Рита, стоя, ждала меня за шахматным столиком. Я подошел и она, улыбнувшись, протянула мне свою узкую ладонь:
— Ну, здравствуй… наконец…
— Здравствуй, — я пожал ее руку, кисть была холодной, как будто Рита только пришла с мороза.
Она привычно поправила фигуры, длинными пальцами пробежавшись по ним с быстротой пианиста. Потом, немного подумав, двинула вперед на два поля королевскую пешку и переключила часы.
Игра началась.
Рита прекрасно вела партию. Она уже в дебюте захватила инициативу, в привычном для себя стиле пожертвовав пешку. Я часто погружался в длительные раздумья, а она, сделав ход, вставала из-за столика и медленно прогуливалась вдоль сцены около ряда демонстрационных досок. Зрителей было много, и среди них мелькали знакомые нам обоим лица.
Моя позиция ухудшалась.
Ценой невероятных усилий мне удавалось пока гасить грозную инициативу белых. Во время размышлений я кожей чувствовал ее пристальный взгляд, — то со стороны, то прямо перед собой, когда она присаживалась на свой стул.
…«Так… спокойно… сейчас вроде полегче стало… а она — какая молодец!.. играет с душой… еще не хватало мне сегодня пропереть… но впереди намечается эндшпиль… а там женская логика нередко дает сбои… так… очень приятно пахнет от неё духами… надо же… как будто специально задела мой ботинок под столом…»
Я поднял голову, а Рита, улыбнувшись, змеёю выскользнула из-за столика…
Я проводил взглядом ее обтянутую костюмом фигуру, тонкую талию, стройные ноги и внезапно вспыхнувшее Желание заставило меня вздрогнуть.
Усилием воли я подавил его, приказывая себе сосредоточиться на позиции.
Через несколько ходов игра уравнялась, главные атакующие фигуры белых были разменяны, и партия катилась к ничейному, на первый взгляд, исходу.
Рита задумалась.
Теперь я пристально смотрел на ее красивое лицо, на глаза, направленные вниз на доску, на губы, что-то неслышно нашептывающие во время размышлений. Игровое время подходило к концу. Вдруг Рита подняла руку и потянулась пальцами к своему королю.
Я не поверил своим глазам!
Она делает ход, который явно ошибочен!! Я сидел потрясенный, до тех пор, пока Рита, переключив часы, не посмотрела на меня.
Я все понял…
Она специально сделала ход в пропасть! Кровь мгновенно бросилась мне в лицо. На сленге игроков это называется «слив партии»!
«Как?? Она хочет… она хочет специально проиграть мне?? Она…?? Рита… Риточка… маргариточка…»
…Стрелки шахматных часов гэдээровской фирмы «Гардэ» сближались, но я не делал очевидного хода. Мерный тик времени цейтнота, мчащегося со скоростью экспресса, не волновал меня. Краем глаза я смотрел на красный, изогнутый крестик пульсирующего секундомера, на медленно поднимающийся роковой флажок и не мог разжать скрещенные до боли пальцы рук, опущенные на колени.
Я смотрел на свои застывшие в причудливом орнаменте шахматного боя черные фигур, и вспоминал… Передо мною сидела Она, и я прекрасно знал, чувствовал ее недоуменный немой вопрос: «Ну что ты медлишь? Почему?? Стоит тебе протянуть руку, сделать этот последний, 40-й ход перед контролем времени, как партия — самая важная в жизни — будет решена в твою пользу… Ну же… ну!! Что ты застыл? Я же пошутила, быть может, только что…, не понял разве?»
Пятью минутами раньше она «пошутила». Придвинувшись животом вплотную к кожаному прямоугольнику шахматного столика, на который обычно игроки кладут локти, она, сбросив с легким стуком маленькую туфельку, неожиданно тронула меня своей ступней между широко расставленных ног.
Я вздрогнул и поднял голову.
Её глаза призывно искрились миллионами веселых, таких знакомых чертиков. Никто в зале не заметил прошедшего между нами, — низ стола с обеих сторон был закрытым.
Мурашки пробежали по моему телу. Неожиданно, как будто вырвавшись из небытия ушедших лет, нахлынули воспоминания забытых ощущений, прорывая, как плотину, — огромным потоком воды, мою когда-то данную себе клятву — забыть Её во что бы то ни стало… Забыть, не вспоминать, не ждать… не звать… Но Судьба все же свела с Ней, помимо всех желаний и клятв.
Я слышал нарастающий шум недоуменного шепота болельщиков и участников турнира, сопение тучного судьи рядом с моим ухом. Он держал в руке белый конверт, ожидая, когда я сделаю этот контрольный ход, с тем, чтобы тут же положить его перед Ней, и потом, согласно правилам, забрать бланки с записью партии и Её секретным ходом, сверить положение на доске и объявить время доигрывания.
Но я медлил и вспоминал…
В зале кто-то не выдержав, крикнул: «Ход!! Ход!!»
Рита, не отрываясь, смотрела мне в лицо. Красный флажок угрожающе поднялся в почти горизонтальное положение. Я хорошо чувствовал время, и знал, что в такой позиции флага мне осталось секунд пятнадцать на размышление. Я поднял голову и встретился с умоляющими глазами Риты. Через несколько мгновений она всё поняла… рука потянулась сначала к бланку, лежащему на краю стола, потом вдруг ее дрожащие пальцы оказались на моей левой кисти…
В зале зашумели.
Марюнас вышел к краю сцены и поднял обе руки вверх, призывая публику успокоиться.
И в этот момент сопевший рядом судья выкрикнул:
— Время!!!
Флажок на моих часах рухнул.
У стоявшего за спиной Риты молодого парня — демонстратора отвалилась челюсть, и он от неожиданности с оглушающим стуком выронил длинный кий, служащий для передвижения магнитных фигур на огромных досках в глубине сцены.
Рита вздрогнула от резкого звука и выпрямилась:
— Я сдаю партию! — заявила она судье.
— Поздно, черные раньше просрочили время! — хладнокровно ответил тот. — Оформляйте бланки!
Я расписался на своем и протянул его бывшей возлюбленной. Тонкие пальцы ее по-прежнему дрожали.
— Не огорчайся за меня, Рита! — я, улыбаясь, взял ее бланк и расписался. На секунду мой взгляд задержался на таком знакомом почерке, немного витиеватом, но строго сохранявшем свою точность на протяжении всей партии, что говорило о сильном характере его обладателя.
Зал шумел.
Я встал со стула и пошел к выходу. Темный цвет моей рубашки не мог скрыть влажных пятен пота, выступавших около подмышек и на спине. Секретарь судейской коллегии догнал меня в дверях зала, напомнив:
— Через три часа закрытие турнира и банкет! Не опаздывайте!
— Хорошо, — ответил я и вышел на улицу.
Четыре часа подряд я медленно ходил по улицам этого подмосковного городка, испытывая необычайное облегчение.
Стемнело.
Я подошел к большому зданию, где проходил турнир и заглянул в сверкающие окна банкетного зала. Участники, организаторы, журналисты, разные деятели стояли кучками, держа в руках бокалы с шампанским, и разговаривали. Мои глаза, немного привыкнув к ослепляющему свету, отыскали Риту. Рядом с ней находился Володя, что-то оживленно втолковывая моей бывшей любимой. Рита поминутно оглядывалась на вход, как будто ожидая кого-то. Я, постояв около окна минуты две, повернулся и направился в гостиницу.