— Как ты, Серега? — спросил он в микрофон.
— Нормально! Их уже только двое. Меня… ранили, — раздался в наушниках бодрый, но слабеющий голос.
— Держись, капитан! Я сейчас!
Майор попытался отыскать взглядом свой мотоцикл — но того не было видно поблизости, без седока он умчался куда-то далеко, не было слышно даже шума его мотора. Тогда Батяня просто побежал на звуки продолжающегося в лагере боя.
«Держись, Серега, держись! Я сейчас, я — быстро. Только продержись еще немного — я уже недалеко! Я иду, Серега! Я уже подбегаю к домикам», — повторял Батяня в микрофон, не зная, слышит ли его капитан Катаев. До домиков было еще не очень близко.
— Как ты там, Серега? — Ответа не последовало.
Но капитан еще стрелял. Батяня слышал знакомый звук выдававшего короткие очереди капитанского автомата, на который отзывались сразу два автомата боевиков. Затем автомат капитана Катаева замолчал.
— Черт! — пробормотал Батяня.
Майор бежал из последних сил, уже догадываясь, что он сейчас услышит. Так и случилось. После минутной тишины раздался оглушительный взрыв сразу нескольких остававшихся у Сергея Катаева гранат. И снова тишина. Мертвая и окончательная.
«Ну вот, бой выигран, мы — победили. Но почему мне так грустно? — думал Батяня, стоя над местом, на котором несколько минут назад происходил смертельный поединок четырех басмачей и одного капитана Главного разведывательного управления России. — Главаря бандитов я не упустил. Но был ли я прав, оставляя Серегу Катаева одного против четырех головорезов?»
Грузовичок, который вез похищенных российских гонщиков, как они догадывались, в новое место содержания, вначале пылил по пескам пустыни. Спустя некоторое время сквозь дыры в брезенте гонщики увидели, что пустынная местность заканчивается, и они приближаются к одиноко стоящей горе. Россияне пробовали переговариваться, но после окрика прекратили это занятие. Теперь они пытались разглядеть маршрут следования, тем более что глаза им не завязали. Когда автомобиль подъехал к горе поближе, они заметили в ее верхней части множество отверстий — входы в пещеры.
«Просто муравейник какой-то», — подумал Степаныч.
Дорога начала петлять по склонам горы, неуклонно подымаясь вверх. Пассажиров немилосердно трясло и бросало из стороны в сторону, пребольно стукая то о борт, то друг о друга. Узкий серпантинный путь привел грузовик на вершину, где он остановился у самого края обрыва. Посмотрев с края обрыва вниз, на его вертикальной полукруглой поверхности можно было видеть расположенные на разных уровнях входы в пещеры. Эти пещеры пронизывали верхнюю часть горы, как дырки пронизывают кусок швейцарского сыра. Как поняли гонщики немного позже, каждая из этих пещер являлась жилищем для отдельной семьи. К входам в пещерные квартиры с кромки обрыва опускались металлические и веревочные лестницы. А в некоторые пещеры можно было попасть, только спустившись туда на веревках.
Для содержания пленников была отведена самая дальняя пещера, располагающаяся ниже всех остальных. Для себя же боевики выбрали пещеру повыше и покомфортабельней. Перед пещерой, предназначенной для узников, находилась небольшая скальная площадка, на которую боевики и спустили гонщиков одного за другим, обвязав каждого из них веревкой. В нескольких метрах от входа в пещеру площадка обрывалась, — заглянув с ее края вниз, можно было увидеть гладкую вертикальную поверхность скалы и расположенное далеко внизу основание горы. Таким образом, из их пещеры путь вел только наверх — и то, если тебя вытягивали туда на канате. Гонщики поняли, почему пещерами была изрыта только верхняя часть горы. Дело было в том, что верхний слой горы состоял из мягкого известняка, в котором и были прорыты пещеры, а ниже располагалась твердая скальная порода, не поддающаяся легкой обработке. Поэтому в самой нижней пещере сейчас никто и не жил. Холод, который шел от скального основания, делал ее непригодной для жилья зимой.
Поначалу боевики, которые привезли гонщиков сюда, вели себя по отношению к ним не очень враждебно. Они весело переговаривались с местными обитателями, собравшимися у входов в свои выдолбленные в скале «квартиры», чтобы поглазеть на привезенных пленников. Входы в пещеры «троглодитов» (а именно так называлось местное племя — вспомнил кто-то из российской команды) выглядели по-разному. На одних были простые загородки из фанеры или картона, другие были украшены пластиковыми стеклопакетами и подобиями балконов, на некоторых из них были установлены телевизионные антенны и даже спутниковые тарелки. Было видно, что цивилизация в наши дни коснулась и пещерных жителей. Большинство обитателей пещер смотрело на гонщиков довольно дружелюбно, а одна местная семья даже поделилась с новыми соседями в день их приезда едой и питьем — кашей из размолотых зерен и мятным зеленым чаем, которые боевики спустили к пещере узников на веревке.
С наступлением темноты пленники стали устраиваться на ночлег прямо на каменном полу пещеры. Правда, сердобольные жители пещерного города сбросили им на скальную площадку несколько старых матрасов и заношенных предметов одежды, но лежать на них было довольно жестко.
— Да, куда только не забрасывает людей судьба! — сказал, укладываясь на тонкой подстилке, Игорь Сергеев. — Вот и в африканской пещере теперь ночевать приходится.
— Да, ребятки, — протянул, растянувшись на своей постели Степаныч. — Много я в жизни повидал, но с таким мне еще сталкиваться не приходилось. И в кино не увидишь.
— А что, Степаныч, струхнул, небось? — подначил его Олег Карасев. — Страшно было спускаться?
— Да не то чтобы струхнул, — отозвался механик. — А вот все же, как стали меня, значит, опускать, засомневался я, что выдержат эти два араба. Весу-то во мне куда больше, чем в такой мелюзге, как ты. Ну, а потом отдался на волю, так сказать, провидения. Как бог даст, думаю, так тому и быть. Ну, и как видишь — пока что жив-здоров.
— И вот всегда-то ты такой спокойный, непробиваемый, как железобетон…
— А чего зря суетиться? Ты пойми, то, чему быть — того не миновать. Наши предки поговорки-то не зря слагали, — учил Степаныч молодое поколение.
— Ладно, убедил. А я вот все время думаю, — что это за Розовое озеро такое? — размышлял Карасев.
— То самое, у которого гонка каждый год финиширует? Местные жители называют его — озеро Ретба, — ответил Сергеев. — Но оно и в самом деле розовое.
— Что-то такое я слышал… А ты в нем купался? — спросил Олег.
— Вот что-что, а купаться в нем не очень приятно, — уверил Сергеев молодого коллегу. — Ты про израильское Мертвое море слыхал? Знаешь, почему там невозможно утонуть?
— А кто про него не слыхал? — развел руками Олег. — Соли в нем очень много — поэтому и не утонешь!
— Правильно. А в сенегальском Розовом озере соли еще больше, — продолжил Сергеев. — Нет в нем ничего живого, кроме красных бактерий. Ну, естественно, кто еще может выжить в соляном растворе? И заходят в него исключительно местные добытчики соли. А перед этим специальным маслом одного дерева намазываются, чтобы соль тело не разъедала. Но выглядит оно, конечно, очень красиво. Особенно, когда на солнце воды озера переливаются разными оттенками розового цвета. А еще там, неподалеку, черепаший заповедник есть. И вообще, Сенегал — очень интересная и красивая страна! Есть что посмотреть.