– Нельзя… Конечно, я к тебе хорошо отношусь, но все-таки не на триста тысяч долларов.
– Вот как? Тогда на какую же сумму? – По голосу Петра была понятно, что он заметно разочарован.
– На десять процентов от этой суммы. Устраивает?
– Тридцать тысяч долларов тоже на дороге не валяются. Высылай! А если серьезно, откуда такая неслыханная щедрость?
– Правду сказать или все-таки соврать?
– Хотелось бы услышать правду.
– Появились шальные деньги, получил наследство от своей бабушки-миллионерши, вот захотел поделиться со своим другом. Знаю, что ты в общаге чуть ли не впроголодь жил.
– Это было давно… О том времени я уже начал забывать. Сейчас я живу не в пример лучше. Ты мне скажи конкретно, что я должен сделать за эти деньги? Кого-то убить?
– Ничего особенного… Просто снять их и ждать моего появления, а когда я приеду, ты мне их передашь.
– С каких банков они подойдут?
– С «Колорадо» и «Нью-Йоркская наличность».
– Ясно, буду ждать. Ты занимаешься все тем же?
– В какой-то мере да.
– Вижу, что твои аппетиты значительно выросли.
– Аппетиты растут в прямой зависимости с квалификацией. Так что все логично.
– А меня не цапнут за это бабло?
– Не беспокойся, эти деньги подойдут к тебе с моих счетов, так что напрягаться не стоит.
– А сам когда приедешь?
– Не могу сказать точно, но думаю, что в течение месяца.
– Хорошо, буду ждать.
Никодим положил телефон. Петр Кузьмин не подведет, не тот типаж. Парень патологически честен, осталось найти еще парочку таких же людей с безупречной репутацией, и можно будет утверждать, что жизнь удалась.
* * *
Агентуру Полуянов завел около десяти лет назад, практически с первых же дней службы в уголовном розыске. Среди его источников были совершенно разные люди, из многих социальных слоев. Одни шли на контакт, потому что хотели в его лице заполучить гарантию на случай возможного ареста. Другие были заинтересованы материальной стороной дела, осознавая, что даже небольшая копейка лишней не бывает. Третьи, вскормленные честолюбивыми замыслами, полагали, что такое знакомство поможет им в дальнейшей карьере. Но самая любопытная была четвертая группа агентов, любящая риск. Ради острой ситуации они могли отказаться даже от денег, хотя финансовая подпитка только усиливала их рвение. Одним из таких осведомителей был Тихонов Вадик. Его оперативный псевдоним в точности совпадал с погонялом – Тихий. Огромный, атлетично сложенный, с широким разворотом плеч, невероятно басовитый во всяком разговоре, он напрочь опровергал свое погоняло. И даже если беседа происходила наедине, он так громко излагал, как будто бы хотел перекричать многотысячный митинг. Эту особенность его характера следовало учитывать, а потому Федор Полуянов назначал встречи в безлюдных местах, где его агент может наораться вдоволь. В этот раз выбор пал на дальние аллеи Измайловского парка, практически безлюдные в пору сумерек.
На условленную лавку подошли практически одновременно, издалека заприметив друг друга. Тихий махнул Полуянову издалека, едва увидев, как старинному приятелю, и, пожав руку, устроился на лавке следом за Федором.
Разговор зашел после первой затяжки сигареты, когда выпущенный дымок затерялся где-то между низко свисающими ветками.
– Ты ничего не знаешь про ограбление обменного пункта на Дмитровском шоссе? – спросил Полуянов.
Очевидно, Тихий считал себя другом Федора, но в действительности все было не так – Полуянов никогда не шел на сближение с информаторами и всегда предусмотрительно держал дистанцию, осознавая, что за ней начинается приятельство. А товарищество в оперативных делах успеху не способствует. Например, как можно требовать с человека, с которым выпил ящик водки? С первых же контактов Федор Полуянов давал понять завербованному агенту, что инициатива всегда должна оставаться за ним, и пресекал всякие попытки залезть на шею.
С Тихим ситуация выглядела посложнее, хотя бы потому, что Полуянов знал его куда больше остальных. По существу, тот был его первым агентом, которого удалось завербовать, будучи совсем зеленым лейтенантом. Тихий в то время тоже стоял не слишком высоко в иерархической лестнице своего преступного сообщества. Так что возвышались они одновременно: Полуянов зарабатывал должности и погоны, а Тихий авторитет и доверие в криминальной среде. Причем на контакт Тихий пошел сразу в силу специфики собственного характера: парень просто обожал риск, которого ему всегда не хватало в обычной жизни. Распорядись судьба иначе, возможно, из него получился бы отличный спецназовец и великолепный оперативник. Вот тогда бы они стали по-настоящему дружны.
Между ними существовало невидимое противоборство, в котором Тихий, в силу его природного лидерства, непременно стремился одержать победу. Его следовало поставить на место, иначе в следующий раз он захочет соскочить с крючка, а отпускать на вольные хлеба столь ценного информатора Полуянову не хотелось.
Ответил Тихий не сразу, а лишь выдержав значительную паузу, что тоже не понравилось Полуянову (в прежние годы тот был более расторопен), всем своим поведением он демонстрировал собственную значимость, – вот я сейчас накурюсь, а уж потом дам обстоятельный ответ. Капитан Полуянов информатора не торопил, умело придерживая в рукаве тузы.
– Кое-что известно, – наконец ответил Тихий, – сейчас об этом много говорят.
И вновь закурил, давая понять, что пришел в Измайловский парк подышать свежим воздухом.
– И что? Кто за этим стоит? – пытаясь скрыть раздражение, спросил Полуянов.
– Сказать сложно, – повернулся Тихий, и смело посмотрел в лицо капитану Полуянову.
Федор уверенно встретил тяжеловатый взгляд информатора. Начиналось самое интересное, и Полуянов не хотел этого пропустить и уж тем более не намеревался отводить глаза в сторону. Все очень просто: кто выдержит, тот и победитель! Далеко не детская игра, как может показаться поначалу, здесь столкновение характеров, а Полуянов не собирался проявлять слабость перед завербованным агентом.
– Поделись, меня интересует любая информация, – отвечал Полуянов, разглядывая на переносице Тихого небольшую коричневую родинку.
Тихонов отвернулся и теперь смотрел прямо перед собой, сладко покуривая. Полуянов торжествовал маленькую победу: «Никуда ты от меня не денешься! А то, что у тебя невероятно громкий голос и начальственная жестикуляция, так это и не важно, потешься немного!»
– Короче, тут у нас такое говорят, будто бы к этому делу причастен Аркаша Гуревич.
– Это Слон, что ли?
– Он самый.
– А ему-то какой резон? Ведь это его же обменник.
– Вот то-то и странно, что его… Такое впечатление, что он замутил какую-то свою игру, а какую именно – непонятно, – продолжал Тихий, едва ли не сокрушая своим басовитым голосом вершины сосен. – Он парень весьма изобретательный, может, опять выдумал чего-то хитрое!