– В меня попали сапогом, – простонал он из-под полотенца. – Эта стервозина целилась в Алекса, а он так хорошо уворачивается, гад. Отсюда мораль… Никогда не влезай в ссоры вампирских семеек. Они помирятся, а тебя потом по кусочкам придется собирать.
– Эту беду ты и предчувствовал, молодец, – Влада попыталась приободрить домового, чтобы тот перестал изображать умирающего.
– Не-ет, другое… – возразил Диня слабым голосом. – Сейчас я ничего не соображаю, башка трещит… Но мне все равно что-то не нравится, и я не понимаю, что именно. Будто за нами кто-то все время следит, наблюдает. Как нарочно, эта история с тетрадкой… Сечешь? Стремно мне… Я бы, наверное, в Огоньково вернулся. Черт с ней, с кикиморой, пусть изгаляется. Тут жутко… Когда Алекс с ведьмобродием вернутся, а?
– Ливченко, ты совсем стал нытиком, – Влада поняла, что домовой действительно чего-то боится, а не хитрит и не притворяется, как он это обычно любит делать.
У нее и у самой сейчас шалили нервы. Как волна, накатило предчувствие беды.
Она мерила кухню шагами от стенки до стенки, как вдруг споткнулась об помятую тетрадку – тот самый злосчастный конспект по запрещенной вампирологии, валявшийся на полу. Домовой был прав: странно, что тетрадка невесть откуда взялась в почтовом ящике Ивлевых. Ничего пугающего, но странно. Подняв тетрадь с пола, Влада расправила помятые листки и пробежала их глазами. Бумага пожелтевшая, с затертыми краями. Почерк старательный, аккуратный, девичий. Вверху подпись: «И. С.». Девушка, писавшая этот конспект, любовно выписывала каждую буковку, словно вампирология была для нее чем-то необыкновенно важным.
Может, удастся возродить свою способность «считывать» память вещей? Когда-то получалось, почему не попробовать снова?
Влада положила руку на тетрадь и поежилась, ощутив озноб, как от холода. Но от тетрадки шел не только холод, но и боль, далекая, затаенная, словно того, кому она принадлежала, уже не было в живых. Отдернув руку, Влада смотрела на тетрадь, пытаясь заставить себя сделать еще одну попытку. Тетрадь хотела, чтобы ее прочли, поняли, узнали что-то важное и очень болезненное.
Влада заставила себя снова приложить руку и попытаться проникнуть в память чужой вещи – сделала это, зажмурившись. Сначала она снова чувствовала лишь холод, который усиливался с каждой секундой. Да, владелец тетради был мертв, это знание пришло само собой. Но ее хранил кто-то другой. Ярость и боль второго обожгла, словно Владе на руку плеснули кипятком. Надо все выяснить до конца, это имеет значение здесь и сейчас! Темнота перед зажмуренными глазами посветлела, замелькала, запахло озоном и дождем. Влада увидела родной Питер, самый центр города, над которым разыгралась гроза…
…Внезапно налетевшая майская гроза застала врасплох прохожих на Невском проспекте. Ливень хлынул слоистой серой стеной, защелкали, раскрываясь, яркие зонтики, над крышами протяжно загрохотало.
Зонтика у Иры не было, а нырять под навесы магазинов не хотелось – там и так набился народ. Толчею она не любила. Пришлось бежать до Большой Морской улицы и арки Главного штаба, чтобы пережидать ливень там, глядя, как дрожат за полосой дождя бледные очертания Эрмитажа.
Странно, что, прожив всю жизнь в центре города, она бывала в этом месте всего один раз. Летним и солнечным днем, когда звуки шагов ее сандалий пронеслись под высоченными сводами, потерявшись в вышине. Тогда ее класс шел в Эрмитаж на выставку в зал античного искусства, ребята долго стояли в арке и аукали, выясняя, насколько громкое в ней эхо.
Теперь, уже на первом курсе института, было не до экскурсий и прогулок. Да и гулять никто не звал – подруг не завела, а однокурсники не обращали внимания на зубрилку-недотепу с белесыми ресницами и вечными очками на веснушчатом носу.
Гроза стремительно пронеслась мимо, последний отдаленный раскат грома прокатился над крышами и затих где-то в светлеющем небе. Переступив с ноги на ногу, Ира неловко угодила в лужу, мгновенно промочив ногу. Вот неловкая…
«Домой пора… С мокрыми-то ногами, – подумала Ира, – простужусь, а впереди экзамены».
За спиной послышался негромкий смешок. Обернувшись, Ира увидела высокого темноволосого парня в ярко-красной куртке. Интересно, над кем он смеялся? Неужели над ней? Невольно залюбовалась – настолько он был не похож на привычных хмурых или нагловатых однокурсников. Парень перехватил ее взгляд, насмешливо и вопросительно поднял брови, и Ира поспешно отвернулась. В свои семнадцать ей пришлось побывать на свидании всего один раз, когда прыщавый одноклассник Дима Вяткин сводил ее в кафе и забыл дома кошелек. Этот симпатичный незнакомец не для нее, нечего даже и мечтать. Наверняка у него есть девушка, рядом с которой сравнение будет не в пользу Иры.
Ливень прекратился так же резко, как и начался. В лужах запрыгало солнце, и девушка быстрым шагом вышла из арки. Весенний Невский был умыт дождем, в каждой выбоине на асфальте обосновалась лужа, а над мокрыми крышами парила едва заметная радуга.
Время от времени Ира поправляла очки на носу и украдкой поглядывала вбок. Красная куртка мелькала позади, среди мокрых плащей прохожих.
«Он будто идет за мной… Нет, не может быть…» – с радостью и смятением подумала Ира.
Пройдя по Невскому, она завернула на Большую Конюшенную и остановилась, будто для того, чтобы поискать что-то в сумке, – остановился и парень. Двинулась дальше – пошел и он.
До дома было совсем недалеко, оставалось пройти пару улиц. Только подходить знакомиться с ней прямо на улице он вряд ли станет. А Ире отчаянно хотелось, чтобы он подошел.
В лучах солнца скучал ларек «Продукты», окруженный со всех сторон огромной грязной лужей. Проход через нее был выложен досками, и Ира осторожно пробралась по ним, старательно делая вид, что с интересом рассматривает унылые яблоки и лимоны, накиданные горой за треснувшим мутным стеклом.
«Пусть он подойдет сейчас и спросит мое имя, – мысленно молилась она. – Пожалуйста, пожалуйста…» Но парень куда-то делся. В подсыхающих на ярком солнышке лужах купались растрепанные воробьи. Старушка, отошедшая от ларька, внимательно проверяла сумку, не подкинули ли ей гнилой помидор. А вот парня в красной куртке нигде не было видно. «Свернул в подворотню, наверное, – разочарованно подумала Ира. – Не шел он за мной. Чего я придумала?»
– Что взвешивать? – грубовато бросила продавщица в не слишком чистом переднике.
– Полкило антоновки, – машинально ответила Ира и вздохнула, глядя, как толстые пальцы, похожие на сосиски, бросают на весы подгнившие яблоки. Зачем она их покупает? Боковым зрением Ира заметила рядом движение, вздрогнула и резко обернулась.
Еще секунду назад в отражении стекла улица была пустой. Теперь рядом стоял тот самый парень, небрежно облокотившись на прилавок ларька и улыбаясь.
– Ты… Ой… Откуда ты взялся? – ляпнула Ира, сразу пожалев, что заговорила первой.