабинету комнату отдыха и вернулся из нее с коробочкой, в которой лежало несколько пилюль. «Яд, — догадался Шпеер. — Что ж, не самый плохой вариант для выхода из сложившейся ситуации».
* * *
«Копия.
20.07.1944.
От кого: От рейхслейтера М. Бормана.
Кому: Всем гаулейтерам.
Распоряжение № 2
Сверхсрочно! Повышенное вниманиеI
1. Всем гаулейтерам, в тесном взаимодействии со своими партийными руководителями и местными отделениями гестапо, немедленно арестовать членов и сообщников банды военных преступников: Фромма и фон Штауффенберга.
2. Известить всех членов партии:
в 17:00 по радио состоится выступление перед немецким народом рейхсминистра пропаганды доктора Геббельса.
Хайль Гитлер!
М. Борман»
* * *
— Гюнтер, вы связались с рейхсфюрером? — В одном из ближайших полицейских участков Мюллер смог-таки найти нормально функционирующий телефонный аппарат. Первый звонок он сделал Борману, но того не оказалось на месте. Следующий звонок был отправлен им в собственную приемную. — Нет?! А чем вы тогда там занимаетесь? Так восстановите же, черт бы вас побрал, эту связь! Ах, не умеете?! Слушайте, Гюнтер, а зачем вы тогда мне вообще нужны? — Шеф гестапо в сердцах отбросил трубку и направился к машине: — К Шелленбергу.
— На Беркаерштрассе?
— А что, он уже поменял адрес?
Водитель опустил ногу на педаль газа.
Мюллер нервничал. Да и было из-за чего. Связь с Гиммлером напрочь прекратилась. Последнее распоряжение, которое он успел отдать, гласило о необходимости срочного ареста Штауффенберга. Одного. Но и это распоряжение прозвучало из уст Кальтенбруннера. Относительно же других мятежников никаких указаний до сих пор не поступило. С поручением арестовать Штауффенберга Мюллер час назад отправил на Бендлерштрассе штандартенфюрера Пиффрадера и двух его офицеров. С тех пор никаких вестей от них не поступало. Затем пропал Мейзингер. Секретарь Бормана на звонки Мюллера отвечал одно: рейхслейтер в отъезде и когда вернется — неизвестно. Зато Геббельс ему уже все мозги продырявил своими звонками. Четырнадцать звонков за час! Мюллер был вынужден отправить к нему в министерство группу из шести человек. Впрочем, те тоже как сквозь землю провалились. Прямо черная дыра какая-то…
В 17:00 по радио выступил Геббельс. По мнению Мюллера, лучше бы он этого не делал. Теперь вся страна узнала о покушении на фюрера. Хорошо еще, рифмоплет не посвятил всех в подробности ранений Гитлера. В столице и без того творится уже что-то невообразимое. Магазины и кафе закрылись раньше положенного срока. Люди покинули службу и в нервной спешке стремятся как можно скорее добраться до своих домов. В метро сформировались сумасшедшие очереди. Городской транспорт катастрофически не справляется с такой ошеломительной массой народа. И вдобавок ко всему на улицах появились танки. Поэтому до зданий VI отдела РСХА вместо обычных сорока минут пришлось добираться почти полтора часа.
Когда Мюллер без стука, проигнорировав адъютанта Шелленберга, вошел в кабинет шефа внешней разведки, тот разговаривал по телефону, нервно вытирая пот со лба. Увидев Мюллера, он тут же повесил трубку и буквально рухнул на небольшой кожаный диван.
— Что с вами, бригадефюрер? — Мюллер без приглашения прошествовал к столу и бесцеремонно уселся напротив хозяина кабинета. — Вы не в себе? Весь мокрый. Трясетесь…
Шелленберг старательно избегал острого взгляда опытного полицейского, и Мюллер понял: тот, с кем только что разговаривал Шелленберг, был ОТТУДА, сверху. Но не Гиммлер: связь со Ставкой отсутствовала уже несколько часов. Значит, разговор был с Берлином. Геринг и Геббельс мальчишку так напугать не могли. Хотя всякое, конечно, бывает. И все же скорее всего он разговаривал с Борманом. Тот в последнее время частенько проявлял интерес к «маленькому Вальтеру». Или у Шелленберга все-таки есть связь с Гиммлером? «Давно следовало установить здесь прослушку», — попенял на себя мысленно Мюллер.
— С кем вы только что общались?
— С кем нужно, — нашел в себе силы ответить Шелленберг. — Я не обязан отчитываться перед вами.
— В нынешней обстановке обязаны, — устало произнес Мюллер, особо, правда, на реакцию Шелленберга не рассчитывая. Тот и не отреагировал.
— Оставьте. Вам таких полномочий никто не давал. Так что не будем пользоваться ситуацией и тянуть поводья каждый на себя.
Шелленберг поднялся, открыл бар, достал коньяк и два бокала.
— Выпьете? — Мюллер утвердительно кивнул. — Тогда предлагаю выпить за будущее Германии. Право слово, оно того заслуживает, господин группенфюрер.
Папаша-Мюллер взял свой бокал и одним махом осушил его. Сразу полегчало.
— Знаете, о чем я жалею, господин группенфюрер? — Шелленберг снова опустился на диван. — О том, что с нами нет сейчас Гейдриха. Он бы навел порядок. Нет, группенфюрер, это не в упрек вам. Увы, мы с вами находимся в одинаковых условиях. Вроде как при власти и одновременно вроде как аутсайдеры. Понимаете, о чем я говорю?
— Пока нет. Если вы намекаете на службу безопасности, то именно я сформировал ее при Гейдрихе. И не нужно мои лавры перекидывать на чужую голову.
— Да боже упаси! Тем более что этой голове скоро может прийти конец. Вы ведь получили приказ об аресте организаторов заговора? То-то и оно. А вот если к власти придут Фромм и его ребята, мы с вами, группенфюрер, в лучшем случае останемся без работы. О худшем я, пожалуй, промолчу.
— Ваши предложения?
Несмотря на коньяк, взгляд у Шелленберга был совершенно трезвым.
— Вы знаете, кто мне сегодня звонил? Наш дорогой Кальтенбруннер. Он уже в Берлине. Странно, не правда ли? Он провел в Ставке всего один час. И потом лично попросил меня ни в коем случае не встревать в военный конфликт. И проследить, чтобы ни один солдат СС не вышел из казарм. А я… я уже нарушил приказ рейхсфюрера.
— Каким образом?
— У меня был Скорцени. И сейчас он и его бойцы берут осадой штаб резервной армии. Вот и получается, что при любом исходе я останусь вне игрового поля. Впрочем, как и вы.