Сам артиллерист наблюдал за целью через телескопический мини-перископ. Он чуть приподнимал крошечный объектив над верхней кромкой нашего укрытия, и некоторое время рассматривал противника. Наконец, пират встал на одно колено и поудобней устроил на своём плече трубу одноразового ракетного комплекса.
– Ничего… В конце концов это всего лишь пограничник – бормотал себе под нос Финке, медля с началом стрельбы. – Броня на нём, – что яичная скорлупа. Надо лишь знать, куда именно ударить, чтобы проломить ему борт.
Наконец, пират быстро поднялся на ноги. Я только успел закрыть уши руками, как над головой ухнул гром выстрела. Я сразу подал артиллеристу следующий «ствол». Первый снаряд, выпущенный пиратом, низко пролетел над качающейся палубой неприятельского корабля, едва не задев его мачту с локатором.
Я стал опасаться, что после перелёта от моего канонира следует ожидать недолёта. И только с третьего выстрела, захваченная в «в вилку» цель, будет поражена. Но в условиях скоротечного современного боя, когда дело может решить одно удачное попадание, следование классической артиллерийской науке могло стоить нам жизни. Обе пушки морского охотника уже поворачивались в нашу сторону.
К счастью второй выстрел «Стингера» оказался более удачным. Ракета, описав в воздухе плавную дугу, попала в небольшую надстройку между капитанским мостиком фрегата и дымовой трубой. Вначале это место окуталось клубами серого пара. Но уже через несколько секунд там появились длинные языки огня. Из чрева корабля повалил густой чёрный дым.
Пират повернулся ко мне. Правая половина его лица сильно дёргалась от радости:
– Мы разнесли их машинное отделение, попутно сварив в кипятке, а после закоптив парочку мотористов. Правда, боюсь, что мясо подгорело.
Словно в подтверждение слов пирата неприятельский корабль начал терять ход. Но обе его пушки уже поливали «Ганга 2» сокрушительным огнём. Палуба сухогруза мгновенно превратилась в ад. Со всех сторон вокруг меня рвались снаряды и свистели осколки. Я видел, как на надстройке нашего ходового мостика появляются многочисленные пробоины, а внутри рубки часто вспыхивают красные шары взрывов. Выжить там сейчас было невозможно. Если Дуче всё ещё находился на мостике, ему уже не суждено было выбраться из смертельной ловушки.
Между тем мы с Финке вовремя успели сменить позицию. Там, где мы находились всего полминуты назад, палуба и закреплённые на ней механизмы были разворочены взрывали осколочно-фугасных снарядов. Мы же проползли метров пятнадцать и нырнули в какой-то люк. Затем спустились по трапу на уровень второй палубы. Здесь мы временно укрылись, словно в блиндаже. Над нашими головами слышались частые взрывы, стучали по палубе осколки и корабельные обломки, а мы постепенно приходили в себя после пережитой горячки боя.
Финке предложил мне сигарету. И хотя я уже много лет как бросил курить, но сейчас отказаться не мог – надо было немного успокоиться. Страха мой прошёл. На смену ему пришло какое-то радостное опьянение от почти одержанной победы над гораздо более сильным противником. О том, что я сражаюсь на стороне преступности, а наш противник возможно олицетворяет закон, я как-то забыл.
Вновь и вновь я переживал в своём воображении эпизоды артиллерийской дуэли. Меня переполняло незнакомое и очень приятное чувство азарта. Неопытные воины, ещё не успевшие узнать, как легко на войне смерть настигает людей, часто испытывают в первом деле лишь ощущение весёлого куража. Пират чувствовал моё настроение и одобрительно поглядывал на меня, с наслаждением затягиваясь крепкой сигаретой.
– Ни-иче-его… Пускай немного поогрызаются – самодовольно усмехался он, вслушиваясь в грохот канонады над головой. – С развороченными дизелями им недолго осталось нас утюжить. Сейчас мы выйдем из зоны обстрела.
Но время шло, а грохот разрывов над нашими головами только нарастал. Наконец, «Стингер» решил проверить, в чём дело. Из разведки Финке вернулся чем-то крайне подавленный.
– Что случилось? – спросил я, чувствуя, что произошло нечто непредвиденное.
– Они сумели починить машину – озабоченно проговорил пират. – Сейчас отмель закончиться и они загонят нам в борт чуть пониже ватерлинии четыре торпеды по двести килограммов тринитроанизола в каждой. Они расстреляют нас в упор, как на полигоне. А тех, кто уцелеет, добьют из крупнокалиберных пулемётов. Такую дьявольскую операцию мог придумать только «Старый лис» Чуньцяо. Мы для «Желтолицего дьявола» нечто вроде сорняков на его огороде.
Погружённый в тягостные раздумья пират пожал плечами и произнёс ни к кому персонально не обращаясь:
– Не понимаю… Как им удалось починиться?
У нас оставались считанные минуты, чтобы попытаться предотвратить катастрофу. «Стингер» взял два переносных ракетных комплекса, а мне вручил пару ручных противотанковых гранатомётов.
– Больше пяти секунд нам не дадут. Надо разом шарахнуть по ним из всех стволов.
Уже перед тем, как первым выскочить на палубу Финке в последний раз проинструктировал меня:
– Как отстреляешься, – немедленно ныряй обратно в люк. Даже если корабль торпедируют, не спеши покидать его. Тех, кто будет прыгать в воду первым, сразу прикончат. А ты уходи в самый последний момент и постарайся спрятаться за плавающими обломками. Если с фрегата тебя не добьют, то до берега рукой подать.
Я поблагодарил пирата за бесценный совет. В ответ он беззлобно выругался и выскочил на палубу. Когда я вылезал из люка, совсем рядом оглушительно ухнула реактивная «мортира» в руках моего «первого номера». Не замешкайся я немного – обязательно угодил бы под струю пороховых газов, вырвавшуюся из казённика выстрелившей ракетной установки.
Времени, да и смысла искать подходящую позицию не было. В такой «зоне смерти», какой сейчас являлась палуба «Ганга 2», невозможно было найти безопасное укрытие. Поэтому я отошёл совсем недалеко от раскрытого люка, только чтобы вновь не угодить под реактивную «отдачу» стоящего неподалёку «Стингера». Я был оглушён окружающим грохотом и почти ничего не слышал. Происходящие вокруг события воспринимались мною, словно кадры немого кино, к тому же прокручивающиеся в замедленном темпе.
Я положил один гранатомёт на палубу у своих ног. Из второго РПГ стал целиться в мостик фрегата. И обнаружил, что не вижу окон его ходовой рубки. По своей неопытности в морских делах я не учёл, что при первой угрозе окна капитанского мостика любого боевого корабля закрываются специальными броневыми накладками. Таким образом, центр управления боем превращается в хорошо защищённый дот. Я стал искать другую мишень.
На нашу удачу палубу сухогруза заволокло чёрным дымом – на носу судна горела какая-то ёмкость с нефтепродуктами. И хотя от едкого дыма слезились глаза и першило в горле, эта дымовая завеса до поры скрывала нас от расчётов вражеских скорострельных орудий. Счастливый случай дарил нам драгоценные секунды, необходимые для основательного прицеливания.
Рядом со мной вновь оглушительно грохнул выстрел. И практически одновременно с напарником нажал на спуск своего гранатомёта и я. Но не успел увидеть, куда угодил выпущенный мною снаряд. Неожиданно палуба резко качнулась у меня под ногами. Я упал и куда-то покатился, словно по склону холма. Наш корабль как будто налетел на какое-то препятствие. Палуба накренилась в сторону носа. Правда, загадочное «кораблетресение» продолжалось совсем недолго. Когда всё кончилось, я сел и огляделся.