— Грег Бэнкс!
У меня мурашки по коже побежали, когда мистер Сор назвал мое имя. Забившись в самый дальний уголок своей парты на заднем ряду, я сидел как мышка. Я спрятался за широкой спиной нашей гориллы Брайана Вебба, сидевшего прямо передо мной. Я сложил ладони и молился, чтобы мистер Сор не вызвал меня к доске.
— Грег Бэнкс!
У меня засосало под ложечкой, колени задрожали. Я медленно поднимался, с трудом проглотив комок в горле. Для меня самое страшное — отвечать у доски перед всем классом. Особенно если не было времени как следует попрактиковаться. И если смотреть в записи не разрешается. А ведь добрая половина наших отметок по английскому языку зависит от этих ответов у доски.
Я кашлянул и обреченно поплелся к доске. И прошел уже почти полпути, когда Донни Грин выставил в проход свою ножищу в белой кроссовке. Я споткнулся, но не упал. А класс все равно заржал.
Мистер Сор мрачно посмотрел на Донни.
— Донни Грин, ты так делаешь всем, кто изволит проходить мимо?
— Типа того, — ответил Донни.
У нас все считают Донни хохмачом. Нет, все — это не значит, что и мистер Сор тоже. Он вообще не признает никаких хохм. За глаза мы зовем его Козий Сор. Правда, если он об этом узнает, то ничего в этом смешного не увидит. Это уж как пить дать.
Мистер Сор — длинный, тощий и почти совсем лысый. Он никогда не шутит. Не улыбается. Губы его всегда крепко сжаты, будто он съел лимон без сахара. Козий Сор — Кислый Сыр, одним словом.
В нашей школе Питтс-Лендинга он притча во языцех. Все молят бога, чтобы не попасть к нему. Мои лучшие друзья Майкл, Чив и Шери — счастливчики, они учатся в классе мисс Фолсам. Один я угодил в лапы Козьего Сора.
Я встал около его стола и еще раз прочистил горло. Стоял и мучительно думал, все ли видят, как дрожат у меня коленки. Сам красный как рак, а ладони влажные и холодные. Неужели перед классом все вот так стоят, как на пытке?
Мистер Сор сплел пальцы и похрустывал ими.
— Итак, Грег, слушаем твою правдивую историю.
Я снова прокашлялся. Уже, наверное, в тысяча первый раз. Набрал полные легкие воздуха. И начал рассказывать историю о том, что случилось прошлым летом.
— Слонялись мы с моими закадычными дружками Чивом, Майклом и Шери по двору и маялись от скуки. Делать нам было нечего. Вот и скучно. И решили мы предпринять что-нибудь сногсшибательное. Например, проникнуть в дом Коффмана.
Мистер Сор поднял руку, чтобы прервать меня. Наморщил лоб и спросил:
Что за дом Коффмана?
Это дом с привидениями! — подал голос Донни Грин.
Это там, где Донни живет, — пророкотал Брайан Вебб громоподобным шепотом.
Весь класс — в лежку.
Мистер Сор поднял обе руки, чтоб все, значит, рты закрыли, и посмотрел на класс, сохраняя на лице лимоннокислое выражение.
— Это нежилой дом по соседству, — пояснил я. — Вошли мы, значит, в дом, проникли в нижнее полуподвальное помещение. И нашли там старую фотокамеру. О том и моя правдивая история. Потому что это была фотокамера, которая несла в себе зло.
Мистер Сор застонал и закатил глаза. Кое-кто в классе засмеялся. Но я снова набрал побольше воздуха и продолжал:
— Это была камера типа поляроида. Снимки вылезали и проявлялись сразу. Только на них было не то, что мы снимали. Каждый раз — что-то ужасное. Я принес камеру домой и снял новенький папин фургон. Вылезло фото, а на нем фургон — весь искореженный. Просто всмятку. А через несколько дней мой папа попал в страшную аварию. Оказалось, что фотография показывала правду.
Я оглядел класс, чтобы понять, как ребята реагируют на мой рассказ. Кто-то смеялся, многие смотрели, вытаращив глаза, будто пытаясь понять, несу я околесицу или говорю правду.
Брайан Вебб, конечно, попытался все испортить — засунул оба указательных пальца в ноздри и давай там ковырять. Он-то думал, будто он парень-весельчак, а он как был, так и есть дуб стоеросовый.
— Я сделал снимок своего друга Чива Артура, — продолжал я, — во время игры в Малой лиге. Перед камерой Чив стоял и улыбался, а на снимке он лежал без сознания на земле. И действительно, через несколько минут была подача, и малый, что подавал, угодил Чиву прямиком в голову. Тот так и рухнул на землю, потеряв сознание, и лежал совсем как на фото.
С задних рядов донеслось нервное хихиканье. Я посмотрел на класс: у многих лица вытянулись, а Брайан все яростнее ковырял в носу. Только я отвернулся: ишь остряк, думает рассмешить меня своими штучками!
Мистер Сор уперся локтями в стол и подпер ладонями подбородок. Лица не видно, только его лысая башка сверкает. Так что сказать, нравится ему мой рассказ или нет, я не мог.
— А потом стало твориться что-то совсем невообразимое. Я принес камеру на день рождения Шери Уокер и снял ее рядом с деревом. Когда снимок вылез, дерево на нем было, а Шери нет. Типа того, что она невидимая. И вот через несколько минут Шери исчезла.
Многие ахнули. Другие засмеялись. А мистер Сор сидел, не поднимая головы.
— Через пару дней Шери вернулась. Только мы уже были до смерти напуганы и больше камерой не пользовались. Мы отнесли ее обратно в дом Коффмана. И встретили там чудного парня, который ее придумал. Он сказал нам, что на камере проклятье и…
К моему удивлению, мистер Сор вдруг вскочил.
Достаточно! — рявкнул он.
Простите? — Я подумал, что ослышался.
В классе воцарилась гробовая тишина.
Мистер Сор качал головой, а потом его мутно-карие глазки превратились в узенькие щелочки, и глядел он сквозь эти щелочки на меня.
— Грег, — сказал он, — у меня для тебя плохие новости.
Прозвенел звонок.
— Остальные рассказы послушаем завтра, — объявил мистер Сор. — А теперь можете расходиться.
Стулья дружно заскрипели, потому что все разом вскочили. Я с завистью смотрел, как ребята собирали книжки и тетрадки и бежали к двери. На волю. Меня так и подмывало броситься вслед за ними. Но мистер Сор словно пригвоздил меня своим взглядом, и я не мог сдвинуться с места. Стоял я и ждал, когда все разойдутся. А потом повернулся к лимоннокислому Сору и спросил:
Так какие плохие новости?
Я ставлю тебе двойку, — ошарашил он меня.
За что?
Я недоволен твоим сообщением, Грег.
У меня задрожали колени. Я схватился за доску, чтобы не упасть.
— Но… но… почему? — с трудом выговорил я.
Он скрестил руки на груди, на своей рубашке крокодилового цвета. «Чтоб тебя самого крокодил сцапал», — подумал я.