84
При свете зелено-голубых бездымных факелов, десятки людей перемещались под высокими сводами пещеры и, то приседали, то вставали, имитируя вполне узнаваемые движения.
Вот они пашут, а вот сеют. А вот у них праздник и они водят хороводы и поют песни. Беззвучные песни, которые не слышит никто кроме них.
В одной пещере были люди белой породы, в другой пещере проводили свои обычаи люди с черной кожей, потом еще были желтые люди, краснокожие. И все они вели себя так, будто все еще жили в своих деревнях и занимались теми же делами – даже делали детей, но все беззвучно, тихо, так что, даже не колыхалось холодное пламя зелено-голубых факелов.
– Теперь ты видел все, Ландфайтер, – сказал заказчик.
– Я не просил, мессир.
– Ты не просил сам, просил твой разум. Теперь ты успокоился.
– Да, я чувствуя себя спокойнее.
– Хорошо, теперь спрашивай о деле.
– Зачем вам все эти зомби, мессир? Они ведь не настоящие люди, а эти несколько черных орков, они сгорают, точно тонкая свеча!
– То, что быстро сгорают – неважно. И пусть горят, если таково их сложение. Меня интересуют только люди, они живучи в сравнении с другими.
– Но зачем они вам, мессир? Это ведь не настоящий мир…
– Мир не настоящий, зато люди – настоящие. Пока они ходят, улыбаются, водят хороводы, я получаю тепло их рук, а они тают, как поленья на костре, но горят медленно, Ландфайтер, очень медленно.
– Мессир, правильно ли я понял, что помимо меня вам помогают многие другие бригадиры?
– Вот именно, мой дорогой, но ты для меня не один из многих – они пришли сами, а тебя я сумел поменять…
– Напоминая об этом вы меня раните, как те два болта, что торчат из под моей лопатки.
– Ах это? Пустяк! – воскликнул заказчик и одним движением выдернул из тела Ландфайтера засевшие в нем четырехгранные болты.
Ландфайтер вскрикнул, изогнулся и несколько раз ударился головой о каменную стену, но затем пришел в себя и облегченно вздохнул, заставив колыхаться пламя факелов.
– Ну что, полегчало? – усмехнулся заказчик.
– Теперь да, мессир, но я, как будто, привык к этим шкворням. Как вы мне и приказали.
– Я не приказал, я попросил. А теперь говори, зачем пришел и ватагу свою привел?
– Худо, мессир, худо дело. Дозволь изничтожить этих врагов, они моих фартуков изрядно проредили.
– И как изрядно?
– Восемь фартуков за два дня. Если так дело и дальше пойдет, не знаю, где солдат новых набирать буду – мясники закончились.
– Неужто все?
– Мастера все при мне, а на местах только их ученики остались.
Мессир вздохнул. С одной стороны, Ландфайтер нуждался в помощи, а с другой – начни он тут свару немалую, враги мессира сейчас же почуют откуда эфир дует, придут и устроят передел, а мессиру этого никак не хотелось. Он все еще был недостаточно силен. Изворотлив – да, но не силен.
– Если сможешь убить их быстро – делай. Но долгой войны я не допущу.
– Сделаю, мессир. Сделаю быстро. А теперь пойду.
И Ландфайтер попятился в темноту подземных переходов.
– Пора сечу готовить, чтобы наверняка. Чтобы быстро!..
Выйдя из большой галереи, он спустился в тайный склеп, где на каменных пеньках сидело все его воинство – примерно четыре дюжины мясников, захваченных со всех округи.
Руки – привычные, глаза – верные, головы чугунные, даже кулак отскочит.
Еще год назад Ландфайтер был один, а теперь – вон их сколько.
– Я решил покончить с Мартином-Счастливчиком. Пришло время ему узнать, что значит настоящий выход мясников, а не какие-то там одиночные схватки.
– Мы с тобой, победитель… – прожужжали все, кто сидел на каменных колодах.
– Устроим им разделку по желанию заказчика. Я правильно сказал, мастера?
– Ты правильно сказал, победитель, – прожужжали бойцы и Ландфайтер улыбнулся.
Мясо. Они были безвольным и бесправным мясом, а он имел право выбирать. Хотя бы иногда. С тех пор, как покинул бессрочную яму о которой, ни рассказать, ни описать, поскольку никто из живущих о подобном не слышал.
– Отдыхайте, ребята, – сказал Ландфайтер, хлопнул в ладоши и факелы на стенах погасли, погрузив грот в абсолютную темноту.
Ландфайтер хорошо видел в темноте и вернувшись в галерею, направился к выходу наверх, ему требовалось чаще бывать на воздухе, чтобы лучше чувствовать запахи, осязать кору деревьев, траву, листья. От долгого пребывания в бездонной яме, он потерял эти способности и теперь с жадностью возвращал себе краски внешнего мира.
Внезапно, в темной галерее колыхнулся воздух, факелы вспыхнули сами собой и перед Ландфайтером, словно из под пола, вырос силуэт. Сначала его черты были невнятны, но вот он сделал над собой усилие и Ландфайтер подался назад – он узнал Гонзалеса.
– Верни меня обратно… – произнес тот и шагнул вперед, а за ним, стали проявляться новые силуэты. Некоторые из них также стали обретать черты, а другие уже не могли. Последние ряды и вовсе оставались полутенями.
– Убирайся! Твое место теперь в яме!..
– Верни меня обратно, ты занял мое место!..
– Я занял твое, ты занял мое. Это была честная сделка, разве ты не помнишь?
И Ландфайтер рассмеялся.
– Ты обманул – мы играли на деньги!
– Это ты так думал, глупец. Ты проиграл и теперь ты должен быть там, где тебе и положено быть.
– Ну что же, раз так я утащу и тебя с собой! – произнес Гонзалес. Его руки неестественно вытянулись и острые пальцы, словно клещи впились в горло Ландфайтера.
– А тебя уничтож-ж-жу… Я утащ-щу тебя с собой… – шипел Гонзалес, все сильнее смыкая пальцы.
– Нет… Не-е-ет! – взвыл Ландфайтер, чувствуя что призрак одолевает его. Там, наверху, при солнечном свете он ничего не весил и мог проявляться только по ночам, однако здесь его сила была так же реальна, как и тех в чьих жилах еще текла кровь.
– Я разор-р-рву тебя! Ты пойдешь в яму! А я вернусь обратно!..
– Ты не вернешься, потому что тебя никто не помнит!..
После этих слов хватка Гонзалеса ослабла.
– Это не так, – сказал он, – меня помнят.
– Никто тебя не помнит, ты исчез слишком давно!.. – снова ударил словами Ландфайтер и Гонзалес отпустил его. В его глазах была растерянность.
– Я не верю тебе. Кто-то помнит меня, мои люди, они…
– Да все твои люди, вернее то что от них осталась стоят за твоей спиной!
А там – наверху, наверняка еще найдутся те, кто помнит, как ты их избил, ограбил, сделал калекой. Но это ведь не считается, Гонзалес.