– Тихомир Храбрович, отзывай наших охранителей, – проговорил я, едва за нами закрылись тяжелые двери полицейского участка, и мы вновь оказались на улице. – Здесь им делать нечего.
– Как же это? – не понял Тишила.
– Объясняю, – стукнув тростью о каменную ступень крыльца, процедил я. – Скорее всего, сегодня этих татей переведут в другое место, или, быть может, содрав штраф, отдадут на поруки, например, тому же Климину. Задача наших орлов – проследить за тем, куда они отправятся. И доложить мне. Ясно? На рожон не лезть, глаза не мозолить. Следить тихо и незаметно. Впрочем… это они и без моих объяснений должны понимать. Все-таки Ратына их хоть немного, да гонял по части негласного сыска.
– Не скажу, что всё понял, но… распоряжусь, Виталий Родионыч, – пожевав ус, медленно проговорил Тихомир.
– Желательно прямо сейчас. – Кивнул я. – Чтоб этот… Сворссон видел, как мы снимаем наблюдение с уродов. Иди. А я извозчика поймаю. Мне еще в порт ехать.
– Сделаю. – Миг, и Бережной исчез. Только хлопнула тяжелая створка входной двери.
До порта я добрался быстро. А там Белов уже, оказывается, запустил машины, так что «шифрограмма» в Хольмград ушла через пять минут после наступления полудня. Оставалось только ждать ответа. Конечно, телеграф это не мобильник, а телеграмма не эсэмэска, так что глупо было надеяться на немедленную реакцию Особой канцелярии. Потому, оставив тестя дежурить у аппарата, я отправился обратно в гостиницу. Несмотря на хорошую погоду, шляться по «гостеприимному» Брегу желания у меня не было.
Тишила появился в салоне только на закате, когда я как раз ломал голову над телеграммой от князя Телепнева. Ворвался, словно вихрь. Глаза блестят, руки мечутся, будто испуганные птицы, в общем, старый бретер пребывал, что называется, в аффектации.
– Виталий Родионыч, как ты догадался?! – Ну и что ему ответить?
– Элементарно, дорогой друг. Элементарно. – Эх, трубки не хватает.
Потратив несколько минут, я все-таки смог хотя бы временно отвертеться от вопросов Бережного и фактически заставил неугомонного бретера рассказать об итогах работы наших «топтунов». Настропаленные Тихомиром охранители смогли проследить весь путь участников нападения на Ладу, действительно отпущенных Сворссоном после короткого заседания городского суда и уплаты солидного штрафа в казну города. Кстати, деньги за них внес тот самый полусотник, Любим Будеславич Климин. И не было ничего удивительного в том, что едва оказавшись на свободе, тати, взяв извозчика, тут же помчались в станционный городок, где квартировали флотские экипажи адмиральской эскадры.
Проследить за действиями молодчиков на территории городка тоже не составило труда, что поначалу меня немало удивило. Впрочем, вспоминая историю «того света», и в частности, многочисленные описания плачевного состояния контрразведки в Порт-Артуре и Владивостоке во время Русско-японской войны, я вынужден был признать, что отсутствие серьезной охраны и четкого режима секретности в месте расположения части государева флота вещь для этого времени совершенно обыденная… Как бордель напротив здания штаба эскадры, куда, собственно, первым делом и направили свои стопы уроды, посмевшие поднять руку на мою жену. Правда, уже спустя четверть часа туда же прибыл и Климин с пятеркой помощников, а еще через час неслабо избитых молодчиков сопровождающие полусотника буквально за руки и за ноги вынесли через черный ход борделя и утащили в один из домов, предназначенных для проживания нижних чинов эскадры. А спустя еще час туда же прикатил знакомый мне по хольмгангу врач. По крайней мере, профессиональное описание незнакомца, предоставленное мне Бережным, соответствовало.
Подслушать разговор татей с Любимом Будеслави-чем охранителям не удалось. Но это не так уж и важно, хотя высказанное Тишилой мнение о теме беседы и причинах, побудивших Климина заняться «стоматологической» практикой, заставили меня саркастически хмыкнуть. И бывший бретер тут же вцепился в меня клещом.
– Вспомни старую поговорку: бьют вора не за то, что украл, а за то, что попался. – Я со вздохом пояснил свою реакцию собеседнику. – Ничуть не сомневаюсь, что молодчики получили по зубам именно потому, что им НЕ удалось довести дело до конца.
– То есть ты думаешь, что полусотник с татями заодно? – Прищурился Бережной.
– Именно. Именно, дорогой мой Тихомир Храбрович. – Я развел руками. – Будь всё так, как ты предположил, Климин, вытащив своих орлов из-за решетки, может, и поучил их уму-разуму так, как это наблюдали наши охранители, но сначала он заставил бы их принести извинения Ладе Баженовне… и мне.
– А может, он решил сначала их того… поучить, а потом уж пришлет к вам? – протянул бывший бретер.
– С разбитыми мордами и переломанными конечностями? Это, как говорят иные наши «друзья»: не комильфо. Иначе говоря, это будет невежливо, и в чем-то даже оскорбительно. И полусотник Климин, как офицер, пусть и иррегуляр, понимает это не хуже моего. Впрочем, к чему спорить? Предлагаю, подождать день-другой, и если, скажем, послезавтра ни один из татей не придет на поклон…
– Согласен. – Вздохнул Тишила, но тут же встрепенулся… – И всё же я не понимаю, откуда у тебя, Виталий Родионыч, такая уверенность в виновности Климина?
– А это не уверенность, Тихомир Храбрович, это только мое впечатление. Я, вообще, знаешь ли, бываю иногда таким впечатлительным, куда там молодым барышням. – Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Хм. Ну действительно, у меня нет никаких твердых и однозначных доказательств причастности Климина к происходящему с нами на Руяне, только мои подозрения и несколько малозначимых для любого постороннего человека фактиков. Так с чего бы пыль поднимать? Не лучше ли будет немного подождать, пока не появятся настоящие доказательства?
– М-да. – Кажется, Бережной понял, что я не намерен пока раскрывать карты, и решил от меня отстать. Ничуть не сомневаюсь, что ненадолго. Уж такой характер у старого бретера. – Кстати, о времени и поклонах, Виталий Родионыч, а что, ты еще не решил, когда мы простимся с Руяном?
– Хм. – Подобной… витиеватости, что ли… я от Тихомира не ожидал. Но вопрос требует ответа, а кроме меня дать его некому. – Думаю, отчалим, как только Лада Баженовна почувствует себя в состоянии продолжить наше путешествие. Если верить Меклену Францевичу, то дня через три всё будет окончательно ясно. А там пара дней на подготовку к выходу и – «прощайте скалистые горы»…
– То есть до конца седмицы? – уточнил Тишила, и я кивнул. – Что ж, это и к лучшему, честно говоря, не нравится мне то, что здесь происходит. Совсем не нравится.
– Поверь, мне тоже. – Бережной кивнул и исчез из салона, а я решил подняться проведать Ладу.
Идея покинуть остров неплоха, конечно, но… Вот именно это пресловутое, всё переворачивающее с ног на голову «но»! Я боюсь, что отъезд не избавит нас от происходящей вокруг возни. Не представляю, чем мы не угодили тому же Климину, но учитывая настойчивость, с которой его окружение к нам цепляется, подозреваю, что даже окажись мы в Свеаланде, расстояние в тысячи миль не избавит нас от полусотника и его компании. Уж больно серьезно они взялись за дело. Хм… Знать бы еще с чего? Впрочем, с этим я, пожалуй, разберусь чуть позже. Загляну в гости к столь неровно дышащему к нашей компании полусотнику и поговорю с ним… по душам. Вот только надо будет это проделать тихо и незаметно. Все-таки с доказательствами у меня швах, а значит, действовать законными методами не получится. Следовательно… о моем визите не должна узнать ни единая живая душа. Особенно мои попутчики. Что ж, решено.