Бугай, оскалившись, поливал подбиравшийся к пещере американский спецназ длинными очередями, а Воробей быстро осматривал сектор обстрела, замечал падающего в траву атакующего «зеленого берета» и посылал в него две-три пули.
Высокая трава значительно затрудняла ответную стрельбу нападавших. Они практически стреляли наугад, целясь в направлении пещеры. Зато Воробей бил на выбор, выискивая наиболее вырвавшихся вперед бойцов.
По валуну, за которым лежали снайпер и пулеметчик, хлестнуло несколько прицельных очередей.
— Смена! — заорал Бугай. Он выругался, быстро обтер лицо от впившихся в него каменных крошек, схватил пулемет за сошки и ринулся на противоположную сторону ямы. Пригнулся, отсоединил пустую патронную коробку и попытался быстро вставить другую. Но он торопился, и у него ничего не получалось. Сержант выругался и попытался сильным ударом ладони защелкнуть фиксатор. Тяжелая коробка сорвалась с защелки и упала ему под ноги.
— Тихо, Витя, — буднично сказал ему прямо в ухо нагнувшийся Сергей, — спокойней. Мы их держим, Витя. А ты пока разберись тут. — Он хлопнул Бугая по плечу, выпрямился и крикнул: — Работаем, братишки! Воробей!
Теперь его автомат стрелял, не переставая, а когда Сергей менял магазин, то над поляной трещали автоматы его товарищей.
Атакующие, сначала дрогнувшие было под плотным огнем пулемета, снова зашевелились и покатились вперед. Винтовка Воробья гремела, не умолкая, и Сергей уже сам видел, что несколько «зеленых беретов», разбросав руки, безжизненно лежат в траве.
Можно быть сколько угодно тренированным физически, совершать немыслимые переходы, не спать сутками и довольствоваться сырыми змеями на завтрак, но все эти воспитанные и привитые навыки не заменят слегка измененного гена ДНК, который присутствует в организме российского солдата. Этот странный феномен вырабатывался в результате бесчисленных войн еще со времен образования государства, и ему нет объяснения. Его можно лишь констатировать. Он называется — стойкость в бою.
Страшно ли было Сергею? Очень. В первые секунды боя он просто боялся поднять голову. Ему казалось, что все пули летят прямо в него. Его тело била крупная дрожь, ему было стыдно, но он просто физически не мог стрелять. Но потом он увидел сержанта и Воробья. Их лица, такие разные в обыденной обстановке, сейчас стали неуловимо похожи. Злой прищур глаз и осознание того, что надо делать боевую работу — вот что их объединяло.
Одинцов помотал головой, выругался и поднялся.
Через минуту, меняя отстрелянный магазин, он с невероятным удивлением поймал себе на том, что не прячется, а меняет магазин на ощупь, как и учили, не спуская при этом глаз с атакующих.
А «зеленые береты» все приближались. Не совсем эффективное огневое прикрытие снайпера позволило им совершать более длительные перебежки.
— Не дать им подойти на бросок гранаты! — прохрипел Бугай и высунул голову из ямы, осматривая поле боя. — Тогда всем хана! По моей команде бросаем гранаты и идем в «рукопашку»!
Сергей опустил руку вниз и провел ладонью по поясу. Да, вот рукоять ножа, а вот кармашек для гранат. Да, все на месте. Две «лимонки» и две «эргедешки». Хватит.
Бежать и спрятаться в траве даже не пришло ему в голову. Впрочем, как и всем остальным.
— Все ясно, Витя, — негромко ответил он, даже не сержанту, а самому себе.
«Ну что ж… Сейчас они еще пару бросков сделают и навалятся с флангов. Грамотно работают. Надо бы только спину не подставлять, а всей группой на них выскочить. Ну, Бугай разберется, что к чему… Надо бы магазин для «рукопашки» оставить. Ох, и весело будет!»
Сергей сцепил зубы и перехватил автомат, ожидая удобного момента.
Внезапный грохот выстрелов совсем рядом заставил его вздрогнуть. Бугай все-таки привел свое оружие в боевую готовность. Он точно уловил момент, когда «зеленые береты» приготовились разделиться для атаки с обоих флангов, и открыл ужасающий огонь.
От пулемета калибра семь, шестьдесят два нет спасения ни в лесу, ни в поле. Винтовочная пуля образца 1943 года пробивает практически любое дерево и легко крошит кирпич в пыль.
От длинных очередей Бугая затряслась земля. Горячие пули со стальным сердечником с громадной силой вонзались в грунт, в траву, оставляя после себя длинные черные полосы.
Сразу же зашипела и винтовка Воробья. Он отбросил СВД в сторону и схватил свою любимую «бесшумку», которая очень эффективна на дистанции до сотни метров.
И «зеленые береты» дрогнули. Не выдержав столь беспощадного «избиения», они сначала остановились, а затем, не поднимая головы, поползли обратно.
Во время обстрела из базук Бронсон, сидя спиной к пещере и спрятавшись за дерево, задумчиво курил сигарету. Он размышлял о том, как будет докладывать о неудаче. Представил, как берет трубку телефона и, стараясь говорить уверенным голосом, рассказывает о диверсионной группе противника, которая, использовав местных проводников и хорошее знание местности, первой сумела выйти к исходной точке. И которая после подрыва тоннеля была полностью уничтожена. Так, что ли? Нет, не так. О ликвидации группы следует доложить сразу. Желательно, с предъявлением вещественных доказательств. Как отнесутся к этому в Центре? Этого полковник не знал. Естественно, там будут очень недовольны задержкой, но ведь не все в жизни получается так, как хочется. Особенно в военной жизни. Но он крепко надеялся, что сегодняшний удачный бой пригасит волну недовольства. Шутка ли, полное уничтожение группы русского спецназа!
Бронсон хмыкнул. Ну, хорошо. Пусть пока так и будет. А потом они с Макферсоном что-нибудь придумают.
Он отбросил сигарету, развернулся, поднял к глазам бинокль и стал наблюдать за начавшейся атакой своих парней.
Сначала все шло просто отлично. «Зеленые береты», словно на учениях, слаженно бросились вперед. Бронсону даже немного жалко стало того слегка самоуверенного паренька, с которым он разговаривал перед боем. Интересно, сколько он проживет? Полковник на секунду призадумался и решил про себя: пусть русский спецназовец проживет ровно столько времени, сколько потребуется ему для понимания того, что «зеленые береты» — это самый лучший спецназ в мире. Пусть осознает это, прежде чем поднимет руки вверх или поймает в лоб горячую пулю. Но лучше, конечно, взять его живым. Пусть полностью поймет свое ничтожество.
В этом месте логично следовавших друг за другом цепочек собственных умозаключений полковник крякнул. Несмотря на его разыгравшееся воображение, он как-то не мог представить себе русских, покорно поднявших руки и стоящих на коленях. Это не вязалось с той информацией, которую он успел собрать и которая появилась у него в результате недавнего личного общения. Та неприятная встреча в распадке… К сожалению, нет. Неприятное чувство подсказывало опытному бойцу, что «эти» на колени не встанут. Ну, что же… тогда будут полностью ликвидированы.
Длинные очереди из пулемета заставили его нахмуриться.