Заполучил он эту штуку при не совсем обычных обстоятельствах около двух лет назад, а затем опытным путем установил, для чего именно она предназначена неведомыми создателями…
Для Соловьева находка оказалась бесценной.
Закрепляя «компас» на запястье, он вспоминал, как именно выяснил, что в дюнах к югу от Лирмора находится кое-что интересное… Сначала подслушал в таверне разговор рыбаков, в котором один клялся другому, что видел, как на берегу на открытом месте исчез человек… Потом обратил внимание на оговорку Эрика, что в этих местах они подстрелили контрабандиста, тащившего что-то уж совсем странное, в «лепестках» не встречающееся…
А это значит, что Олегу есть смысл прогуляться сюда, проверить, не покажет ли что прибор.
– Не трожь, не купил, – сказал он сам себе, но нетерпение уже грызло ребра изнутри, призывало двигаться вперед быстрее, как можно быстрее, забыть об осторожности.
Но нет, не дождетесь…
Неспешно, шаг за шагом, с дюны на дюну, туда, куда указывает черненая стрелка с золотым острием, оставив справа блескучее зеркало моря, над которым висит жаркое марево… Держа наготове снятый с предохранителя автомат и посматривая по сторонам, просто так, на всякий случай.
Он прошагал около трех километров, когда наткнулся на следы – здесь не только прошли, причем далеко не один человек, но и проволочили нечто тяжелое, а кроме того, параллельные глубокие рытвины остались не иначе как от колес, причем достаточно больших.
Явились те, кто оставил все это на песке, с востока.
Некоторое время Олег шел рядом с отпечатками, но когда они свернули в сторону, вздохнул с облегчением – еще не хватало, чтобы его кто-то опередил, да еще и такой толпой, и с телегами.
А еще через сотню метров надетый на руку прибор «сошел с ума» – стрелка закрутилась с такой скоростью, что почти исчезла из вида, а размещенные по периметру символы замерцали белым огнем.
Теперь «компас» можно убрать и достать из клетки заскучавшую «крысу»…
Та оказалась ручной, даже не попыталась укусить человека и безропотно позволила привязать на шею тонкую веревку, другой конец которой Олег зажал в руке. Посадил зверька на песок, глубоко вздохнул и точно так же, как вчера, ударил себя в солнечное сплетение.
Боль заставила скрючиться, но «дырка» открылась мигом.
– Давай, разведчик, – сказал он и, взяв «крысу», легонько забросил ее в пылающий радужным огнем круг.
Грызун исчез, уходившая в никуда веревка осталась натянутой.
Теперь нужно досчитать до шестисот и аккуратно вытянуть зверька обратно. Почувствовал легкое сопротивление, и недовольно пищащая «крыса» вывалилась из дырки на песок, задергала хвостом. Что самое главное – она выглядела не простой живой, а довольной жизнью.
Никаких следов удушья, отравления ядовитым газом, ожогов или смертоносного, адского холода, что за несколько минут способен превратить человека в ледышку, ранок от кислоты на лапках или признаков нападения хищника.
По другую сторону «дырки» грызуну было комфортно, а значит, комфортно будет и человеку.
– Ты заслужил свободу, – сказал Олег и одним ударом ножа перерубил веревку.
«Крыса» несколько мгновений сидела не месте, точно не веря собственному счастью. Затем пискнула еще раз и деловито потрусила на восток, туда, где виднелись заросли кустарника.
А Олег оглянулся, проверяя, по-прежнему ли он один, и шагнул вперед.
* * *
Шагнув назад, Олег зацепился за растяжку палатки и едва не шлепнулся на спину.
– Эй, аккуратнее! – воскликнул Санек, а Вика хихикнула.
Она хихикала не переставая весь последний час, по поводу и без, и это раздражало Олега все сильнее… Как и все остальное, честно говоря, и компания одногруппников, еще утром казавшаяся такой классной, и погода, обманчиво солнечная днем и обернувшаяся моросью к вечеру.
И даже болгарское бренди «Сланчев бряг», мерзкое пойло, закупленное исключительно из-за дешевизны. На степуху особенно не зашикуешь, если у тебя нет богатых предков в той же Москве, а откуда им взяться у студентов из общаги?
– Может, тебе полежать? – спросил Колян, отрываясь от гитары, которую он обнимал ласково, точно женщину.
– Да я в порядке… – ответил Олег, с трудом ворочая языком. – Пойду я лучше… Набурлю… Нарублю, в смысле, дров, а то скоро прогорит все…
Даша и Маша зашептались, наклонившись друг к другу, на одинаково хищных, острых их мордочках появились улыбки… ну и плевать, пусть эти интердевочки гребаные сегодня друг друга в спальник затаскивают.
Он подобрал топор и пошел прочь от костра, от палаток, от натянутого над столом полога из полиэтилена. Волосы намокли, забравшиеся под рубаху струйки побежали по спине, под ногами захлюпало, но Олег не обратил на эти безобразия внимания. Плевать!
Понемногу темнело, и деревья сливались в черную зубчатую стену, в которой сухой ствол не отличишь от живого. Фонарик он забыл, а вернуться – значит признать, что он неудачник, не способный даже дров нарубить.
Ага, вот она, сухая покосившаяся береза… если срубить, то до утра хватит.
В этот самый момент Олега очень не вовремя замучила отрыжка – от отдушки «Сланчева бряга» мутило и щекотало в носу, казалось, что мерзкая жидкость вот-вот пойдет горлом. Но он справился с собой, матюгнулся как следует и замахнулся таким тяжелым и скользким топором.
Первый раз вообще не попал по стволу, но второй удар получился куда лучше.
– Ха! – победоносно воскликнул Олег, но как следует порадоваться не успел, поскольку лезвие соскользнуло с мокрой коры и с хрустом врубилось пониже левого колена. – Т-твою м-мать…
От боли перед глазами сначала потемнело, затем во мраке закружились огненные колеса. Опустить взгляд на собственную ногу, посмотреть, что с ней, он побоялся, так и остался стоять, пялясь перед собой.
А потом и вовсе забыл о том, что конечность пульсирует болью, что она почти наверняка перерублена. Потому что одно из цветастых пятен не пожелало рассеиваться, как прочие, так и осталось висеть радужным, слабо светящимся кругом около двух метров в поперечнике.
– Это еще что за хрень? – спросил Олег, пытаясь экстренно протрезветь.
Как комсомолец он не мог верить в магию или инопланетян, но научный материализм вкупе с прогрессивной социалистической наукой ни о чем подобном не упоминал…
На всякий случай несколько раз закрыл и открыл глаза, но видение и не подумало исчезать. Осторожно ткнул в него топором, но и это ни к чему не привело, даже сопротивления не ощутил.
Оглянулся туда, где остался их лагерь, где вновь загнусавил что-то Колян, подбренькивая себе на гитаре. Ну уж нет, этих уродов он не позовет и труса тоже не сыграет… Он сам, один узнает, что это такое, и только потом всем обязательно расскажет!