— Германия не знает, что «Боров» употребляет наркотики, — бросил реплику рейхсфюрер.
— Но мы-то с вами знаем! Трагедия последней войны заключается в том, что сначала нами управлял параноик. Теперь — наркоман. А где же умные, здоровые, целеустремленные лица? К примеру, такие, как вы? Правильно: как обычно, на второстепенных ролях. Любопытно: Геббельс и Борман уже поделили партию? Или они так и не смогли договориться?
— Этот вопрос еще не обсуждался.
— И не нужно ничего обсуждать. Буду очень удивлен, если «Хромоножка» поступит иначе. Однако вернемся к теме разговора. Итак, кто в результате недавнего передела власти выиграл больше всех? Чтобы ответить на данный вопрос, нужно знать, какую должность оставил для себя Борман. Насколько близок он остался к кормушке? Как известно, наш рейхслейтер предпочитает держаться в тени. А потому, Гиммлер, именно он и должен стать для вас основной загадкой. От того, какое место в новом руководстве определит для себя Борман, будет решаться и все остальное. Поверьте мне.
— А если он пойдет за Герингом?
— В кильватере? Сомнительно. Точнее, так: он скорее всего пойдет и за Геббельсом, и за Герингом. Одновременно. Ну, а поскольку вы пока еще у власти, то и за вами. Особое ударение я сделал, как вы слышали, на слове «пока». Если вы в первый же день приезда в столицу решили навестить меня, значит, ваши позиции крайне слабы.
— С вами тяжело говорил».
— У меня было время подумать. Благодаря вам, кстати.
Гиммлер посмотрел на часы: времени оставалось мало.
— Адмирал, я благодарен вам за столь детальный анализ, и, поверьте, он во многом сходится с моими умозаключениями. Вы абсолютно правы. Мои позиции действительно сильно пошатнулись. Заметьте, я с вами тоже предельно откровенен. Так что давайте перейдем ко второй цели моего визита. У меня к вам предложение. Я закрою дело Шмидхубера и отведу его от следствия по контрабанде. Свидетелей и следователей возьму, естественно, на себя. С вас снимут все подозрения. Вы выйдете на свободу. Конечно, в силу сложившихся обстоятельств я прежнего поста вам обещать не могу, но, думаю, и свободы будет достаточно.
«Похоже, — Канарис спрятал улыбку, — дела у него совсем плохи, раз он готов похоронить собственный проект моего уничтожения».
В апреле 1944 года гестапо передало в военный трибунал дело на сотрудника абвера Шмидхубера, который обвинялся в спекуляции и вывозе валюты из страны. Дело, казалось, выеденного яйца не стоит: мало кто не занимался тогда подпольным бизнесом. Но Гиммлер ухватился за него обеими руками, потому как появилась возможность ударить через конрабандиста по Канарису в частности и абверу в целом.
4 апреля, на санкционированной рейхсфюрером встрече Кальтенбруннера, Мюллера, Шелленберга и следователя гестапо Зондереггера, было принято решение о совмещении обычного уголовного дела сотрудника абвера Шмидхубера с делом евреев, которые под «крышей» военной разведки занимались валютной контрабандой за рубежом, и придать данному мероприятию политическую окраску.
В скором времени прошли аресты подозреваемых лиц. Все они являлись сотрудниками абвера. В кабинете Канариса сотрудники гестапо произвели тщательный обыск. Все жалобы главы разведслужбы, обращенные к фюреру, оказались тщетными. Процесс был запущен. Канариса отстранили от занимаемой должности и в конце июня назначили шефом специального отдела экономической блокады при верховном командовании вермахта. Конечно же, адмирал уже тогда понимал, что последняя должность — временная. И нужна только для того, чтобы он находился под постоянным надзором.
Гестапо меж тем неустанно продолжало добывать все новые и новые доказательства неблагонадежности бывшего главы абвера. Каждый месяц ознаменовывался очередными арестами его людей. Отто Кип, Альбрехт фон Бернштоф, Рихард Кюнцер, Гельмут фон Мольтке из иностранного отдела разведки… Всех и не перечислить. Из опасения быть арестованными скрылись в Каире Эрик и Элизабет Вермерен. Из Турции исчезла семейная пара Клечковскй, долгое время работавшая на Канариса. К июлю адмирал окончательно убедился: петля на шее практически затянута. Он срочно переправил свою семью в Баварию и арест встретил в одиночестве.
И вот теперь ему предлагали свободу и жизнь.
— Ваше влияние на следователей бесспорно, — раздумчиво проговорил Канарис, приняв от горничной чашку с чаем. — Шелленберг тоже ваш человек. Но как быть с Мюллером? Он же не позволит закрыться делу просто так, без веских на то оснований.
— Пусть вас это не беспокоит. В конце концов — Мюллер тоже мой подчиненный и работает в пока еще моем ведомстве.
— Предположим. Но тогда я должен задать вам вполне естественный вопрос: что вы хотите получить от меня взамен?
— Ваши контакты в Риме и Мадриде.
Канарис усмехнулся:
— Сыр в мышеловке? Я вам — контакты, а вы мне — расстрел?
— Нет. — Гиммлер отрицательно тряхнул головой. — Мне нужны союзники. И, как вы правильно заметили, уже не из старых товарищей по партии. Мне нужны новые верные люди. До сих пор нас с вами сталкивали лбами. Мы оба были пешками в чужой игре. И вот появилась возможность стать фигурами. И уже самим диктовать условия. Как вы смотрите на то, чтобы отомстить своим завистникам?
— В таком случае мне придется начать с вашего Шелленберга.
— Отнюдь. — Солнце отражалось в пенсне рейхсфюрера, мешая адмиралу видеть истинное выражение глаз собеседника. Это его немножко нервировало. — Вальтер в какой-то степени ваш ученик. В основном именно благодаря ему вы сейчас находитесь не в тюрьме, а в более-менее комфортабельных условиях. Ищите завистников значительно выше. Лично я намерен заняться этим в первую очередь. Вот потому и предлагаю вам руку. Вам, опытному, грамотному и очень умному человеку.
Канарис задумался. Гиммлеру он не верил. Понимал, что тот использует его втёмную. Но зато перед ним открывалась возможность сыграть еще одну, может быть, последнюю в жизни партию. Партию, ставки в которой будут очень высоки. «Гиммлер трус. Именно поэтому он и ищет себе поддержку. В одиночку справиться с новой элитой рейха ему не под силу. И на меня его выбор пал не случайно…»
С уходом адмирала абвер отошел под покровительство Кальтенбруннера, и на том все закончилось. Большинство сотрудников Ка-нариса саботировали работу в новом ведомстве, надеясь на скорое возвращение шефа. Документы, на которые рассчитывал рейхсфюрер, бесследно исчезли. А именно в них находился компромат Практически на всю иерархию Третьего рейха, в том числе на него самого. Два месяца поисков положительного результата не дали.
Гиммлер понимал: достаточно адмиралу вновь появиться в своем кабинете и рабочие шестеренки начнут крутиться с былой энергией. А чуть позже всплывет и комромат. И на него, и на Геринга, и на Геббельса…
Но сейчас Гиммлера больше волновало другое. В первую очередь он ждал от Канариса выходов на ведущих деятелей Испании и Италии. До сих пор рейхсфюрер входил в контакт только с американцами, да и то через вторых лиц. И если выводы адмирала верны — а судя по всему, так оно и было й близорукого Хайни действительно лишили многих важных полномочий, — то в ближайшее время американцы, и до того контактировавшие с ним не особо охотно, вообще перестанут его замечать. Люди они прагматичные, и общаться с опальным министром им будет попросту невыгодно. А шкуру меж тем спасать надо. Вот тут-то Гиммлер и поиграет на территории Канариса. А попутно определится, кому и как отомстить.