Первый встал прямо перед ним – ближе, чем позволяет этикет. Это был смуглый мужчина, на фут ниже Мардера, но грузный. Его лицо усеивали зажившие шрамы, а возле одного из глаз красовалась татуировка – две голубых слезы. Он сложил руки на груди и впился в Мардера взглядом.
Тот проговорил:
– Добро пожаловать в мой дом. Чем могу помочь вам, джентльмены?
– Можешь сказать, – ответил незнакомец, – кто ты такой и какого хера здесь делаешь.
– Меня зовут Мардер, я владелец этого дома. Хочу здесь жить. А вы кто будете?
Визитер покачал головой.
– Нет, мужик, не хочешь ты здесь жить. Тебе тут жить опасно. Акапулько, Пуэрто-Вальярта – вот где ты должен жить, вместе с другими гринго.
– Верно, я гринго, но еще я гражданин Мексики. Моя жена была мексиканкой, и у всех членов нашей семьи двойное гражданство. Так что спасибо за заботу о моей безопасности, но я, пожалуй, останусь.
Визитер улыбнулся и опять покачал головой.
– Нет, pendejo [47] , ты не понимаешь. В здешнем воздухе слишком много свинца. Если останешься, то стопроцентно умрешь. – С этими словами он сунул руку за пояс, вытащил оттуда «глок» и помахал им у Мардера перед носом. – Теперь понимаешь, coño [48] ?
– Да, – подтвердил Мардер. – Вы выразились предельно ясно. Вы хотите, чтобы я уехал.
Визитер провел дулом пистолета по щеке Мардера и легонько постучал по ней.
– Отлично, – сказал он. – Ты разумный человек. – Он убрал пистолет на прежнее место. – Чтобы больше я тебя здесь не видел. Если увижу…
Однако Мардер не узнал, что бандит сделал бы тогда, поскольку сверху донесся характерный звук, гарантированно привлекающий внимание, – звук патрона, загоняемого в ствол дробовика.
Все присутствующие подняли глаза. Скелли стоял на галерее, нацелив на посетителей «браунинг BPS» двенадцатого калибра. Он произнес по-испански:
– Присядьте на пол, джентльмены, и сложите руки за головой.
После недолгих колебаний они повиновались, и Мардер отобрал у них оружие – три одинаковых «глока». Он почувствовал, что вот теперь-то его окончательно вырвали из обыденного существования, и с трудом сдержал истерическое хихиканье. Каким-то образом его затянуло в мир Скелли, и в это было так же трудно поверить, как было бы трудно самому Скелли, если б его усадили в тихую комнатку и вручили текст на редактуру. И вот что самое странное – Мардеру это безумно нравилось! Он оставался хладнокровен и ничуть не боялся. Из сотен прочитанных и просмотренных триллеров ему было в точности известно, как вести себя дальше; одежка, скроенная бесчисленными батальонами писак, села на него как влитая.
Рассовав пистолеты по карманам, он заговорил:
– Джентльмены, кажется, мы не с того начали. Я как-то не уяснил сразу, что вам хочется пострелять из пистолета. Вообще-то говоря, мы с коллегой как раз хотели немного попрактиковаться. Будьте так любезны, пройдите со мной.
И он указал на дверной проем, выводивший из холла на террасу. Скелли спустился с галереи, все так же держа бандитскую троицу на мушке. Все вместе они вышли на солнцепек и проследовали к нижней террасе, обогнув бассейн. Мардер выложил «глоки» на металлический столик под зонтом, затем достал из каждого обойму и выщелкнул патроны. После этого он повернулся к визитерам.
– Я назвал вам свое имя. Разрешите поинтересоваться вашими.
Рябого звали Сантьяго Крусельяс. Сопровождали его Томас Гаско – здоровяк в полутяжелом весе с песочного цвета волосами и свирепой физиономией тольтекского [49] идола – и Анхель д’Арьес, худощавый, похожий на мальчишку мужчина лет сорока с печальным, обреченным выражением на лице. Мардер долго всматривался в его черты: высокие скулы, раскосые карие глаза, кожа светлее, чем у двоих других. Анхель начал нервно переминаться под его взглядом.
Мардер спросил:
– Вы случайно не родственник дона Эстебана де Аро д’Арьеса?
Пауза.
– Это мой отец.
– Человек, известный своей честностью и великодушием, насколько помню.
– Вы его знали? – спросил д’Арьес. В его тусклых глазах загорелся едва заметный огонек.
– Давно и не так хорошо, как хотелось бы, – ответил Мардер, после чего хлопнул в ладоши. – Ну что ж, начнем!
Он вытащил «кимбер». Скелли успел подвесить на проволоке четыре семерки из своей колоды. Упершись ногой в кстати подвернувшуюся трещину, Мардер встал в стойку футах в двадцати от мишени и семью последовательными выстрелами выбил все сердечки на семерке червей. Затем он отложил пистолет и вручил Крусельясу «глок» и обойму. Стоявший позади Скелли поднял «браунинг» повыше.
Крусельяс зарядил пистолет и принялся палить. Несколько раз он промазал вчистую, однако, имея в своем распоряжении пятнадцать пуль, исхитрился-таки разнести в клочья нижнюю часть семерки треф. Два верхних значка остались невредимы. Мардер подошел к ограде и снял простреленные мишени. Осмотрев семерку треф, он покачал головой, затем достал ручку и нацарапал пару строк на семерке червей, после чего сунул обе карты в нагрудный карман Крусельяса.
– Практикуйтесь усерднее, друг мой, иначе сможете убивать только с очень короткой дистанции, – посоветовал Мардер. – Подскажите, кто сейчас в этих местах за главного?
– Сервандо Гомес, – ответил Крусельяс.
– Что ж, можете передать сеньору Гомесу, что наша встреча состоялась. Скажите ему, если вас не затруднит, что застали здесь не очередного тупицу-гринго, которого можно запугать или даже устранить – как, вероятно, устранили беднягу Гусмана. Скажите сеньору Гомесу, что я опасный человек. И еще скажите, что зла я ему не желаю. Я ему не конкурент – и даже могу стать союзником. Скажите, что у меня есть опасные друзья – к примеру, этот вот джентльмен с дробовиком. И еще скажите, что я с радостью навещу его в любое удобное время, чтобы обсудить вопросы, представляющие взаимный интерес. Как говорится, мой номер на визитке. А пистолет ваш я все-таки заберу. Уверен, у вас найдутся и другие.
Крусельяс с выражением бессильной ненависти на лице передал ему пустой «глок». Мардер взял свой «кимбер» и легонько постучал мужчину по щеке, потом жестом погнал визитеров прочь. Чуть помедлив, они развернулись и ушли. Хлопнула парадная дверь, ожил двигатель, и вскоре всякий шум стих.
– Впечатляет, Мардер, – сказал Скелли. – Опасный человек, значит. А я-то думал, ты ни то ни се, редакторишка. Знаешь, а ведь эти ребята вернутся.
– Не сомневаюсь. Хорошо, что у меня есть опасные друзья.