— Да… — протянул Богдан. — Короче, я так понимаю, производство у вас работало бесперебойно?
— Нет, конечно, бывали времена, когда в лесу годами ничего не работало, — усмехнулся Бартошевич. — Но в «тяжелые часы» там не только вся наша деревня, но еще и две соседние химичили. А, бывало, и издалека кто-нибудь приезжал. Как говорится, «широкая известность в узких кругах». Или наоборот… От нашей деревни до литовской границы — тридцать километров. В тридцать девятом, когда Сталин Виленщину Литве отдал, вот граница там и пролегла, которой отродясь не было. Половина родственников там и осталась. Так оттуда литовцы на телегах через лес…
— Почему на телегах-то? — прищурился Богдан. — У вас же там народ небедный.
— А по-другому нельзя, ни машина, ни трактор через густую чащу не проберутся, — ответил Бартошевич. — Литовцы несколько мешков зерна и картошки привезут — и назад пару бидонов «продукта» тут же тащат. Особенно тесно мы в горбачевские времена с ними скооперировались. Ну, сам помнишь, что тогда творилось. С началом «сухого закона» новый всплеск «производства» был гарантирован. А у нас народ надежный, никто никогда никого не подводил. Вот тебе и дружба народов.
— И сейчас с ними сотрудничаете? Через границу на телегах? — удивился Богдан.
— Ситуация изменилась. До середины девяностых годов еще иногда ездили. А сейчас уже не выйдет — граница теперь на замке, — вздохнул Алесь. — Ведь по-вашему водка — горилка?
— Горилка, конечно! — кивнул Богдан. — Ну, ты ведь знаешь!
— Вот-вот! — усмехнулся Алесь. — По-нашему — «гарэлка». А по-литовски, знаешь как? «Дягтине»! От слова «дягти» — «гореть». Так что на разных языках смысл один и тот же.
— Только пускай она лучше «горит» в желудках, чем на самом деле загорится!
* * *
Умельцы-археологи поработали не зря — через два часа самодельное перегонное устройство было полностью собрано. Кондиционер из жилого домика, который в ночной холод там не был нужен, а днем археологи все равно работали в других местах, был подключен к дизельной электроустановке. Все стыки аппарата были герметично замазаны привезенным с базара тестом, большая часть которого уже успела перебродить вместе с финиками. Алесь отрегулировал пламя походного примуса под бидоном с финиковой брагой, и друзья стали дожидаться выхода первой порции того, чего иным способом в мусульманской провинции им раздобыть не удалось.
— Глядя на наш процесс, я вот вспоминаю времена тысячелетней давности, — подмигнул Алесю Богдан.
— Те, в которых сам участвовал? — ухмыльнулся Бартошевич.
— Да нет, чуть пораньше моего дня рождения. Я про выбор религии князем Владимиром.
— А-а, — понимающе кивнул Алесь. — Да уж, мотивация была что надо.
Ученые поняли друг друга с полуслова. Тема была действительно забавной. Разговор шел о событиях конца десятого века. Тогда киевский князь Владимир по прозвищу «Красное Солнышко», взяв власть в землях восточных славян, задумал реорганизовать государственную религию. Поначалу он решил обойтись имеющимися в наличии ресурсами язычества, которое царило тогда на территории Восточной Европы. После того как эта затея у него не удалась, князь пошел другим путем. Как рассказывают древние летописи, Владимир отправил делегации в соседние страны — ознакомиться с существующими религиями и выбрать наиболее подходящую для себя. И, соответственно, для страны. Послы, возвращаясь в Киев, предоставляли подробные отчеты об увиденном, и на их основе князь делал выводы. Так вот, как повествуют древние хроники, Владимир уже склонился было на сторону мусульманства. И если бы события разворачивались в том же направлении, то сегодня большая часть русских, белорусов и украинцев вполне могла быть приверженцами Магомета. Но все решили личные пристрастия самого Владимира. Князь любил выпить, а также закусить свининой. А поскольку и то и другое слабо вяжется с мусульманством, то его выбор остановился на христианстве. Там, правда, тоже были свои ограничения — так, Владимиру пришлось расстаться со своим гаремом в несколько сотен наложниц…
Двадцать минут спустя первые капли вожделенного напитка застучали по дну подставленной кружки.
— Процесс пошел! — радостно воскликнул Алесь. — До чего только не доходит человек, чтобы ощутить вкус Родины.
— Ну, кто станет первым дегустатором? — задумчиво поинтересовался Богдан, глядя на постепенно накапливающуюся в кружке жидкость.
— Жребий бросим.
— Тоже правильно.
Однако начать дегустацию им не удалось: со стороны пустыни до них вдруг долетел треск мотоциклетного двигателя.
— Слушай, а чего это с той стороны? Там же и дороги-то никакой нет? — встревожился Алесь.
— Ну! — недоуменно поддержал его Богдан. — Давай все прятать поскорей, пока нас тут не застукали!
— Точно! За такие делишки мусульманские власти по головке не погладят!
О том, какие наказания могут последовать за такие вот эксперименты, археологи уже были наслышаны. Богдан быстро отключил дизель, Алесь погасил примус под стальным бидоном.
— Давай быстрее!
Друзья торопливо прикрыли агрегат заранее приготовленным брезентовым полотнищем. Брезент первоначально предназначался для защиты аппарата от проникающего всюду песка. Но мотоциклетный стрекот не усиливался и не затихал, как будто бы кто-то объезжал или же облетал лагерь по кругу.
— Да что такое?! — раздраженно проворчал Богдан. — Какого черта…
Слегка заметя следы преступления (которое, несомненно, раскрылось бы при серьезной проверке), археологи решили пойти навстречу тревожному звуку.
И, поднявшись на бархан, увидели приближающийся к ним четырехколесный мотоцикл и двух сидящих на нем мужчин. «Привет, кто вы?» — закричали по-английски археологи, с облегчением распознав в двух мотоциклистах не местных, а европейцев.
— Мы — серпентологи из Бельгии! — раздалось в ответ. — Мы слегка заблудились в пустыне.
— Не подскажете нам, как добраться до ближайшего города? — спросил, подъехав к археологам, высокий мотоциклист в солнцезащитных очках, крепко сжимающий мотоциклетный руль. Второй мотоциклист был ростом пониже, но, как и первый, очень хорошо физически развит.
— Пожалуйста! А мы — археологи из Франции, — ответил ему Богдан, перейдя на более понятный для бельгийцев французский язык.
— Очень приятно! — сказал бельгиец, заглушая мотор. После чего многозначительно посмотрел на своего напарника и склонился над мотоциклом, предоставив тому возможность объясняться с собеседниками по-французски.
— А вы не бандиты? — полушутливо-полусерьезно спросил Богдан у второго бельгийца, взглядом показывая на висевшие на боках у серпентологов автоматы.
— Нет-нет, что вы! Мы же можем предъявить вам наши документы! Мы изучаем змей, а оружие у нас только потому, что в этих краях не совсем спокойно. Знаете, какой-то Фронт здесь освобождает Сахару… А вы, кстати, не знаете, от кого он ее освобождает?