Позавтракав, бандиты компактно, в небольшой ложбине, укрытой густым, хоть и опавшим кустарником, устроили общую для всех лежанку. Сургин с Эрдаевым обосновались в стороне.
В 10–15 радиостанция майора спецназа неожиданно выдала сигнал вызова. Это было впервые после начала операции «Двойник». Генерал сам вызывал Андрея. Сургин отошел глубже в лес, ответил:
— Слушаю вас, Николай Викторович!
— Мы перехватили выход в эфир Шавы и запеленговали место, откуда он выходил на связь. Означает ли это, что ваша группа прибыла в заданный район?
— Так точно, генерал! Мы сейчас находимся там, где должны находиться в режиме ожидания, выполняя приказ Аджара.
— Ясно! Не мешало бы встретиться, Андрей, как думаешь?
Сургин удивился:
— Встретиться? Но каким образом? Где вы находитесь сейчас?
— Подъезжаю к станице Костеневской!
— Ну, вы даете!
— А ты как думал? Ну, что насчет встречи?
— Да ради бога, но неизвестно, сколько продержит в лесу группу Шавы, а значит, и меня, господин Салахаев!
Генерал заверил:
— До завтрашнего утра продержит точно! Ну, или до наступления темноты сегодня. Первое предположение более вероятно.
— Кажется, вы неплохо осведомлены, Николай Викторович.
— А иначе в нашей работе нельзя, Андрюша, и ты это знаешь. В общем, так, мост через ручей, что проходила твоя группа, помнишь?
— Естественно!
— Предупреди Шаву и выдвигайся туда! Встречаемся в 11–00!
— Принял. Буду!
— До встречи, Одиночка!
Генерал отключился. Андрей, предупредив Шаву о том, что ему необходимо до обеда отлучиться, направился по лесной дороге обратно к станице Костеневской.
У моста его уже ждал генерал-лейтенант Потапов.
Поздоровались.
Генерал спросил:
— Как настроение, спец?
— Выше крыши! Рите звонили?
— Обижаешь, майор! Когда я своих обещаний не выполнял?
— Ну и как она?
— В общем, ничего! В порядке. Рада была услышать, что ты жив и невредим, передала привет и пожелание скорого возвращения.
Сургин вздохнул:
— Да, скорого возвращения! Чувствую, домой я попаду явно не в ближайшие дни!
— Это как сказать!
— Что вы имеете в виду?
Генерал прищурил глаза:
— А то, Андрюша, что, кажется, нам удалось просчитать замысел Аджара.
— Да? И что же, по-вашему, задумал Мамед Салахаев?
— Диверсию.
Андрей улыбнулся:
— Так это без всяких расчетов понятно. Иначе на хрена ему было забивать город взрывчаткой?
— Ты не улыбайся, друг мой, а слушай дальше.
— Слушаю, генерал, для этого и топал сюда лишние пару километров.
Генерал не обратил внимания на реплику подчиненного.
— В общем, так, чтобы понять, ЧТО именно задумал организовать в Пролетарске Аджар, я запросил данные обо всех стратегически важных объектах города. Таковых не оказалось.
Андрей вновь улыбнулся:
— Но мы знали об этом и раньше.
— Не перебивай! Так вот, таковых не оказалось. Жилые дома, школы и детские сады мы отбросили. Во-первых, заминировать их незаметно и быстро невозможно, во-вторых, мы проверили — по-тихому, конечно, — город. И взрывчатки нигде не обнаружили. Я имею в виду, в виде уже заложенных и подготовленных к применению зарядов. Следовательно, доставив сюда смертоносный груз, Аджар где-то держит его единым запасом. Для чего ему этот запас?
Сургин предположил:
— Чтобы сейчас начать минировать город. Возможно, он ждал приказа.
— Что ж, в твоих словах логика присутствует, но для чего Аджару вдруг понадобилось перебрасывать к городу еще и все свои силы? Для чего они потребовались Аджару, если он решил просто начать минировать город? Для укладки зарядов ему хватило бы пары групп саперов, которых, кстати, у него нет. Так почему вдруг активизировался Аджар, лично выехавший сюда, но еще, по моим данным, не объявившийся в Пролетарске?
Сургин развел руками:
— Не знаю.
— Не знаешь! Вот и я не знал, не мог знать его действий, пока не получил информацию о том, что во вторник седьмого числа возле здания администрации города местные профсоюзы собираются провести многотысячный митинг протеста против повышения цен на коммунальные услуги. Чиновники Пролетарска забеспокоились и пригласили на митинг, который вполне может перерасти в массовые волнения, чинов, сидящих в вышестоящей администрации, вплоть до губернатора и полномочного представителя президента в этом регионе. Так что в 11–00 седьмого октября у здания администрации Пролетарска соберется приличная толпа, а в самом здании высокопоставленные чиновники. Не это ли является целью Аджара, а?
Андрей попытался возразить:
— Но позвольте, генерал. Когда стало известно о митинге?
— Неделю назад, когда руководители профсоюзов обратились к властям за санкцией на проведение мероприятия.
— Вот! Неделю назад! А когда Аджар начал завозить в город взрывчатку? Раньше! Так?
— Так!
— Тогда неувязочка получается. Начав загружать Пролетарск взрывчаткой, Аджар не мог знать о митинге.
Генерал расплылся в довольной улыбке, словно ему наконец удалось в чем-то уличить подчиненного.
— Ошибаешься, Андрюша! Хотя упрекнуть тебя за это нельзя. Короче, перед тем, как начать завоз взрывчатых веществ, которые Салахаев получил со стороны, а точнее, с наших же складов, он встречался в Грозном с одним московским чиновником. Тайно встречался!
— Ну и что? Я знаю об этом. Шава рассказал об этой встрече.
— Да? Тем лучше. Так вот, до Аджара этот же чиновник два дня находился в Пролетарске и вел переговоры не с кем-нибудь, а с председателем местных профсоюзов. Который и поднял вопрос о митинге. Связь между всеми этими обстоятельствами улавливаешь?
Андрей задумался. Он понял, к чему клонит генерал. По крайней мере, теперь все действия бандитов обрели смысл и определились вероятные, вполне вероятные цели.
Потапов спросил:
— Ну, что задумался, майор?
— Значит, Аджар готовится нанести удар по митингу?
Генерал добавил:
— И по администрации! Одновременный подрыв нескольких машин, начиненных тоннами тротила, сметет не только митингующих, но и обрушит к чертовой матери и здание администрации, и прилегающие к нему дома! А если добавить атаку на город боевиков, которых Аджар сосредоточит вокруг Пролетарска, то все это реально превратит город в одну братскую могилу. И никто ничего не сможет, не успеет предпринять. Аджар уйдет в горы, возможно, бросив на произвол судьбы свое войско. За такую работу ему заплатят очень неплохо!