Но на этом изменения не заканчивались. Руки и ноги землянина, прибавили в длине где-то в районе тисаика, то есть около семи сантиметров, вследствие чего рост так же несколько возрос и теперь, вероятно, составлял около ста восьмидесяти пяти — ста восьмидесяти семи сантиметров. Рост в отличие от длины рук и ног Стук ему не замерял… Немного увеличилась голова, так что и внешность землянина так же претерпела изменения. Еще больше изменений, по словам профессора, было внутри — заметно укрепились кости, суставы, связки, повысилась эффективность работы внутренних органов, немного изменилась кровь… Но этими изменениями Андрей не сильно заморачивался. Просто сил не было…
Вздохнув, землянин поднялся на ноги и начал натираться пенкой. Нет, избавиться от пота и отшелушившейся кожи можно было гораздо быстрее, всего лишь воспользовавшись другим режимом гигиенической камеры, но текущая вода, кроме грязи, вроде как немного смывала и усталость.
Когда он, переодевшись в чистое, спустился в подвал, то увидел, что профессор Бандоделли находится там не один. В тренировочном покое его ждали все трое его учителей. Андрей остановился и уставился на них настороженным взглядом. Те три блоя, которые он провел в клинике профессора, приучили его к тому, что любое изменение означает для него новые проблемы и трудности. И сейчас он молча ждал, что же приготовили для него на этот раз.
— Гадаешь, что мы еще придумали, чтобы тебя помучить? — с некоторой грустинкой в голосе спросил Бандоделли. Андрей насторожился еще больше. Грустинка — это было очень необычно. И что можно ожидать в этом случае, Андрей побоялся даже представить.
— Не волнуйся. Мы собрались, чтобы сообщить тебе, что, судя по результатам постоянного мониторинга, действие внедренной в твое тело шестнадцатиуровневой формы практически закончилось. Три последних ски твой прогресс очень быстро падал и, к настоящему моменту, по моим расчетам, не превышает одну целую и одну тысячную от обычного для такой интенсивности занятий, — он замолчал. Андрей некоторое время тоже молчал, а затем тихо спросил:
— То есть эксперимент закончен?
— Да, — так же тихо ответил Бандоделли. — И, могу тебя поздравить, увенчался полным успехом. Хотя… я вряд ли смогу проделать это еще с кем-нибудь. Тишлин оказалась права, у тебя действительно уникально гибкие каналы. Возможно только пока еще, и потом они придут в более привычное для человека состояние, но пока это так.
— То есть тренировки не будет? — тупо спросил Андрей, слегка ошарашенный подобным известием. Профессор улыбнулся:
— Ну, уж нет, от этого тебе не отвертеться. Более того, могу тебя обрадовать: в следующие три ски мы собираемся устроить тебе нечто вроде экзамена, организовав несколько совместных тренировок.
— Ага, понятненько… — кивнул Андрей, лихорадочно ища, что бы придумать, чтобы все, что его так напрягало последние три блоя, все-таки не закончилось. Он не хотел, чтобы оно закончилось. Ему… ему было хорошо здесь, в клинике, вместе с Бандоделли, Тишлин… да и этот молчун Стук тоже сумел всего за блой стать ему необходимым. И не то чтобы землянин, там, боялся Кома, нет… ему просто не хотелось расставаться с людьми и уходить из того места, где ему, несмотря на все дикие, выматывающие нагрузки, было хорошо…
Так что все последующие тренировки, которые у него еще оставались до окончания этого ски, он провел, стиснув зубы. Он бы заплакал, если бы по-прежнему оставался тем, старым Андреем, который появился в клинике почти год, то есть чуть больше трех блоев назад, но сейчас он уже был другим человеком. И потому всю свою боль и печаль он вложил в свои последние тренировки. Так что Бандоделли после тренировки обнял его и с чувством сказал:
— Ты — просто молодец!
Мастер Стук коротко бросил:
— Пойдет.
И только Тишлин молча обняла его, потерлась щекой о его плечо и тихо шепнула:
— Не грусти…
* * *
А на следующее утро начался ад. Во время первого ски этих его своеобразных экзаменов трое учителей просто измочалили его на тренировках, каждая из которых тянулась по полтора ниса. И хотя время наиболее тяжелых тренировок, с клинком, сократилось на четверть, а вечерняя вообще была отменена, вследствие чего времени на отдых оказалось заметно больше, на следующее утро землянин едва встал. Болело все — тело, голова, дрожали руки. Но едва только он покончил с завтраком, который на этот раз был вполне обычным — без коктейлей и смесей, как в столовой появилась Тишлин и, ободряюще улыбнувшись ему, позвала:
— Пошли, все уже ждут.
Вторые ски достались ему еще тяжелее, поскольку во время них его прогнали через четыре тренировки по два ниса каждая. Причем мучили его теперь трое учителей одновременно. А во время третьих он вообще не вылезал из тренировочного покоя, просто падая на пол, когда профессор произносил: «Перерыв», и взмывая в воздух от внезапного удара хасса или выпада подкравшегося к нему Стука. Это называлось «быть постоянно бдительным». Впрочем, кларианка тоже не слишком отставала от первых двух мучителей. Он и раньше предполагал, что, несмотря на то, что среди всех до сих пор изученных им ее многоуровневых конструкций, вроде как, не было ни одной атакующей формы, на самом деле они вполне способны стать опасным оружием. Причем не только опасным, но и, скажем… весьма подлым. А как еще назвать то, что в тот момент, когда Андрей работал тринадцатый комплекс, буквально чудом уходя от ударов Стука, его желудок внезапно скрутило так, что он взвыл, а после крайне неудачного приземления на пол, его штаны оказались заполнены содержимым его кишечника…
Но все рано или поздно кончается. Закончились и эти чудовищно напряженные ски. Еще ски после этого, во время которых его никто не беспокоил, Андрей просто отсыпался, проведя в постели почти восемь нисов, то есть, в пересчете на земные меры времени, больше двадцати двух часов, за целый ски встав только трижды — пару раз, чтобы размять ноющие мышцы, и один раз — пожрать. А вечером следующих, когда он уже слегка оклемался и даже, по старой памяти, внезапно для себя, выкатил из кладовки дезинфицирующую камеру и прошелся с ней по первому и второму этажу, в его комнате снова появилась Тишлин.
— Привет! Ну как, ожил?
— Немного, — грустно улыбнулся Андрей.
— Как же, немного! — усмехнулась кларианка. — Профессор сегодня обрадовал меня новостью, что у него вышел на работу уборщик, которого он не видел уже блой, — и она тихо засмеялась. А Андрей на несколько мгновений замер, наслаждаясь ее смехом, а потом…
— Ладно, давай одевайся, — толкнула его кулаком в бок Тишлин, когда они немного отдышались. — Я ведь пришла позвать тебя к Бандоделли. Он решил устроить прощальный ужин.
— То есть, завтра он выставит меня за дверь, — задумчиво произнес Андрей, прислушиваясь к себе и понимая, что эта мысль отчего-то не вызывает у него больше никакой боли. Только легкую грусть. Он повернулся к Тишлин и нежно поцеловал ее в макушку.
— Спасибо тебе…
— Ну вот, — несколько грустно произнесла она, — похоже, я потеряла квалификацию. Ты смог засечь мое воздействие.