Лысый и лохматый готовы были сорваться со стульев. Надув губы, я смахнула невидимую ниточку с юбки цветастого сарафана, забросила сумку на плечо и с достоинством кивнула:
— Ну ладно.
Выйдя на улицу под яркое солнышко, я снова плыла в тумане. В сумке лежали почти девятьсот фунтов. Решив спуститься на грешную землю, я достала записную книжку и открыла список покупок, но вместо перечня увидела «850 фунтов», написанные семнадцать раз. Хуже всего то, что мне даже не было стыдно. Я абсолютно не раскаивалась. Сай не прикасался к пластинке с тех пор, как принес ее два года назад, так что он вообще не узнает о ее исчезновении. Надеюсь.
Обойдя фруктово-овощной лоток, поставленный почему-то посередине улицы, я пошла обратно на Бервик-стрит, едва не налетев на раздражающе красивого молодого человека. Несколько секунд мы топтались в нелепом танце, после чего парень засмеялся и спрыгнул с тротуара.
— Извините, — сказала я. Ненавижу неразбериху с левым и правым. Разве нельзя условиться проходить слева, как в метро на эскалаторе?
— Никакого беспокойства, ангел, — улыбнулся он. «Почему все не могут быть такими же приветливыми, как гей, гуляющий по Сохо в разгар дня в четверг?» — подумала я, столкнувшись с сердитым типом в костюме. Все-таки геи очень обходительные и милые люди.
Если, конечно, не забудешь купить им подарок на день рождения. Ох ты черт… Не возвращаться же в «Виниловые джунгли». Только не теперь, после столь крупной победы. Стало быть, остается одно. Повертев головой, я заметила дверь, откуда вышел молодой человек в шортах. Ах, чудесный Сохо с его секс-магазинами для геев…
Десять минут спустя я шла по улице, неся гейскую порнопародию на «Берег Джерси» и коробку презервативов-ассорти — для поднятия настроения. Мэтью будет в восторге. Покончив с делами в Сохо, я уже готовила себя и мои восемьсот пятьдесят фунтов к спринту до станции метро «Тоттенхэм-корт-роуд», когда слева увидела застекленный магазин. Манекены в витрине были одеты своеобразно — на них имелись только кисточки, прикрывавшие соски, и цилиндры. Для Сохо зрелище обычное, но я остановилась как вкопанная. Потому что это не был просто магазин, а бутик «Агент Провокатор».
Эмили заболела роскошным бельем на втором курсе, когда впервые попробовала «Ла Сенса». Перепробовав «Эль Макферсон интимитс», «Косабелла» и «Калвин Клайн», она подсела на серьезное — «Ла Перла», «Коко де мер» и, конечно, «Агент Провокатор». Не то чтобы я сама не любила красивые вещи — еще как любила, — но Эм зарабатывала на целое состояние больше меня. Две сотни фунтов на бюстгальтер? Да у меня рука не поднимется! Эм долго пыталась меня перевоспитать, настаивая, что расходы на вещи, созданные для того, чтобы ты почувствовала себя сексуальной кошечкой, просто необходимы, но у меня всегда находилось по меньшей мере пять способов потратить эти деньги иначе. И вот сейчас Одинокая Рейчел впервые за несколько лет собиралась Сделать Это с новым мужчиной, и мне уже было не двадцать три. Новая Рейчел успела продемонстрировать всем непоколебимую уверенность в себе и небывалую решительность, но сексуальность? Это не обо мне. Пока не обо мне. И вообще — чтобы стать сексуальной, совсем не обязательно тратить две сотни. Я только посмотрю. Наверное.
— Здравствуйте, чем могу помочь? — обратилась ко мне до обидного прекрасная пышногрудая незнакомка, когда я вошла в бутик. Девушка с обложки в коротком бледно-розовом платье и черных чулках улыбалась мне сочно-красными губами. Если хотите мнение профессионала, макияж у нее был безупречный. А если бы я была обычной девушкой, то вообще оробела бы.
— Нет, я просто посмотрю, спасибо.
В мой план входило сделать по магазину круг почета, выбрать пару вещиц, взглянуть на цены и прибегнуть к тактическому отступлению, — пока я не увидела его. Розовый шелк под черным кружевом, и — о Боже! — как же это было красиво! От одного вида бюстгальтера на вешалке мне захотелось секса, а уж какой эффект он оказывал в конкретной ситуации, страшно даже представить.
— «Франсуаза», мой любимый, — негромко сказала красавица. Благоговение в ее голосе было абсолютно уместным. — Хотите примерить?
— Да, — вырвалось у меня. — Да. Пожалуйста.
Зрелище, открывшееся мне в зеркале примерочной, было невероятным. Груди у меня больше не стали, бедра не постройнели, изгибов Джессики Рэббит [39] у меня не появилось, но я выглядела сексуально. На мне было кружев и эластика почти на пятьсот фунтов, и я никогда не чувствовала себя лучше. «Натянуть чулки с подвязками без помощи продавщицы я в принципе смогу, но куда я это надену?» — думала я, повернувшись, собрав волосы и оглядывая себя со спины. Смысла никакого. В универмаге «Маркс энд Спенсер» я могу купить белье ничуть не хуже. Наверное. Практически свистнув почти тысячу фунтов у бывшего бойфренда, я все равно не стала денежным мешком. Это идиотизм, это… На секунду я прекратила принимать эротические позы перед зеркалом и осторожно вытащила из сумки список дел одинокой девушки. «Купить что-нибудь…» Если не ошибаюсь, там написано «что-нибудь неприлично дорогое и только для себя». Вроде дизайнерского белья. Вроде бюстгальтера за пятьсот фунтов. На деньги, только что вырученные от продажи редчайшего альбома «Битлз», принадлежавшего экс-бойфренду. Вернее, его мамаше, но так ей и надо. Старая корова не дала мне рецепт своего шоколадного чизкейка, хотя я сто раз просила. Может, она утаила его от меня, зная, что мы с ее сынком не поженимся? Решила сохранить семейный секрет? Зараза.
— Все в порядке? — спросила дива с обложки, подойдя к примерочной. — Принести вам что-нибудь еще?
— А низ к этому верху есть? — спросила я, давая Рыжей Рейчел карт-бланш. Мне как-то легче, когда решения принимает она.
— Конечно, — заверила продавщица через дверь. — Только шортики или еще и трусики?
— Всё, — сказала Рыжая Рейчел. — Я всё возьму.
И с этой минуты, призвав в свидетели Диту фон Тиз, я торжественно поклялась больше не носить посеревших лифчиков без эластика с торчащим кончиком пластиковой «косточки».
Потратив утро на покупку дизайнерского белья, визит в секс-шоп для геев и продажу дорогой пластинки, которая мне не принадлежала, я решила посвятить остаток дня делам, которые одобрила бы моя мать. Спрятав неправедно добытые сокровища в спальне, я сменила платье на футболку и приступила к ремонту. На приглашение в «Фейсбуке» откликнулось больше людей, чем я ожидала, — возможно, из жалости, увидев мой новый статус одиночки (ну и пусть, популярность на жалости — все равно популярность). Но это означало, что гостиную нельзя оставлять в нынешнем состоянии. Малярная лента вокруг выключателей вовсе не авангард. И вид с ней дурацкий, как сказала Эм. Кстати, ни она, ни Мэтью не вызвались помочь мне с покраской, когда я звонила им узнать, чем занимаются. В оправдание Эмили скажу, что она работала. А разбогатевший на покойном папаше Мэтью уважительной причины не имел. Он ушел в самоволку, как уходил в последние два дня, если не сидел со мной. Причем наотрез отказывался говорить, где был. Отогнав тревожные мысли, что никакого наследства не было, а Мэтью занимается проституцией где-нибудь в Южном Лондоне, я взялась за срочные дела. Оглядев жестяные банки с краской, стоявшие в углу комнаты, подключила айпод к компьютеру и поставила его на случайный выбор. Я держала кнопку переключения, пока не заиграла «Люби же меня». Мадонну, что ли, послушать?.. Я, Мадонна и две банки эмульсии «Дюлукс» оттенка «секси-розовый» с шелковистым блеском. Комбинация, обреченная на успех.