Подошла Мария с двумя полотенцами. Анна обтерла мадридцу ноги, залитые рвотой. Прикрыла ему колени. Вдруг, пальцы испанца судорожно сжались, и он замер.
К ним подошел мужчина, наспех завернутый в полотенце. Присел рядом. Пощупал пульс.
– Похоже, это все… Он умер…
Он положил его вдоль стены.
Хавиер подошел к девушкам уже одетый. Анна резко встала и схватила его за руку.
– Бежим, – прошептала она ему на ухо. —
– Опять?!
Хавиер отодвинул ее от себя.
– Теперь-то чего?
– Он умер!
Осеннее утро на подмосковных дачах выдалось суетливым. С раннего утра на 72 км от Москвы, на повороте с Волоколамского шоссе на грунтовую дорогу дачного поселка «Красный Октябрь», стояли встречающие. Председатель и сторож дачного товарищества ждали оперативно-розыскную группу. Две милицейские машины лихо развернулись, заметив энергичное махание встречающих. Машины затормозили, и из одной из них вышел низкорослый и худенький человек. Круглые очочки, в тонкой черной оправе, сползали ему на нос. Такие носили в свое время деятели партии и революции.
– Хорошо, что встретили. Ваши дачи ни на одной карте не отмечены. Только в легендах, – обратился он к встречающим, протягивая руку. – Следователь Потапенко. Сергей Леонидович.
– Олег – председатель правления.
Председатель, Олег Павлович, неохотно пожал руку молодому следователю.
– Я – сторож. Николай Васильевич. Сразу хочу сказать, ничего необычного не заметил, не участвовал, не принадлежу, не состоял.
Сторож стоял, пьяно пошатываясь, и даже не пытаясь дотянуться до руки следователя. В темном рваном пальто, в ушанке, он, казалось, давно забыл, что такое парикмахерская и бритва, а может, и не знал этого никогда. Неровные пряди седых волос, вернее их клочья, свисали из под ушанки на лоб и опухшие веки и щеки Василича. В руках он держал авоську. В ней недвусмысленно позвякивало стекло. На ногах у него были валенки с галошами. Рядом стояли две собаки – пушистая серая в пятнах Машка и, такой же как хозяин, грязный, весь в клочьях – Мишка. Собаки преданно терлись у ног Василича, недоверчиво и подозрительно косясь на милицейские машины.
– Ладно, Василич, тебя никто и не спрашивает. – Олег Павлович дотронулся до плеча старика и повернулся к следователю.
– Вам на «седьмую» линию, а потом снова повернуть налево. И вниз, к лесу, до поворота. Там вас Зоя ждет. Это она труп обнаружила.
Следователь улыбнулся. Он наклонился к окошку машины.
– Ребята, поезжайте, начинайте, я сейчас подойду.
– Тут ведь недалеко уже? – он поднял лицо и посмотрел на председателя.
Машины медленно тронулись с места, пытаясь объехать ухабы и впадины. Встречный «нисан» затормозил всю милицейскую кавалькаду. Дорога была слишком узкой в этом месте и, чтобы разъехаться, выезжающей машине пришлось подать назад.
– Повезло вам сегодня, всю эту ночь дождик хлестал. Ваши коллеги с Истры тут все прокляли и быстренько отсюда смотались. А сегодня – тишь, да благодать, да солнце светит.
Председатель растеряно смотрел на работника милиции, не зная, что говорить и что делать.
– Давайте пройдемся, вы мне расскажете, что знаете об этой девушке. Ну, и проводите, заодно, до места.
Следователь достал сигареты и предложил собеседникам. Сторож, наконец, протянул руку и взял одну, сунув ее куда-то за ушанку. Председатель покачал головой.
– Не, я уже не курю. О смерти пора думать. Пожить охота.
Потапенко закурил. В одной руке у него был планшет, другой, с зажженной сигаретой, он недвусмысленно показал на дорогу, предлагая пройтись.
– Что это за дачи? Чьи они?
– Ну, это старые дачи. Уж 50 лет им скоро будет. От завода. Военного. Лопатки мы делали, для ракетных двигателей. Да вы сами посмотрите. Почти все домики своими руками построены, ну, кроме нескольких новых, что построили в последнюю пару лет уже.
Мужчины вступали на территорию поселка. Старый, покосившийся забор из горбыля то тут, то там перемежался новым, дощатым, сплошным. Кое-где дырки в заборе прикрывались приложенными к ним проржавевшими спинками от старых железных кроватей послевоенных времен, или каркасами раскладушек.
– Значит, случайных людей здесь нет? Если кто-то продать, например, захочет?
– Нет. Все идет через завод. Не заводские тут только дети заводских. Бывает, что запущенный участок стоит много лет, заброшенный и заросший. Вот как этот.
Он махнул рукой и показал на еле-еле державшийся забор из тонкого посеревшего штакетника. Сам домик, синий, похожий на собачью будку, и по размеру чуть-чуть побольше, уже наклонился на бок, как будто пережил сильное азиатское землетрясение. Крохотное окошко было мутным и серым. Сквозь него едва-едва подавала знаки жизни шторка.
Они поравнялись с глухим дощатым забором. Сторож приотстал и, звякнув стеклом в авоське, достал бутылку «клинского». Поколдовав над ней минуту, он отбросил пробку и жадно хлебнул пива прямо из горла.
– А как вы все это хозяйство охраняете? Вышки? Собаки? Карабинеры? Колючая проволока, электрический ток? Яд кураре?
Василич поперхнулся пивом.
– Ну а как же, все как у людей, не сомневайтесь. Вот Машка вот Мишка. И ружье у меня есть.
– Это единственные ворота, через которые можно въехать на территорию дачного поселка?
Потапенко кивнул на оставшиеся позади столбы с прикрепленными к ним металлическими шлагбаумами.
– Въехать – да, – председатель закашлял. – Но войти можно через калитку в поле, через калитку с просеки – там другие дачи, более позднего времени.
Василич поднял бутылку и отхлебнул сразу несколько глотков.
– Нее…, там сейчас уже нельзя войти. Я там все эти калитки позапирал. Игорь там железные калитки поставил – ну я их и запер. Но войти сюда – нет проблем. Через лес, через дыры в заборе. Через сам забор. А вышка у нас одна – водонапорная, да и та на ладан дышит. Скоро без воды будем сидеть.
Центральная линия проселка пересекалась боковыми ответвлениями. Перпендикулярные линии дорог шли вверх, к полю, и вниз, к лесу. Они поравнялись с 7 линией. Около поворота был ссыпан песок. Председатель облегченно вздохнул. Он остановился и махнул рукой вниз, к лесу.
– Ну вот, вам сюда, на 7 линию. Там вам Зоя все расскажет. Она нашла труп.
– А родственникам сообщили?
Следователь никуда не торопился. Он остановился у поворота дороги и мягко улыбнулся.
– Да, Зоя звонила вчера ее сестре. Та сказала, что сегодня утром подъедет.
– Все же расскажите мне, кому принадлежит участок? Расскажите, что знаете об этой семье. И давайте уж пройдем к дому.