Выяснилось, что когда соратников Одиссея внезапно окружили свирепого вида всадники, те были уверены, что попали в плен к бандитам. Поэтому они страшно обрадовались и изумились, узнав, что поймавшие их головорезы на самом деле теперь их новые союзники.
Одиссей первым делом кинулся с объятиями к Георгию, совершенно забыв, что в Индии это не принято. Но юноша с понимающей улыбкой позволил себя обнять. Между ними произошло окончательное премеирение. Потом Луков со всей возможной нежностью пожал руку Киры. Он словно нашёл потерянных близких. Они тоже были ему очень рады.
– Я поражён тем, что вы приручили дракона! – восхищённо сказал ему Кенингсон. Археолог также рассказал, что в ту ночь, когда на лагерь внезапно напали бандиты, лишь благодаря Кире они тоже не попали в плен. Отважная девушка быстрее других сориентировалась в обстановке.
– Она как Диана-воительница объединила нас вокруг себя и показала пример мужества! – восхищался Кенингсон.
Но сама Кира была самокритична:
– Никудышный из меня получился командир. Стоило бою затихнуть, как оставшиеся солдаты и носильщики дезертировали.
Таким образом от всей их экспедиции осталось всего пять человек. Впрочем, пока, благодаря тому, что Джедмаль-паша взял путешественников под своё крыло, они не нуждались в конвое и в новых носильщиках. Последний этап пути обещал стать самым необременительным. Встреч с патрулями афганской армии тоже можно было больше не опасаться. По словам Джедмаля местные власти готовили ему пышный приём с военным парадом кабульского гарнизона и артиллерийским салютом. Вся афганская власть и высшее духовенство страны с нетерпением ожидали приезда турецкого гостя. А вот колониальные власти соседней Индии должно было не на шутку встревожить появление в непосредственной близости от индийской границы их заклятого врага. Турок даже бравировал тем, что британцы так его бояться. Он показал Одиссею номер английской газеты «Пионер» двухмесячной давности, в котором была напечатана статья о нём. Автор статьи предполагал, что если Джедмаль-паша решит совершить путешествие в Афганистан, как этого наверняка хотели бы русские большевики, то это может стать «прологом к блестящим победам Советов на восточном фронте, так как этому человеку вполне по силам уговорить нынешнее афганское правительство присоединиться к грандиозной антибританской кампании».
– Как видите, я уже тут. А это значит, что сбываются самые страшные кошмары англичан – с усмешкой говорил турок.
Его храбрости можно было позавидовать. Хотя впрочем, вряд ли британцы посмели бы напасть на «Льва Ислама», которого теперь охранял многочисленный отряд закалённых в боях басмачей. Правда, Одиссея немного настораживало, что турок всячески старался привлечь к «походу на Индию» ферганское басмачество. В пути Джедмаль постоянно вёл переговоры с сопровождающими его лидерами басмачей – бывшими вассалами убитого комиссаром «Оборотня». Турок задабривал их щедрыми обещаниями. Но за время этого похода Луков уже не раз имел возможность убедиться в том, что главари туркестанских повстанцев являются непримиримыми врагами советской власти, и в их возможную лояльность ташкентским властям ему верилось с трудом. Вооружать русскими винтовками беспощадных бандитов, которые ещё вчера творили зверства над пленными красноармейцами и большевистскими активистами, казалось Одиссею верхом недальновидности! Каким-то образом турок угадал сомнения Одиссея и по секрету, чтобы его не слышали командиры азиатских отрядов, признался, что имеет личную договорённость с командующим Туркфронтом Михаилом Фрунзе оттянуть самые опасные басмаческие формирования в Афганистан, и перенацелить их на англичан.
Но если Одиссей в целом теперь с оптимизмом смотрел в будущее, то комиссар Лаптев после их освобождения из плена кажется только искал случая покинуть экспедицию. Одиссей решил откровенно поговорить с Гранитом.
– Вы словно тот волк, – сколько вас не корми всё время смотрите в сторону леса – пошутил Луков.
– А ты хотел бы, чтобы я забыл про слова «обортня» о тысячах фунтов, что были ему обещаны за спасение твоей драгоценной жизни? – зло зыркнул на Одиссея глазами комиссар. – Жизни грязного предателя!
– Напрасно вы так, ведь я никого не придавал.
– Не придавал?! А кто ему выдал, что я большевистский разведчик, направленный с заданием в Индию!
– Но я пытался спасти вас!
– Врёшь, паскуда! Ты давно на службе у наших врагов. И этот твой турок нарисовался тут не случайно. Мне следовало бы и тебя тоже убить, но ты хитрый – в голосе комиссара звучало злое удивление и досада.
Он стал ругать себя последними словами за то, что в минуту душевной слабости проболтался начальничку о своём секретном задании.
Действительно поблизости от Одиссея по странному совпадению теперь постоянно находились несколько вооружённых до зубов басмачей. Похоже, их приставил к нему турок в качестве телохранителей. Зачем он это сделал, Одиссей понять не мог. Но сейчас охранники не спускали настороженных глаз с Лаптева, уже доказавшего умение убивать внезапно.
– Ладно, живи! – презрительно сплюнул Лаптев и объявил, что их пути расходятся и дальше он поедет в одиночку.
Одиссей не пытался его отговорить. По настроению комиссара он почувствовал, что тот всё хорошо обдумал и решения своего не изменит. Так они расстались.
После отъезда комиссара на душе Одиссея отчего-то кошки скреблись. Вот уж не думал Одиссей, что когда-нибудь его может огорчить расставание с этим человеком! Неисправимый хулиган, пьяница, хвастун и интриган, доставивший ему столько бед и хлопот, в конце их знакомства Лаптев неожиданно круто изменил мнение о себе.
К своему удивлению и радости Луков обнаружил, что Кира думает схожим образом. В случайном разговоре она обмолвилась, что хотя такие люди, как комиссар, редко кому внушают симпатию в ежедневном общении, как ни странно после их ухода все начинают чувствовать образовавшуюся брешь.
Вообще, за последние дни Одиссей очень сблизился с этой женщиной. И, кажется, господин Каракозов ничего не имел против долгих бесед своей супруги с молодым начальником. Артур стал будто сторониться попутчиков, по вечерам он рано ложился спать где-нибудь в сторонке, в общих разговорах старался не участвовать. Археолог Кенингсон тоже, будто отошёл на в тень. Так что им никто не мешал.
Обычно по вечерам, когда все хлопоты оставались позади, Одиссей вознаграждал себя несколькими часами безмятежного счастья.
Был один из таких прекрасных тихих вечеров. Лагерь постепенно затихал, а Одиссею и Кире снова не спалось. Они сидели вдвоём у маленького костерка и тихо беседовали. Он показывал ей зарисовки из своего путевого альбома. Ей многое нравилось. В конце концов она сказала:
– Не знаю, какой вы учёный, но у вас несомненный талант замечать прекрасное.
– В этом мы с вами похожи – мягко улыбнулся Одиссей.
Неожиданно Кира стала говорить о том, что и со своим мужем они тоже когда-то были духовно очень близки. Но потом у них произошёл какой-то разлад.