Он сразу почувствовал себя пристыженным. И виноватым: жена-то из коммуны сколько раз выбиралась, вместе с другими девушками и женами. Ну и с мужчинами тоже. Да что там, пролетариат бегал туда-сюда часто и безо всяких пропусков – лишь бы оказаться подальше от ненавистной рутины: бесконечно вкалываешь, а потом тебе еще и лекции читают, образовательные или как их там. Но тут же опять испугался. Дело было даже не в физической угрозе. И не в том, что он очень далеко отъехал от огромного подземного убежища из стали и бетона, в котором родился, вырос, провел всю жизнь, женился и работал. Он просто вдруг понял, что охранник-то был прав. Все дело в том, что он скатился обратно в невежество, к суеверному прошлому. И от этих мыслей Эд похолодел и покрылся испариной, несмотря на зной середины лета.
– Женщины всегда этим занимались, – сказал он вслух. – Мужчины конструировали машины, занимались научными исследованиями, города строили. А вы, женщины, зелья варили и всякие настои настаивали. Думаю, все, конец пришел времени главенства разума. Скоро ничего не останется от прежнего общества.
– А что такое город? – спросил один из близнецов.
– Вон мимо как раз проезжаем, – ответил Эд. – И ткнул пальцем в пейзаж за окном. – Присмотритесь.
Деревья тут больше не росли. Спекшаяся бурая почва отсвечивала металлом. Сколько хватало глаз, тянулась кочковатая равнина, бесплодная, выцветшая – сплошные торчащие обломками кучи и ямы. Там и сям рос темный бурьян. Время от времени попадалась еще не обвалившаяся стена. А вот ванна – лежит, опрокинутая набок, словно беззубая челюсть мертвеца, от которого ни лица, ни даже черепа не осталось.
Искатели здесь все перерыли бессчетное число раз. Все ценное сложили в грузовики и вывезли в ближайшие коммуны. Вдоль дороги лежали аккуратные кучи костей – их собрали, да так и не утилизировали. Применение нашли обломкам бетона, железным скрепам, проводам, пластиковым трубам, бумаге, ткани – но не костям.
– Ты что, хочешь сказать, что люди жили здесь? – одновременно возмутились близнецы.
Личики перекосились от изумления и испуга:
– Но это же жуть какая-то…
Дорога раздвоилась. Эд притормозил и стал ждать инструкций от жены – куда ехать?
– Это далеко? – хрипло поинтересовался он. – А то у меня здесь аж мурашки по коже. Мало ли что тут по здешним подвалам прячется. Мы, конечно, в девятом году тут все газом потравили, но, может, уже выветрилось.
– Направо, – сказала Барбара. – За тем холмом.
Эд переключился на первую скорость и аккуратно объехал яму. И свернул на боковую дорогу.
– А ты и вправду думаешь, что эта старуха что-то такое может? – беспомощно спросил он. – Я просто столько всего слышал – и черт ногу в этом сломит, непонятно, что правда, а что чушь собачья. То есть знаешь, во всех сказках же есть такая старуха, которая там мертвых воскрешает, будущее предсказывает и хворых излечивает. Люди о таком уже пять тысяч лет рассказывают байки.
– И в течение этих пяти тысяч лет подобное действительно происходит, – уверенным, мягким голосом отозвалась жена. – Они всегда рядом и готовы прийти на помощь. Мы просто должны сами прийти к ним. Я видела, как она исцелила сына Мэри Фулсам: у него была парализована нога и он ходить не мог. Врачи его чуть до смерти не залечили!
– Ну, это тебе Мэри Фулсам сказала, – свирепо пробормотал Эд.
Машина пробивалась, раздвигая капотом ветви древних деревьев. Руины остались позади, дорога вдруг нырнула в мрачные заросли плюща и кустарника, солнечный свет скрылся из виду. Эд слепо помигал, потом включил фары – слабенькие, как оказалось. Они метались по тропе, пока машина с трудом взбиралась на изрытый колеями холм, вписывалась в крутой поворот… а потом дорога вдруг кончилась. Совсем.
Они приехали. Дорогу перегораживали четыре ржавые машины. Другие стояли на склоне холма и между перекрученных деревьев. За машинами виднелась группа людей. Они молчали. Все, как один, в безликой форме рабочих коммуны. Мужчины с семьями. Эд нажал на тормоз и на ощупь принялся искать ключ зажигания, не в силах отвести взгляд от собравшихся. Да тут люди со всех коммун приехали! Из ближайших, из дальних – таких дальних, что он из них никогда и людей не видел… кто-то из этих молчащих и ждущих приехал за тысячи миль…
– Здесь всегда очередь, – сказала Барбара.
Она пинком открыла погнутую дверь и осторожно выскользнула из машины, бережно придерживая ребенка.
– Люди приезжают сюда за помощью – у кого какая нужда.
Толпа стояла перед грубо сколоченной деревянной хибарой, дряхлой и полуразвалившейся – видимо, наскоро построенным убежищем времен войны. Ждущих своей очереди людей приглашали подняться по шатким ступеням и пройти в здание, и Эд в первый раз за все время увидел, к кому люди обращаются за консультацией.
– Это та самая старушка? – спросил он, когда на крыльце мелькнул тоненький сгорбленный силуэт.
Старушка оглядела ждущих людей и кого-то подозвала. Поговорила с пухлым мужчиной, потом к разговору присоединился мускулистый гигант.
– О боже, – пробормотал Эд. – У них что, целая организация?
– Каждый из них занимается разными вещами, – невозмутимо ответила Барбара.
Крепко прижав к себе младенца, она аккуратно прокладывала себе дорогу в толпе.
– Извините, но нам к целителю, мы должны стоять вон с теми людьми, да, которые справа, да, у того дерева…
Портер сидел на кухне, покуривая и прихлебывая кофе, задрав ноги на подоконник. Он рассеянно смотрел, как шаркающая людская очередь втягивается в дом и растекается по комнатам.
– Что-то сегодня народу много, – сказал он Джеку. – Говорю же – надо плату за вход брать, выгоднее будет.
Джек сердито что-то проворчал и потряс роскошной блондинистой шевелюрой:
– А ты чего тут сидишь и кофе дуешь? Кто помогать будет?
– А будущее щас чего-то никого не интересует…
И Портер звучно рыгнул. Он был полный и рыхлый, голубоглазый, с вечно мокрыми прямыми волосами.
– А если кому невтерпеж будет узнать, сумеет ли он разбогатеть или получить в жены красавицу – я буду к его услугам в будочке предсказателя.
– Осталось только по картам на успех погадать, – пробормотал Джек.
Он сложил огромные руки на груди и мрачно поглядел в окно.
– Вот до чего мы опустились.
– Ну я же не виноват, что они об этом спрашивают. Один старикашка пожелал знать, когда умрет. Я и ответил: так, мол, и так, через тридцать один день. Так он покраснел, как свекла, и как пошел на меня орать! И кстати – я всегда говорю правду. Я говорю им все как есть. А не то, что они хотят услышать. – И Портер ухмыльнулся. – Так что я не шарлатан.
– А как давно тебя спрашивали о чем-нибудь по-настоящему важном?
– Ты хочешь сказать, о чем-нибудь… абстрактном таком? – И Портер лениво потянулся и задумался. – Ну, вот на прошлой неделе один парень спросил: а появятся ли опять межпланетные корабли? А я ответил, что ничего такого в будущем не вижу.