– На хрена нам такой отец! – зло выкрикнул Андреев. – А с Юркой Никандровым ты тоже как отец родной обошелся?
– А что Никандров? Что – Никандров? – заверещал штатский. – Он дезертировал, его не нашли! Он небось дома уже давно!
– Нечего нам лапшу вешать! Серега Свиридов видел, что вы с Юркой сделали, и тоже пропал! А сколько ребят до полусмерти забили! Сколько пропали без следа!
«Замполит» пытался оправдываться, но все яснее понимал, что никакие оправдания ему не помогут. Парни тащили его, не обращая внимания на вялое сопротивление, на самый край лагеря. Он не мог понять, куда и зачем его ведут, пока не увидел растущую у самого ограждения старую осину.
– Что вы, что вы надумали, ребятушки?! – голос его стал слезливым и жалким. – Вы что это сделать хотите?
– Повесить тебя, как Иуду, на осине, – ответил ему рыжий с холодной ненавистью, – другой смерти ты не заслуживаешь.
Один из солдат легко вскарабкался на дерево, перекинул через толстый наклонный сук веревку, закрепил ее и спрыгнул.
– Ребята, это же самосуд! Вас же за это посадят!
– За такую сволочь и отсидеть не жалко! Давай, ребята, тащи чурбан!
Кто-то из парней приволок толстый чурбан, «замполита» втащили на него, Андреев завязал на конце веревки петлю.
– Родненькие мои, не делайте этого, – «отец родной» пытался встать на колени, но сильные молодые руки подняли его, – у меня дети такие же, как вы, не оставьте их сиротами!
– Дети у тебя такие? – Голос Андреева звенел от ненависти. – А ты сына своего в этот лагерь не привел? Ты его в смертники не готовил? Ты инструкторам сапогами забивать его не велел? Ты его со своим палачом-гориллой удавкой не душил? Ты его в лесу не закопал, как собаку бездомную? Да сын твой такая же сволочь, как ты! А если нет, то ему лучше сиротой быть, чем с таким папашей!
«Отец родной» лгал всю жизнь. Даже перед лицом смерти он не мог не лгать: никаких детей у него никогда не было.
Андреев накинул петлю ему на шею, проверил узел, в последний раз взглянул с ненавистью в бесцветные глаза приговоренного. В глазах этих не было сейчас ничего, кроме животного бесконечного страха. Все утратило сейчас для него значение, все, что когда-то было важно: и националистические лозунги, и жажда власти. И самая сильная его страсть – деньги… Сейчас он всем своим существом хотел только одного – жить любой ценой!
– Толик, – прошептал он, вспомнив неожиданно имя Андреева, – Толик, спаси, не губи. У меня много денег, все тебе отдам!
Андреев посмотрел на него с глубочайшим презрением. Скривившись, он проговорил:
– Ну ты и гнида!
После этого он отвернулся и сплюнул. Несколько ног одновременно выбили чурбак из-под самозваного «замполита».
После того как тело перестало дергаться, на плацу установилась гнетущая тишина. Запал тяжелой злобы прошел, и теперь ребята растерянно переглядывались.
– Правильное решение, – раздался негромкий голос, и из-за кустов вышел худощавый, просто одетый человек.
– Ты еще кто такой? – вызверился на него Андреев.
– Вот что, ребята, – продолжал тот спокойно. – Лагерь ликвидирован. Оставаться вам тут нельзя, потому что скоро очухаются местные власти и припрутся сюда для выяснения. А вы и сказать-то ничего не можете: кто такие, откуда?
– Нас в армию призвали! – заикнулся было рыжий.
– Тише, тише, – отмахнулся Алексей, – не ерепенься. Никуда вас не призвали, документы ваши из военкомата изъяты. Нигде вы никак не фигурируете. Сидел там один в горвоенкомате, этим и занимался за деньги. И здесь на вас никаких документов нет. Так что решайте сами: кто до дому подастся и там как-нибудь документы выправит, а у кого совесть чиста и крови товарищей на руках нет, то вот вам адрес в Петербурге, там помогут. Только не врать там, все честно рассказывать. И добирайтесь до города аккуратно, без документов-то. Лучше по двое-трое, одежонку какую-нибудь раздобудьте вместо этого вашего полувоенного… Все поняли?
– А вам-то что? – опомнился рыжий, но человек шагнул в кусты и пропал.
Надежда была в приподнятом настроении, потому что с утра на дачу неожиданно заявилась мать со своей приятельницей. Мать сбежала из санатория на три дня раньше срока, потому что душа болела из-за огурцов, приятельница же поссорилась с невесткой из-за воспитания великовозрастного балбеса-внука и решила уйти из дома. Мать, наскоро обследовав огород, сообщила, что предчувствия ее не обманули, что Надежда совершенно запустила теплицы, не говоря уже о грядках, что огурцы плодоносят ничтожно мало и что вообще непонятно, как они дают хоть что-то. И что больше она не поедет ни в какой санаторий, хоть золотом ее осыпь, потому что Надежде ничего поручить нельзя, она все испортит. Несмотря на то что мать говорила вопиюще несправедливые вещи, потому что от огурцов было некуда деться, Надежда ужасно обрадовалась ее приезду, так как огород за неделю ей совершенно осточертел. Поэтому она сделала вид, что обиделась, и быстренько собрала вещи. Напоследок она решила смотаться предупредить Алексея, что уезжает, а то как бы он не появился по своему обыкновению неожиданно и не напугал старушек до полусмерти.
У Алексея она застала одну только Лену, которая, напевая, подметала пол.
– Ой, Надежда Николаевна. А я собиралась к вам Лешу послать! Мы сегодня уезжаем, на машине.
– И куда же вы теперь? – улыбаясь, спросила Надежда.
– Сначала в городе поживем немного, а потом… как он решит, – уклончиво ответила Лена.
Надежда пригляделась к ней, отметила мягкий блеск глаз, уверенные движения.
– Ты ему доверяешь? – прямо спросила она.
– А что мне еще остается? Я ведь теперь никто, меня нет. А он обещал помочь, сказал, что отвезет меня в Европу. Ему положен отпуск за то, что так долго здесь сидел.
– Не только поэтому ты с ним едешь, – рассмеялась Надежда, – вижу, как ты сияешь.
– Может быть, действительно у нас начнется новая жизнь? – тихо сказала Лена.
«Очень интересно, – подумала Надежда, – но только как быть с женой Алексея Бодрова, которая хоть и не ждет его совсем, но все же не отказалась бы узнать, где он и с кем?»
Тут появился Алексей. Узнав, что Надежда тоже собралась в город, он с готовностью предложил подвезти.
– Чудно, тогда я варенье с собой возьму! – обрадовалась Надежда.
Машина оказалась старенькими «Жигулями».
– Чтоб не выделяться! – подмигнул Алексей.
У Лены появилась одежда, простая и самая необходимая: джинсы, куртка. Но это только начало, улыбнулась Лена. Вообще она была очень веселая и уверенная в себе. Алексей тоже был в прекрасном настроении.
Надежда наскоро помирилась с матерью, расцеловала кота, подхватила сумки и помчалась к автобусной остановке, откуда уже сигналили «Жигули».