Они оттащили мертвых шакалов за ближайший холм. Вскоре оттуда донеслись характерные звуки шакальего «пира». Самих разведчиков хищники не тревожили, остаток ночи прошел спокойно.
На следующее утро преследование возобновилось. Разведчики, не сговариваясь, все время увеличивали темп, теперь верблюды почти все время шли рысью. Животным это не нравилось, они недовольно фыркали, но погонщики продолжали их подгонять — нельзя было терять времени, это могло стоить жизни еще кому-то из моряков.
Теперь им чаще встречались следы шедшей впереди банды. Один раз это была пустая бутыль из-под воды, другой раз — выброшенная смятая пачка из-под сигарет. Рядом с ней в земле отчетливо виднелся отпечаток верблюжьего копыта. Шариф слез с верблюда, внимательно оглядел след, даже потрогал его края, потом заявил:
— Они совсем близко. Часа три пути, не больше.
— Хорошо, — кивнул Лавров. — Всем быть наготове, разговоры отставить. Для нас сейчас главное — себя не обнаружить. Сколько там бандитов, ты говоришь? — повернулся он к Шарифу.
— Точно не могу сказать, босс, — извиняющимся тоном произнес сомалиец. — Но больше пятнадцати, это точно.
— Двадцать? Тридцать?
— Нет, тридцать нет, — покачал головой Шариф. — Наверно, двадцать. Один больше, один меньше.
— Ну вот, а нас трое. Если Шарифа вооружить, можно будет считать его за половинку бойца, итого будет три с половиной. Силы неравные. Наша единственная надежда на внезапность, на то, что мы о них знаем, а они о нас — нет. Поэтому едем быстро, но тихо.
— А меня вы никак не считаете? — обиделась Настя.
— Если уж совсем припрет, придется и тебе взяться за оружие, — отвечал Лавров. — Но хотелось бы этого избежать.
Они проехали еще три часа. Потом перекусили, не слезая с верблюдов, лишь немного уменьшив скорость. Поднявшись на очередной невысокий холм, Лавров только взялся за бинокль, но еще не успел поднести его к глазам — глянул вперед и сразу скомандовал:
— Назад! Это они!
Все спустились с холма, спешились, и затем трое разведчиков снова поднялись наверх и осторожно выглянули из-за его гребня. Впереди, примерно в полутора километрах, виднелась большая группа всадников — человек тридцать, не меньше. Верблюды двигались быстро, почти рысью. Группа огибала начало очередной расщелины. Вот они поднялись на далекий холм, на минуту отчетливо обрисовались на фоне неба — и скрылись.
— Они! — выдохнул Лавров. — Догнали! Теперь главное — не спугнуть!
Разведчики решили разделиться. Теперь двигались так: основная группа старалась идти низами, огибая все возвышенности, а Лавров ехал отдельно. Время от времени он поднимался на холмы, следя за двигавшимися впереди бандитами. Всякий раз майор делал это со всеми предосторожностями, сойдя с верблюда и оставив его где-нибудь внизу.
Так шли до самого вечера. С наступлением темноты следить за группой Омара стало труднее: бандиты, как и предполагал Лавров, не остановились, а продолжили движение, однако теперь их не стало видно. Майор принял решение: идти еще час, а потом группа остановится. Преследовать бандитов, по его замыслу, он должен был в одиночку.
— Они будут идти самое позднее до девяти, так? — сказал он, устроив небольшое совещание. — Значит, еще два часа. Уйдут за это время километров на пятнадцать. Вы в это время успеете поесть и отдохнуть. А я, не привлекая их внимания, прослежу, где они остановятся, а затем вернусь к вам. Пойду пешком — так я буду еще менее заметным.
— Решение правильное, — согласился Кирилл Горшенин. — Во всем, кроме одного: преследовать бандитов должен не ты, майор, а я. Ты не кипятись, — добавил он, заметив раздражение на лице Лаврова. — Сейчас объясню. Ты, конечно, десантник и разведчик классный. Но бегаешь ты хуже меня, согласись. И вообще, я по роду службы долго занимался маскировкой, так что у меня в этом деле хорошие навыки. И вообще, плохо, когда командир покидает группу и берет всю работу на себя. Так что давай пойду я.
— Он прав, — кивнул Анисимов. — Не обижайся, майор, но лучше пойти ему.
— Ладно, будь по-твоему, — согласился Лавров. — Но только смотри: если попадешься Омару на глаза, лучше не возвращайся: задницу надеру. Ты должен понимать — в этом случае мы потеряем свое единственное преимущество — внезапность.
Все спешились и спустились в неглубокую лощину. Горшенин снял автомат, из оружия взял только нож и пистолет. Переобулся, потуже натянул ботинки, потом попрыгал на месте — не бренчит ли что, — и скрылся в темноте. Остальные остались ждать. Чтобы не терять времени, Лавров приказал быстро устроить ужин, а потом всем ложиться спать. Дежурить первым назначил Анисимова, велев разбудить себя через полтора часа.
Расчет майора оказался почти точным: старший лейтенант вернулся к одиннадцати, когда Лавров только полчаса пробыл в роли часового. Высокая фигура разведчика скользнула с холма; скоро Горшенин уже сидел рядом с Лавровым и, быстро поглощая галеты, рассказывал:
— Остановились они в хорошем месте. Почти такое же, как у нас было вчера: тоже есть родник, только там не озерцо, а небольшое болото. Кругом холмы, так что подобраться можно. Часовых вокруг они не выставляют, только возле самого лагеря один остался сидеть, остальные все легли.
— А наши где? — спросил Лавров. — Вперемешку с бандитами или отдельно?
— Наши лежат отдельно, рядом с верблюдами, — объяснил Горшенин. — Где — потом на месте покажу. На ночь их связали попарно.
— Что ж, главное ясно, остальное и правда лучше на месте расскажешь, — решил Лавров. — Давай будить остальных, и вперед.
Спустя несколько минут маленький отряд был уже в пути. Теперь Горшенин ехал один, впереди, а Настю посадили с Анисимовым. Прошли час, потом старший лейтенант поехал медленнее, а затем и вовсе остановился.
— Дальше опасно, — сказал он. — Тут чуть больше километра осталось. Наши верблюды могут почуять чужаков — ветер с их стороны дует — и, чего доброго, еще трубить начнут. Давайте их здесь оставим.
— Хорошо, пусть наш последний лагерь в таком составе будет здесь, — согласился Лавров. — Давай, Кирилл, посылай сообщение, что мы приступаем ко второй фазе операции.
Горшенин развернул рацию, послал сигнал, потом дождался ответа.
— Вот текст ответной радиограммы, — сказал он, протягивая Лаврову листок с расшифрованным сообщением.
Майор внимательно прочел приказ, потом достал зажигалку и поднес листок к огоньку.
— Диспозиция ясна, — сказал он. — Теперь так. Ты, Анастасия, остаешься здесь. Уж извини, но Шарифа мы возьмем с собой — ему в плане операции отведена особая роль.
— Уж как я буду горевать! — усмехнулась Настя.
— Сиди и жди нас, — продолжал инструктаж Лавров. — Когда все кончится, я кого-нибудь за тобой пришлю.
Оставив девушку в лагере, трое разведчиков в сопровождении сомалийца двинулись вперед и вскоре выбрались на гребень холма. Впереди темнела роща; если прислушаться, можно было различить тихое журчание ручья.