Пересветов раздраженно барабанил полными пальцами по обшивке вертолета. Настроение оставляло желать лучшего, и на это имелись свои причины. Раскопки в болоте, несмотря на то что продолжались уже долго, не дали никаких результатов. Торфа, правда, было извлечено из раскопа солидное количество. Оплывающие горы возвышались египетскими пирамидами, приводя Дмитрия Степановича в еще большее недовольство.
Те, кто копал, также были разочарованы в пустой работе.
— Не знаю, Семен, кто придумал перелопачивать здесь это дерьмо, а только нет тут ничего, и никогда не было, — сплюнул рыжий копатель, — какой придурок это все придумал, я не знаю, а только гнилое это дело.
Его товарищ придерживался еще более радикальных взглядов.
— Какой придурок, говоришь? А что, непонятно? — Он выразительно посмотрел на стоявшего в отдалении человека.
— Да тише вы, — включился в разговор третий, — если вам все равно что болтать, то мне семью кормить надо…
— Если так дальше пойдет, то надо переквалифицироваться в мелиораторы!
Взрыв смеха, донесшийся до губернаторских ушей, еще больше озлобил руководителя всей этой затеи.
Осознавать, что тебя провели, всегда неприятно. Но губернатора это просто приводило в бешенство. Он копается в болоте уже неизвестно сколько времени, а оказывается, что все — подстава. Пересветов привык всегда и везде быть впереди, наносить первый визит и первый удар. Он так надеялся на то, что все закончится именно здесь, на этом маленьком островке. А оказалось, что его так кинули…
Но эмоции эмоциями, а надо было что-то делать. Как только Дмитрий Степанович вернулся к мыслям практическим, он сразу же вспомнил о десантниках.
— Заводи машину, — коротко отдал он приказание пилоту, — хватит сидеть на одном месте.
Спустя пару минут вертолет поднялся в воздух. Губернатор мрачно сидел в кресле, уставившись в иллюминатор. На лице у него было выражение человека, обманутого в лучших надеждах. Разочарование сменялось злобой и волнением. Красоты сибирской природы расстилались внизу, но это совершенно не волновало хозяина винтокрылой машины.
Управляя ею, пилот заметил в воздухе вертолет. Он узнал его — Пересветов позаботился о том, чтобы его подчиненные «знали противника в лицо».
— Дмитрий Степанович, вижу вертолет Коренева! — спешно сообщил он губернатору. — Смотрите, слева, это явно они.
Пересветова передернуло, словно от разряда электротока. Глядя вперед, он побледнел и покрылся холодным потом. Несмотря на то, что губернатор был человеком, в целом, уравновешенным, сейчас он запаниковал. Теперь вся надежда была только на Батяню и сержанта с Любинским.
Поступь у Батяни была быстрой и основательной. Природные данные и долгая практика сделали свое дело, и походка майора была уверенной и на плацу, и в тайге.
Впереди маячила спина Любинского, далее шел британец, а прокладывал путь сержант. Сейчас можно было идти, не опасаясь того, что ты наткнешься на жаждущего встречи с тобой противника. Отсидевшись в укрытии, четверка выбралась наружу. Отправившийся в разведку майор отсутствовал долго, но по возвращении оказалось, что не зря. Батяня выяснил, что люди Коренева этот участок прошли, отправившись вправо, так что путь был чист. Теперь стоило использовать время как можно более продуктивно, чем, собственно говоря, они и занимались.
Солнце жарило немилосердно. С дороги подымался сухой пар. Фляги с водой давно опустели. Во рту горело, пересохшее горло першило, ноги становились ватными. Еле заметная тропа петляла среди старых разлапистых темных елей. Ноги неслышно ступали по глубокому мху.
— Боже, как пить хочется, — пробормотал Дингли, облизывая пересохшие губы, — то не знаешь, куда деваться от сырости, а то — наоборот.
— Да, сейчас бы холодной водички из родника, — поддержал его сержант, — за глоток полжизни отдал бы. У нас в деревне знаете какая вода — вкуснее нигде не пил. Говорят, святой источник. Люди больные приезжают, чтобы воды этой набрать, вот так-то.
Англичанину вся эта информация об источнике была совсем не интересна, но она вызвала еще большую жажду. Ему представилась бутылка холодной воды. Ледяная, только что из холодильника, с капельками на стенках…
Батяня видел, что шаг шедшего впереди Дингли становится более сбивчивым, и, когда тот заявил о том, что неплохо было бы организовать привал, майор согласился.
Благодаря Ломакину, прошерстившему окрестности, нашлось прекрасное место. Сержант отыскал старое охотничье зимовье, стоявшее на берегу ручья.
— Вода! — с радостным криком кинулся к ручью Дингли.
— Тише! — прикрикнул Лавров. — Спокойней! Никуда вода не денется.
Истомленные жаждой путники наконец-то смогли напиться и прийти в себя. Место, выбранное для остановки, находилось на возвышенности и с двух сторон закрывалось большими валунами.
— То, что надо, — высказался Ломакин, обозревая окрестности, — и нас не видно, и мы, в случае чего, всегда противника заметить сможем.
«Начинает мыслить стратегически!» — одобрительно усмехнулся Батяня.
Находясь с таким опытным начальником, как Лавров, сержант многому у него учился.
— Просто дворец! — удовлетворенно кивнул майор, войдя в избушку и осмотревшись. — Крыша над головой, четыре стены и печка — полный комфорт.
— А почему всего одно окно, и такое маленькое? — поинтересовался британец, бывший впервые в таком охотничьем домике.
— Очень просто: меньше отверстий — избушка зимой меньше выстывает. В зимние морозы это очень важно, — пояснил сержант.
Внутреннее устройство охотничьей избы выглядело просто и рационально: печка, нары, стол и лавки. Для просушки одежды имелись жерди.
— Да тут и посуда есть! — удивился Дингли.
— А как же, — пожал плечами сержант, — на то оно и зимовье. Все должно быть под руками у того, кто остановился здесь на часок, как мы, или на несколько недель.
Кроме посуды в избушке имелся небольшой запас продовольствия. Крупа и соль оказались как нельзя кстати. Горячая пища должна была помочь уставшей группе. Было решено сварить кашу, перекусить и двигаться дальше. Ломакин занялся приготовлением обеда.
— Я думаю, пока у нас есть время, стоит поговорить, — негромко сказал, придвинувшись к британцу, Любинский.
— Да уж пора бы, — согласился Дингли, бросив в его сторону тяжелый взгляд.
Оба поднялись и неторопливо, словно ведя мирную беседу, отдалились от места стоянки. Они отошли довольно далеко. Так, чтобы их не видели Батяня и сержант.
— Послушайте, Джеймс, надо как-то определиться в сложившейся ситуации, — начал разговор Любинский.
— Я вас слушаю, — иронично сказал британец.