Будучи в хандре, капитан выглядел хмуро и весьма убедительно.
Трактирщик судорожно сглотнул, покосился на двоих местных и прошептал:
– Есть один человек, ваше благородие, только…
– Что только?
– Только не арестовывайте его пожалуйста. А то ведь насовсем вы его не посадите, а он вернется и пристукнет. Обещал уже.
– Мне не арестовывать, дурья ты башка. Мне выпить нужно срочно и не отравиться! – не сдержался капитан, которого накатившая хандра захватывала все сильнее.
Трактирщик снова зыркнул на местных и склонился к капитану ближе.
– Зовут Тифан Дройцих. Как отсюда, так сразу налево по улице. Забор купоросом крашенный, а за домом большой яблоневый сад. С яблоков и гонит. Не перегонка, а нектар.
43
Нужный дом капитан нашел без особого труда и сидя на лошади, через высокий крашенный забор рассмотрел большой яблоневый сад, где на деревьях уже завязывались плоды будущего урожая.
Там, среди деревьев и копошился хозяин дома, которого капитан и окликнул, опершись на забор.
– Эй, хозяин, поди сюда – разговор имеется!
Оценив издалека непростого гостя, мужик почесал под войлочной шляпой, вонзил лопату в землю и пошел открывать калитку.
К тому моменту, капитан уже спешился и едва хозяин открыл, без приглашения зашел во двор.
– Что у вас за дело ко мне, ваше благородие? – с опаской поинтересовался мужик и оглянулся на каменную надстройку над погребом.
«Догадался о чем разговор пойдет,» – усмехнулся ван Гульц.
– Скажу прямо. Мне нужно меры четыре хорошей перегонки. Я слышал лучше твоей в округе не найти.
Мужик вздохнул и сняв шляпу сказал:
– Ваше благородие, нельзя перегонку без казенного ордера делать. А это деньги немыслимые.
– Тащи мне перегонку, я заплачу сколько скажешь, – сказал капитан и достав кошелек встряхнул им перед лицом мужика.
– Неси скорее, мне ехать пора – я на секретной службе.
– На секретной? – ахнул мужик и подался назад.
– Ты что дурак, разницы не знаешь? На секретной, а не на казенной! Мне налоги твои не нужны, я изменами занимаюсь!..
– Дык, нет у нас никакой измены, – развел руками мужик.
– Точно нет?
– Точно.
– Тогда куплю у тебя четыре меры перегонки. Плачу любые деньги!
По виду владельца сада, капитан понял, что тот не разобрал разницы между секретной и казенной службами, совсем запутался и решил, видимо, сдаваться. Поэтому, весь обмякший, пошел в погреб и вынес кожаную котомку в которой, положенные, для пущей сохранности в шерстяные носки, лежали прозрачные колбы из настоящего стекла.
– Ба! Да это что же – стекло? – поразился капитан, доставая из носка бутылку.
– Так точно, ваше благородие, по заграничной моде.
– Да я в стекле видел только ароматы у благородных дам, а тут перегонка! – продолжал удивляться капитан. Он уже сквозь стенки сосуда видел, что перегонка прозрачна, как слеза и решил тотчас ее попробовать, однако деревянная пробка оказалась чем-то залита.
– Чего это у тебя? – спросил капитан.
– Сургуч, ваше благородие. По заграничной моде.
– Небось все контрабандное, и сургуч, и колбы?
Мужик не ответил и достав садовый нож, освободил пробку от сургуча.
– Извольте, ваш благородие, – сказал он, возвращая бутылку.
Ван Гульц вынул пробку и понюхав из голышка не удержался от благостной улыбки. Это действительно был нектар. А потом сделал маленький глоток и удовлетворенно закивал. То что нужно. Пожалуй, он пробовал такое всего раза три.
– Сколько я тебе за них должен?
– За две?
– Да, остальное забирай, я не грабитель, я деньги плачу.
– Один серебряный за две колбы.
– Ух ты! Дороговато! – покачал головой капитан.
– Это из-за стекла, ваше благородие. Могу перелить в простой кувшин, будет втрое дешевле.
Капитан подумал и замотал головой.
– Нет, так возьму. А эти колбы у меня в любой лавке заберут, еще и в прибытке останусь. И носки на них тоже надень – небось в цену серебра входят.
– Входят, ваше благородие, – улыбнулся довольный мужик.
Расплатившись, капитан вышел за ворота, положил обе бутылки в седельную сумку, но забравшись на лошадь, подумал и достав открытую колбу, сделал несколько больших глотков. Подождал, когда согреется нутро и выпил еще. Потом закупорил колбу, убрал в сумку и поехал к дороге.
Хандра отступала, капитан чувствовал это. Жеребец резвее перебирал копытами, дорога не была такой пыльной и рожи возниц на кривых телегах, уже не казались капитану разбойницкими.
Приняв на дороге еще, он легко догнал свой отряд и поровнявшись с сержантом, спросил:
– Порядок?
– Так точно, господин капитан. А вы, я вижу, нашли чего искали?
– Нашел, сержант.
– Я только забыл вас предупредить, что пить тамошнее пойло дело рискованное. Они его из гнилой картошки гонят.
– Это я уже выяснил, потому и брать не стал.
Находясь под парами, капитан стал немного более откровенен, чем обычно.
– Удалось добыть, ну просто потрясающий товар, – понижая голос сообщит тот. – Хочешь дам попробовать?
– Нет, ваш благородие. Я на службе опасаюсь, поскольку попал разок под раздачу – чуть в отставку не поперли.
– А я, признаться, уже не опасаюсь, – сказал капитан. – Если меня и попрут, то совсем за другое.
– Слабый пол? – усмехнулся сержант.
– А и вполне может быть, – кивнул капитан и подумал, что можно поддать еще, однако при подчиненных было неприлично. – Далеко нам еще ехать?
– В ночь приедем, господин капитан.
– Ночью мы никаких разбирательств там провести не сможет.
– Заночуем у старосты, а с утра и начнем.
– Да, это все, что нам остается, сержант. Все что нам остается.
44
Капитан ван Гульц еще дважды отставал от отряда, чтобы «проверить обстановку» и возвращался веселым и полным сил. Но в деревне Робертово уже не добавлял и лег спать вместе с остальными в сенном сарая у старосты, хотя сержант Штерн убеждал его лечь в доме.
– Вы офицер, он будет рад принять вас, господин капитан.
– А ты видел его жену, сержант?
– Ну… Вроде видел.
– Не вроде, сержант. Ему сорок, а ей едва двадцать пять и она смотрит на каждого военного, как на своего избавителя.