И будто в краю этом люди жили давным-давно – сначала финские племена древние, а потом славяне. И где-то метров шестьсот от деревни Забелино в поле есть огромный камень-валун. Сверху он плоский, как стол, а сбоку на нем такая вмятина – получается как след огромной человеческой ступни. И будто бы древние славяне камень этот считали святилищем, жертвы на нем приносили. Так и сказал мужичок: «У них там было капище». Вот какие слова знал!
А тогда деться нам с подругой некуда, до автобуса еще много времени, сидим, слушаем от нечего делать. А дядечка видит, что мы уши развесили, как понесло его! И что амбар, то есть конюшня, лет за сто до самого барского дома в Забелине построен был – это мы от него узнали. А ему якобы дед рассказывал, что строили этот амбар в восемнадцатом веке уже из готовых камней, то есть дед-то сам там не был, но такие ходят легенды, что были там развалины очень древние.
Дальше мужичок, как мы думали, совсем заговариваться стал. И про наше Лисино, что построено оно на древнем святом месте, и про подвалы каменные, и ходы подземные. В общем, автобус подошел, и мы расстались.
Выбросила я из головы этого дядечку, потому что, сами понимаете, было это лет восемь назад, мы с приятельницей тогда помоложе были и посимпатичнее… Вот, думаю, и захотелось мужчине перед дамами, что называется, хвост распустить.
А уж потом, когда муж мой, Сан Саныч, этим заинтересовался, он разговаривал с директором краеведческого музея в Луге. И директор этот, я вам скажу, оказался весьма культурным человеком. Знаете, как бывает в музеях этих маленьких: всех экспонатов – только пробитая бандитской пулей буденновка да скелет какого-нибудь местного Павлика Морозова, а также фотография, где бедные пионеры в походе по местам боевой славы нашли ржавый немецкий штык.
И боже сохрани, не хочу я ничью память потревожить и обидеть никого не хочу. Но ведь неинтересно же! А в Луге директор пожилой, под семьдесят ему, сам по специальности археолог. И как начал он Саше рассказывать про то, что здесь предположительно раньше творилось! Жили и правда здесь финно-угорские племена, и якобы на месте деревни Забелино была и правда у них не то крепость, не то еще что каменное, потому что в этих местах камней много. Крепость эту разрушили викинги. Не улыбайтесь, они сюда заходили, предположительно до двенадцатого века. Значит, в двенадцатом веке и разрушили. Этот старичок из музея очень ругался: мужик русский ленив, говорит, видит – камни для строительства подходящие, он и приспособил их к делу. А если бы, говорит, все эти развалины двенадцатого века остались как были, то сколько же интересного можно было бы там найти! А так, говорит, во всех окрестных деревнях дома и даже коровники из того древнего камня сложены.
Ужас, как я жалела, что тогда с Сашей в Лугу не поехала!
И представляете, в прошлом году приезжают и правда сюда археологи. С одним я познакомилась – у нашей бабы Мани он молоко брал. Так он и говорит, что тут, какой холм ни возьми, всюду городище. Они в двух местах копают и даже нашли горшок золотых монет. А еще украшения всякие, посуду и предметы быта, я сама видела. Местные и скандинавские, даже на мой взгляд отличить можно, скандинавские – лучше.
– И вот, Алеша, не сочтите меня за ненормальную, – Надежда отставила пустую чашку и внимательно поглядела на Алексея, – но я все того дядечку вспоминаю, с автобусной остановки. Ведь пока все подтверждается, что он рассказывал. Так, может, и про подземный ход все правда?
– А как считает директор краеведческого музея? – усмехнулся Алексей.
– Он конкретно по этому поводу ничего не считает, но существует какое-то древнее предание, что жители крепости, которую викинги осаждали, так и не сдались. А когда викинги в крепость ворвались, то никого там не нашли, потому что все жители ушли через подземный ход и уплыли по реке на лодках. А что церковь наша в Лисине была в свое время построена на святом месте, так это и бабушка Маня знает.
– Н-да, источники информации у вас какие-то… – Алексей поморщился.
– Как хотите, – обиделась Надежда, – я вам рассказала, что знаю.
– И что, вы считаете, что если действительно был подземный ход, то так он до нынешнего времени и сохранился?
– В этих краях землетрясений не бывает, – пожала плечами Надежда.
– И где же мне искать вход?
– Что вы как дитя малое? – разозлилась Надежда. – Может, мне вас еще за ручку отвести? Походите там, на холме, где церковь раньше была, на обрыве посмотрите, что к реке ведет. Насколько я понимаю, больше вам ничего не остается.
– Это верно, – кивнул Алексей.
– Но все же, что вам удалось выяснить про людей из лагеря?
– Долгая история… Скажем так: там живут хорошо обученные, тренированные молодые мужчины, в любой момент готовые пойти и сделать то, что им прикажут.
– Кто же им приказывает?
– А вот для того, чтобы это выяснить, я и торчу тут столько времени.
«Странно как-то!» – подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.
Как того требовал заведенный у них порядок и в полном соответствии с этикой своей профессии, Аскольд Авдеев в театре держался метрах в пяти позади Ольги и в зале должен был сидеть на два ряда позади – и для того, чтобы не компрометировать хозяйку своим присутствием, и для того, чтобы лучше видеть обстановку – из первого ряда, куда Ольга всегда брала билеты, ему пришлось бы постоянно оглядываться, что само по себе привлекало бы внимание. Кроме того, на приличных спектаклях в первом ряду сидели обыкновенные разного рода влиятельные персоны – попросту шишки, которых бесконечно снимали газетчики и телевизионщики, а приличному телохранителю в кадр попадать никак нельзя. Вот и сейчас Аскольд шел немного позади Ольги. Собственно, настоящая задача охраны перед ним не стояла: кому придет в голову устраивать покушение на легкомысленную жену вице-губернатора?! Основная задача, которую перед ним поставил Никита Шувалов, приставив к своей жене, – не допустить, чтобы Ольга улизнула с мужиком и чтобы ее кто-нибудь при этом видел, – в общем, не допустить скандала. Поэтому если Аскольд и «сканировал» взглядом наполнявшую театральное фойе публику, то делал это просто по глубоко укоренившейся профессиональной привычке.
Хотя они приехали в театр поздно и вошли в фойе с первым звонком, Ольга направилась не в зал, а в туалет. Аскольд знал, что она посещает дамскую комнату при каждом удобном случае, чтобы подправить, как она выражалась, косметику. Как будто за пятнадцать минут в машине могло испортиться то, что она с таким старанием наносила дома в течение двух с половиной часов! Аскольд спокойно остановился возле колонны, лениво наблюдая за дверью. Ольга отсутствовала долго, прозвенел второй звонок, потом третий, и только тогда она появилась в дверях, уткнувшись в программку. Она торопливо устремилась в зал, Аскольд прошел следом и занял свое место в пятом ряду.
Ему, разумеется, и в голову не пришло, что произошло только что в дамской комнате.
Войдя туда, Ольга увидела поджидающую ее в страшном волнении сестру. Для того чтобы заставить сестру подыграть ей в этот вечер, Ольге пришлось приложить массу усилий. Она кричала и скандалила, потом пробовала уладить дело по-хорошему, потом обвинила Лену в неблагодарности – не хочет сделать для сестры такую малость. Лена, в душе совершенно не авантюристка, согласилась с огромным трудом. И теперь, с одной стороны, мучилась угрызениями совести – то, что они делали, казалось ей аморальным, а с другой стороны – просто трусила: а что, если телохранитель заметит подмену? Хотя Ольга и уверяла ее, что Аскольд ничего не заметит, а если и заметит, то неприятности будут только у самой Ольги, – тем не менее Лена боялась ужасно.