– Заболел?
– Какое, напился небось…
Лойс выдрался из круга гомонящих людей. Споткнулся и едва удержался на ногах. Перед глазами все плыло, каруселью вертелись лица – любопытные, озабоченные, встревоженные. Мужчины и женщины останавливались посмотреть, что случилось. Он принялся проталкиваться ко входу в свой магазин – за стеклом Фергюссон спокойно разговаривал с каким-то джентльменом, демонстрируя возможности телевизора марки «Эмерсон». Пит Фоли за стойкой сервис-центра подключал новый «Филко». Лойс заорал из последних сил, но его голос потонул в реве машин и гомоне толпы вокруг.
– Да сделайте же что-нибудь! – вопил он. – Не стойте просто так! Сделайте что-нибудь, говорю вам! Тут несчастье! Беда! Беда надвигается, вы что, не видите?!
Люди мгновенно расступились – к Лойсу четко и быстро продвигались двое высоких широкоплечих полицейских.
– Имя-фамилия? – буркнул полицейский с блокнотом.
– Лойс, – устало ответил он, промакивая лоб платком. – Эдвард С. Лойс. Послушайте. Вон там…
– Адрес постоянного проживания? – строго спросил полицейский.
Полицейский автомобиль быстро продвигался в потоке машин, то и дело кого-то обгоняя. Лойс бессильно откинулся на сиденье. Ему было как-то не по себе. Он сделал глубокий вдох и почувствовал, что все еще дрожит.
– Херст-роуд, 1368.
– Это где-то здесь, в Пайквилле?
– Да, сэр, – и Лойс с отчаянным усилием заставил себя выпрямиться. – выслушайте меня! Там. В парке. На фонаре. Висит…
– Могу я знать, где вы сегодня были? – спросил полицейский, который вел машину.
– Где я был?.. – эхом отозвался Лойс.
– Вас же не было в магазине, правда?
– Нет, – он покачал головой. – Я был дома. В подвале.
– В подвале?!
– Ну… я… копал. Копал яму для нового фундамента. Землю копал и вывозил наружу. Чтобы потом залить контур цементом. А что? И какое это имеет отношение к…
– Кто-нибудь находился в доме вместе с вами?
– Нет. Жена поехала в город. Дети в школе, – Лойс посмотрел сначала на одного здоровяка в полицейской форме, потом на другого. И тут в его взгляде зажглась надежда – почти безумная. – Так вот оно что… Вы хотите сказать, что поскольку я сидел дома, то пропустил… объяснение? Что его все уже узнали, а я все пропустил?
Помолчав, полицейский с блокнотом наконец проговорил:
– Именно так. Вы пропустили объяснение.
– В таком случае, это… официально? В смысле, тело должно висеть там, где висит?
– Да, сэр, оно должно висеть там, где висит. Оно выставлено на всеобщее обозрение.
Эд Лойс вымученно улыбнулся:
– Ну слава тебе господи. А я-то, наверное, наворотил дел. Поддался, как говорится, влиянию момента, не имея полной информации. Просто я подумал – ну мало ли что случилось. Знаете, может, это ку-клукс-клан сделал. Или там кто-то кого-то убил. Коммунисты там или фашисты – ну вы меня понимаете. – И он еще раз промокнул лицо платочком из нагрудного кармана. Руки все еще заметно дрожали. – Я рад, что здесь нет никакого подвоха.
– Нет, сэр, никакого подвоха здесь нет, – полицейская машина подъезжала к зданию суда. Солнце уже село. Улицы затапливали темнота и мрак.
Фонари еще не зажглись.
– Мне уже получше, – сказал Лойс. – Я там немного разволновался. Переполошил всех, одним словом. Ну а теперь-то все разъяснилось, правда? Может, не будем ехать в участок?
Полицейские молчали.
– Мне вообще-то нужно обратно в магазин. Да и дети еще не ужинали. Я все понял. Кричать, шуметь больше не буду. Так зачем, спрашивается, нам…
– Это ненадолго, – перебил его полицейский, который вел машину. – Быстро управимся. Раз, два – и готово.
– Ну, быстро так быстро, – пробормотал Лойс.
Машина притормозила перед светофором.
– Я, наверное, много шуму поднял и все такое. Глупо, конечно, и чего это на меня нашло…
Лойс резко распахнул дверь, рыбкой бросился на мостовую и перекатился на ноги. Машины трогались с места – зажегся зеленый. Лойс сиганул на тротуар и помчался прочь, уворачиваясь от встречных прохожих. За спиной слышались вопли и топот ног.
Это не полицейские! Он это сразу понял. Местных пайквильских полицейских он знал наперечет – двадать пять лет держал в городе магазинчик, часто приходилось пересекаться. Поэтому полицейских он знал в лицо – всех до единого.
А эти – не полицейские. И никакого объяснения случившемуся в сквере нет! Поттер, Фергюссон, Дженкинс – они не знали, почему оно там. Не знали – и знать не хотели. А вот это странно. Очень странно!
Лойс нырнул в скобяной магазин, пронесся мимо ошалевших продавцов и покупателей, влетел в складское помещение и вылетел с черного хода. Чуть не перекинувшись через мусорный контейнер, он взбежал вверх по бетонной лестнице, перелез через забор, спрыгнул с другой стороны и прислушался, задыхаясь и держась за грудь.
За спиной не кричали и не бежали. Отлично – ему удалось оторваться.
Он стоял в устье переулка – темного, замусоренного. Под ногами валялись доски, обрывки картона, брошенные шины. Переулок вел к улице – там как раз замигали и включились фонари. По тротуару шли люди. Мужчины и женщины. Горели неоном вывески магазинов. Проезжали, бибикая, машины.
Пойдешь направо – выйдешь к полицейскому участку.
Участок совсем рядом. До жути близко. Прямо за грузовым подъездом бакалейной лавки белела цементная стена здания суда. Окна забраны решетками, над крышей – антенна. В густеющей тьме громада стены казалась еще выше. Опасное, опасное место, нельзя здесь стоять, надо уходить, бежать, надо убраться от них подальше.
От… них? А кто такие они?..
Лойс крадучись пошел по переулку. За внушительным зданием участка уместилась мэрия – старинная, деревянная, поблескивающая позолоченной бронзой дверных оковок. Лестница широкая, цементная. Окна кабинетов темные, света нигде нет. По обеим сторонам от ступенек – клумбы и невысокие туи.
Все как обычно.
Нет.
Что-то не так. Что-то не так…
Над мэрией росло пятно тьмы. Черный конус мрака, темнее, чем окружающая ночь. Чернота над крышей устремлялась в непроглядное небо и расползалась в ночи.
Он прислушался. О боже. Боже правый. Звук. Ему не чудится. В уши вползал звук, и Лойсу нестерпимо захотелось зажать уши, ничего не слышать, и не помнить, и не знать. Над мэрией гудело. Тихонько, приглушенно – как большой растревоженный улей.
Оцепенев от ужаса, Лойс поднял взгляд. Над зданием нависла клякса густой тьмы. Такой густой, что тьма казалась плотной. В черной воронке что-то двигалось. Что-то мелькало. С неба пикировали… твари. На мгновение зависали над зданием мэрии – и беззвучно шлепались на крышу.