— Я тоже, Торбула, — вежливо наклонил голову Андрей. — Крик сказал мне, что ты хотел меня видеть. Так я, сразу как выписали, двинул к тебе.
— Да уж знаю, Крик рассказал. Да и сам вижу, что подлечили тебя… знатно. И не узнаешь издали. Хотя я тебе так скажу: все это наращивание — туфта. Ненадолго оно. То есть для того, чтобы нарощенные мышцы не начали деградировать, их раза в два сильней нагружать надо, чем твои родные. Но тебе, вероятно, профессор об этом до курса не рассказывал, — хитро прищурился бродник.
— И после тоже, — вздохнул Андрей. Ну, не признаваться же, что он узнал о нарощении только от Крика. И вообще, главное, что он понял из всей случившейся с ним истории: информацию — любую, от наличия у тебя изжоги и вплоть до рекомендованной частоты посещения туалета, — следует держать «ближе к орденам». Как бы тебе не казалось, что она абсолютно невинна и безопасна…
Бык заржал:
— Да уж, Бандоделли, он такой — своего не упустит. Но, обаятельный, сука — хрен откажешь!
Андрей молча сидел напротив Торбулы, всей своей фигурой олицетворяя согласие с его мнением.
— Ничего, — отсмеявшись, хлопнул его по плечу Бык, — не расстраивайся. Тебе же креды легко достались — с профом побазарил, и — опа! Так что легко пришли — легко и ушли.
Андрей пожал плечами. В принципе, Торбула был прав, с Сашексесса он действительно снял креды легко. Но как бы они ему сегодня пригодились.
— Ну и хорошо, что не расстраиваешься. Значит, можем приступать к урегулированию уже наших с тобой финансовых отношений. Именно из-за этого я и хотел тебя видеть.
Андрей насторожился:
— Наших? А какие…
— Не торопись, Найденыш, — мягко прервал его Торбула. — Все узнаешь чуть погодя.
Андрей послушно замолчал. Некоторое время Бык сидел молча, уставя взгляд в пространство — скорее всего, что-то делая с помощью своего линка, который у него точно был либо встроенным, либо, как у Андрея — симбиотическим. А потом довольно крякнул и вновь сфокусировал взгляд на землянине.
— Ну, значит так, парень. Ты, наверное, уже забыл, что при атаке экспедиционного лагеря завалил ракрона. Славный был ракрон я тебе скажу: крупный, старый, очень опасный… Так было дело?
Андрей осторожно кивнул.
— Отлично. Значит, тут разногласий не имеется. Идем дальше. Сам знаешь, у нас, бродников, принцип: что с боя взято — то свято. И, поскольку ты завалил ракрона в одиночку, то вся добыча с него — твоя. Согласен?
Андрей снова кивнул, но уже с надеждой. Ну да, ну да… Ракрон, сатоузлы. Это ж, это ж… нет, успокоиться и не дергаться. Сейчас все узнаю.
— Из твоего ракрона было вырезано тридцать два сатоузла. В принципе, поскольку ты не сам потрошил добычу, тот, кто это делал, имеет право на процент от сделки. Но мы с мужиками перетерли и решили, что с «нулевика», который по-настоящему помог нашей команде отбиться и в одиночку завалил такую тварь, ничего брать не будем. И так добро добычи взяли, а Крик сказал, что если б не твоя идея с баллонами огнесмеси, то могли бы и не отбиться. Здесь понятно?
Андрей опять кивнул, уже с бешено бьющимся сердцем.
— Так вот, — протянул Табула. Похоже, весь этот разговор доставлял ему неприкрытое удовольствие. Ну, как же, он сейчас, сию минуту и собственноручно, делал человека счастливым… ну, или, хотя бы, довольным и радостным. Потому что ну какое счастье в деньгах-то? А вот удовольствие с их помощью получить точно можно.
— Так вот, сатоузлы я продал. Сам. Потому что кто его знал — выкарабкаешься ты или нет? Да и свежие они лучше уходят. Ну и, уж извини, у меня их точно забрали слегка дороже, чем взяли бы у тебя. Можешь мне поверить. Да и потом, я не стал торопиться кидать полученные деньги тебе на счет. Как видишь, оказался прав — не держатся у тебя в руках деньги, Найденыш, на всякую ерунду их тратишь. Так что и эти бы профукал как пить дать…
Андрей торопливо закивал. Да-да, он согласен, все так и есть, ну же, давай, переходи к главному!
— Итак, сатоузлы с твоего ракрона у меня взяли по сто двадцать универсальных единиц. Так что твои деньги за добычу с того боя, в сумме, составили, — он сделал паузу, а затем торжественно произнес: — Три тысячи восемьсот сорок кредитных единиц.
Андрей шумно выдохнул. Вот блин… похоже, с кредитом он на какое-то время разобрался. Текущие выплаты, считай, закрыты на довольно большой срок. А то этот момент его довольно сильно напрягал. К должникам в Коме относились достаточно жестко, и контроль за ними был очень строгий. Похоже, Бандоделли специально навесил на землянина такой солидный долг, чтобы иметь возможность постоянно мониторить его местонахождение. Но три тысячи восемьсот сорок кредитных единиц составляли только около четверти его долга… Впрочем, спустя несколько мгновений выяснилось, что Торбула еще не закончил.
— Но это еще не все, парень, — улыбаясь во весь рот, заявил Бык. — Поскольку твое пребывание в клинике затянулось, а у нас тут возникли кое-какие временные затруднения с финансами, я… решил взять тебя в долю в финансировании нашего последнего рейда. Уж извини, что без твоего ведома. Профессор Бандоделли так тебя охранял, что связаться с тобой не было никакой возможности, как я не пытался… Ну да ладно. Зато я теперь могу тебя обрадовать тем, что ты совершенно не прогадал и стал богаче еще на семь тысяч четыреста восемьдесят кредов. То есть я кидаю тебе на линк одиннадцать тысяч триста двадцать кредов.
Андрей вскочил. Бык явно хотел увидеть его радость, и землянин был совершенно не против продемонстрировать ему то, что он хотел. Нет, он действительно был рад и благодарен Торбуле, но… он уже не был тем Найденышем, которого помнил Бык. Так что никакой особенно бурной радости из него не перло. Но почему бы не сделать приятное хорошему человеку?
— Торбула, ты… спасибо тебе! Спасибо большое! Я всегда буду помнить и всем говорить… рассказывать о тебе. О том, какой ты честный и справедливый.
— Да ладно тебе, малыш, — польщенно улыбнулся Бык, — Торбула законы знает и своих не кидает. Дойдешь до третьего уровня — двигай до Эсслельбурга. Такому толковому и шустрому пареньку в нашей команде будут рады. Ну, если еще живы будем…
На следующее утро Андрей покинул Эсслельбург, двигаясь в составе каравана в сторону перехода на девятый горизонт…
* * *
— Эй, ты, «мясо», чего разлегся тут?
Андрей вздохнул, выныривая из воспоминаний, и открывая глаза. Ну, начались танцы с бубнами… Вот почему, когда в одном месте собирается более-менее значимое количество мужиков, среди них обязательно найдется некоторое число таких, которым очень тяжело жить с ненабитым таблом. И они начинают настойчиво и сурово просить облегчить их тяжкие страдания. Впрочем, пожалуй, из этого можно будет извлечь кое-какую пользу. Потом. Когда начнутся те самые дела, о которых предупреждал тот дружелюбный приказчик. Вот еще тоже чудо-расчудесное — дружелюбный приказчик. Расскажи кому из бродников — долго-онько ржать будут…