– Черт знает что! – фыркнул Никита. – Пропавшие в младенчестве дочери, которые неожиданно появляются через тридцать лет, – мексиканский сериал какой-то!
Все это было вполне в духе его ненормальной тещи, и, если бы Никита собственными глазами не видел, как женщина на кассете похожа на Ольгу, он бы просто схватил тещу за волосы и тряс ее, пока не сказала бы правды.
– Я говорю абсолютно серьезно, – надо отдать должное этой заразе теще, она говорила твердо и спокойно.
Никита всегда подозревал, что она абсолютно нормальна, просто придуривается. Тем не менее он с огромным разочарованием выслушал психиатра, которого нанял по просьбе Ольги. Психиатр три часа провел с тещей, приятно беседуя за чашкой чая. А потом высказал Никите, что если Аллу Борисовну считать ненормальной, то кто же тогда, простите, в своем уме? «И среди ваших, господин Шувалов, коллег-политиков встречаются индивидуумы, которых я лично определил бы в клинику даже без осмотра, а только руководствуясь наблюдениями по телевизору». Алла же Борисовна произвела на него приятное впечатление, весьма милая пожилая дама, а что из дома не выходит и к нему, Никите, мягко говоря, не испытывает теплых чувств, то кто же из нас не без греха? Про зятя с тещей столько анекдотов рассказывают, так что если каждый зять будет свою тещу в психушку пристраивать, то больным места не останется.
И ушел, скотина, головой неодобрительно покачивая, а гонорар астрономический взял все же.
Все эти мысли пронеслись в голове Никиты, пока теща обстоятельно пересказывала ему про бывшего мужа, про то, как они развелись и поделили детей, как пришло письмо и Ольга пригласила сестру в Петербург, очевидно для того, чтобы ей, теще, не было так одиноко, когда господин и госпожа Шуваловы тратят деньги, отнятые у простого народа, на курортах, приемах и банкетах.
Теща всегда умела сказать ехидно, но Никита на ее выпад никак не отреагировал.
– А потом, когда Леночка приехала, мы заметили, что девочки очень похожи…
– И этой суке, вашей старшенькой, пришло в голову, что сестру можно подставить вместо себя, а самой смыться к хахалю, – зловеще закончил Никита. – Что смотрите? Думаете, не знаю про ее гулянки?
– Но Никита! – Теща опять округлила глаза.
– Старая сводня! – заорал он, не сдерживаясь, так что она в непритворном испуге отступила к стене и закрылась рукой.
– Где Ольга?
– Они поехали в театр, должны были там переодеться, но к концу спектакля Ольга обещала вернуться. Так что теперь я вас спрошу: что вы сделали с моей дочерью? Уже три часа ночи, где моя дочь?
– Которая? – ехидно поинтересовался Никита. – Какую дочь вы имеете в виду?
– Что случилось, Никита? Скажите мне правду! – патетически воскликнула теща.
– Пра-авду? – протянул он, успокаиваясь. – Случились очень скверные вещи. Ольга доигралась со своими выкрутасами: ее похитили. То есть не ее, а ее сестру. Прямо из театра. И, судя по тому, что ее похитители обратились ко мне, у вашей младшей дочери хватило ума ничего им не рассказывать про подмену. Она-то небось сообразила, что она сама похитителям на фиг не нужна и если поймут они, что похитили не жену Никиты Шувалова, а постороннюю бабу, то сразу ее убьют. Неглупая женщина, – усмехнулся Никита, – не в мать с сестрой пошла. И вот теперь я перехожу прямо к делу, – поспешно сказал Никита, заметив, что теща оскорбленно сверкает на него глазами. – У вас какая пенсия?
– Две четыреста, – ошеломленно ответила теща.
– Значит, запомните твердо: у вас одна дочь, ее нет дома, и вы понятия не имеете, где она может быть. Пока ваша младшая молчит, но может заговорить от страха и тогда призвать вас в свидетели тому, что она не Ольга. Так я вам клянусь своей головой: если вы хоть вякнете про двух похожих дочерей, то, как бы ни закончилась эта история, вам до конца жизни придется жить на пенсию, лечиться в районной поликлинике и покупать одежду на барахолке. Сами уж прикиньте, сколько вы при таком раскладе протянете.
Теща посмотрела Никите в глаза и поняла, что он не шутит.
– Но как же?..
– Без моего разрешения ни слова, – твердо сказал он и направился к двери.
Она машинально заперла за ним все замки и только потом спохватилась, что Лену-то похитили, но где же тогда Ольга?
После разговора с тещей все встало на свои места. Как ни трудно было поверить в такое чудовищное совпадение, но Никита выстроил события минувшего вечера в единственную понятную цепочку. Зная свою жену, он понял, что Ольга решила воспользоваться своим поразительным сходством с сестрой для очередного любовного похождения. Обманув Аскольда, она оптравила Лену вместо себя в театр. А сама встретилась с любовником. Наверняка этот любовник, как бывало у нее не раз, оказался темной личностью или был связан с темными личностями, как опять-таки уже бывало у легкомысленной и неразборчивой жены господина Шувалова. При этой мысли Никита скрипнул зубами – своими бы руками придушил эту стерву!
Поход «налево» закончился для Ольги похищением и требованием смехотворного выкупа. Но в тот же вечер, по иронии судьбы, произошло и давно запланированное какой-то радикальной группировкой, связанной с военными кругами, похищение с целью шантажировать его, Никиту, и добиться от него определенных шагов на новом высоком посту. И тут, выражаясь словами Шекспира (Никита Сергеевич Шувалов был человек образованный, в свое время закончил университет и политический имидж выбрал себе соответствующий – в разговор вставлял к месту цитаты из классиков, а несколько фраз из Шекспира вообще мог произнести по-английски), так вот, выражаясь словами Шекспира, подвох наткнулся на подвох: профессионалы похитили не ту женщину. Аскольд погиб, расплатившись страшной ценой за свою опрометчивость: он дал Ольге с сестрой возможность поменяться местами – ошибка, непростительная для профессионала, ведь он видел не бледную любительскую видеозапись, на которой легко принять одного человека за другого, а живую женщину, с ее неповторимой пластикой, характерными движениями… Впрочем, что его осуждать – он свое получил.
Но теперь… Никита неожиданно понял, что сложилась благоприятная ситуация для большой политической игры: противник думает, что у него на руках козырь – Ольга. А всякое заблуждение противника – это огромное преимущество в смертельной игре, которую называют большой политикой.
Никита знал, что он сейчас должен сделать. Он набрал номер телефона, который дал ему Аркадий Ильич Михайлов для таких вот ситуаций – для экстренной связи в случае крайней необходимости. До сих пор он этим номером ни разу не пользовался – бог миловал, но теперь был как раз такой случай.
Как Никита и ожидал, ему ответил Станиславыч – многолетний незаменимый помощник Михайлова, не то секретарь, не то духовник, не то денщик, – старый, горбатый, с памятью компьютера и нюхом ищейки. Станиславыч, кажется, никогда не спал и почти ничего не ел. Он постоянно был на страже интересов хозяина. Он не спросил, кто звонит, – всех, кого стоило знать, он узнавал по голосу. Он не спросил Никиту и о цели звонка: если уж человек воспользовался посреди ночи специальной линией, следовательно, причина серьезная. Он знал, что никто, а уж Никита Шувалов и подавно, не станет беспокоить Хозяина попусту. Станиславыч просто сказал: