Тормоз, руль резко влево, чуть газа, чтобы уйти с линии удара. Удар! И тишина! Ребенок должен заплакать, если жив! Жив?! Удар слабенький был! Да и ребенок был маленький. Ему много и не надо! Голова меньше мяча! Японский городовой! Мать твою душу!
Впервые за много лет захотелось заорать на чистом русском мате! От души! В ветровое стекло, чтобы оно лопнуло от моей ярости, пошло трещинами и вылетело на капот!
Коробку передач на «паркинг», ручник затягиваю одним рывком. Как долго выходит ремень из замка! Отшвыриваю ремень. Он не успевает спрятаться в стойку, ударяет по рулю.
Ходу! Плевать, что машина стоит почти поперек. Подождут! Прошла всего пара секунд, а кажется, что не меньше получаса! Сердце вырывается из груди! Мозг подсознательно просчитывает всевозможные варианты, что говорить в полиции. С судимостью в Америке ты – никто. Никогда не поднимешься, можно сворачивать свое резидентство и возвращаться на Родину! И труд десятков, а то и сотен людей, чтобы я «пустил псу под хвост»?!
Не закрываю дверь, обегаю машину. Малыш лежит на животе на земле и дергается. Ну, жив… Это уже хорошо.
Автоматически отмечаю, что на двери небольшой отпечаток детской руки. След как будто не кровавый, а типа джема. Знаю, как выглядят кровавые следы…
Мальчишка пытается ползти под машину. Плохо получается. Аккуратно поднимаю его. Он сердито смотрит мне в глаза. Вроде цел. Ощупываю его, не отводя взгляда от его лица, снимая реакцию по боли. Он просто смотрит на меня. В области ребер начинает хихикать и пытается вырваться. Боится щекотки. Нормально. Неужели пронесло? Пацан пальцем показывает под машину и что-то говорит на своем языке. Бу-бу-бу! Я пригнулся. Злополучный мячик. Ногой достаю его из-под машины и, пиная перед собой, несу мальчишку в сторону дома, откуда он, по моим предположениям, выскочил. Там стоит женщина, руками закрывая рот, чтобы сдержать крик. Глаза круглые, зрачки расширены от ужаса.
Подхожу ближе и спрашиваю:
– Мадам, ребенок ваш?
Она молча кивает, не отрывая рук ото рта.
– Заберите!
Ох, как много мне хотелось сказать в лицо этой курице! Овце драной! Дуре набитой! У нее вместо мозгов папье-маше! Таким размножаться нельзя! Все равно не уследит за потомством! Все погибнут!
И как потом перед людьми в Центре оправдываться, мол, не усмотрел! А на хрена тебя тогда, сукина сына, учили езде на автомобиле! До инстинкта, до рефлекса! Как отрываться от наружного наблюдения, да так, чтобы в аварию не попасть! Или уходить от погони! Чтобы ты мины объезжал, чтобы от пуль ускользал! Ты должен смотреть и видеть! Предугадывать ситуацию! Управлять ею, а не плыть на дощечке по течению. Вот эта школа и спасла мне выполнение задания, а мальчишке – жизнь!
Мамаша протянула руки и, схватив мальчишку, прижала его к себе. Взгляд по-прежнему безумен.
– Мадам, вам нехорошо? Вам помочь?
Она лишь слабо кивнула головой. Взгляд почти немигающий, смотрит на меня, прижимает ребенка и непрерывно его гладит.
Я вернулся к машине и подогнал ее к дому. Быстро огляделся. На удивление, свидетелей нет. Тихо. За шторами, что ли, наблюдают?
Взяв женщину за локоть, я предложил:
– Давайте я вас в дом проведу.
Она лишь кивнула. Того и гляди тетка умом тронется, надо будет «Скорую» вызывать, чтобы ее из ступора выводили. Или инфаркт приключится.
Дом хороший, добротный. Два этажа. На первом зал и кухня. Усадил ее на диван, сам на кухню. В холодильнике нашел бутылку воды, ей стакан, себе другой. Принес в зал, всунул в руку:
– Пейте.
Она дрожащей рукой поднесла стакан ко рту и выпила.
– Лучше?
– Да, – даже не сказала, а выдавила из себя. Откуда-то из глубины груди.
– Как вас зовут?
– Эшли.
– Все хорошо, Эшли. Мальчик жив. С ним все в порядке. Нет травм. Может, вызвать неотложную помощь для вас?
– Нет. Я сейчас отойду. Все прошло.
– Ну и ладно. Я пойду. А вы постепенно приходите в себя. Муж скоро приедет?
– Через три дня.
– Понятно. У вас есть тут родственники, знакомые, чтобы они посидели с вами, а то вы испытали стресс?
– Нет, – покачала она головой. – Здесь нет никого. Тут все лишь сотрудники компании.
– Ну, у вас же все хорошо. Я все-таки пойду.
– Прошу вас, подождите. Посидите немного. Мне уже лучше, но все же страшно. Спасибо!
– Пожалуйста!
Я сел на край кресла. Оглядел зал. Я его и раньше успел осмотреть, но сейчас взглянул как нормальный обыватель, впервые попавший в чужой дом.
На полу игрушки. Немудрено, ребенок – непоседа. Но она старается поддерживать порядок в доме. Пыль вытерта. Пол чистый. Вещи на местах. Много фотографий. Конечно, везде сын. Но есть и снимки с мужем. Вот свадьба, поженились они явно молодыми. Вот на фоне Эйфелевой башни, на верблюдах на фоне пирамид. Судя по красочным рыбкам, погружались с аквалангами на Гавайях. Много фотографий. Вот она беременна, месяцев восемь, думаю. Папаша, похоже, присутствовал при родах. В халате, в одноразовой медицинской шапке набекрень, держит новорожденного на руках. Уже не молод, а глаза ошалелые. А вот глава семейства на фоне буровой. Местность не здешняя. Вот он весь перепачканный нефтью, с огромным разводным ключом в руках. И тоже счастливо улыбается.
А вот он на какой-то презентации. Стоит на фоне интерактивной доски и что-то рассказывает коллективу. Значит, выбился в менеджеры. Значит, чего-то может и знать. И это тоже хорошо! Это я удачно зашел!
Надо как-то поддерживать разговор и выводить женщину из ступора.
– Неплохой дом. Давно здесь живете?
– Уже скоро как пять лет будет. Дом не наш. Компании. Хотите выпить?
– Нет. Спасибо. Я в баре выпил пива. Полагаю, что хватит. Боюсь, если остановит местная полиция, будут неприятности.
– Здесь нет полиции.
– Как это? Дикий Запад? Так там были шерифы. Какая-то власть, какая-то полиция.
– Здесь служба безопасности предприятия. Они и есть и полиция, и суд, и прокуратура, и адвокаты, и присяжные.
– Никогда не слышал.
– Преступлений не бывает. Ну, может, кто-то выпьет лишнего в баре, и все. Если что-то посерьезнее происходит, то его немедленно увольняют и вышвыривают из города. Поэтому все ведут себя тихо и примерно.
– Знаете, Эшли, я обратил внимание, что дома у вас…
– Одинаковые?
– Да. Одинаковые.
– Вас это напугало?
– Нет. Я удивился. Много путешествую, но ни разу не встречал подобного.
Она медленно встала, медленно отпустила мальчишку на пол, он тут же помчался к злополучному мячу, схватил его и протянул мне.