А Нат, по-моему, ничего не проработала. Каждый раз, когда она на меня смотрит, у нее по щеке стекает слеза.
– А теперь вот ты болеешь.
– Со мной все в порядке. Мне уже куда лучше. У меня парень теперь есть!
Это, конечно, было слегка внезапно, но давайте уж посмотрим правде в глаза – я ради этого в первую очередь ее и позвала. Чтобы рассказать, что у меня появился парень. Слезы немедленно исчезают, и подруга с жадным интересом наклоняется ко мне.
– Парень? Из больницы?
Черт. Она что, думает, что я психичка, которая сошлась с чокнутым, потому что это все, чего я теперь достойна?
– Нет, не из больницы, – недовольно говорю я. – Линус. Знаешь его? С Фрэнком в одной параллели учится в «Кардинале Николсе».
Так называется школа Фрэнка, она всего в трех улицах от Стоукленда.
– Линус! Знаю его! – Нат как будто удивлена.
– Вот что он мне подарил. – Я показываю на майку. – Сегодня. Круто, да?
– Это что, ревень? – Подруга смущена еще больше.
– Да. Это у нас секрет, – небрежно бросаю я.
– Ого. – Нат как будто все еще прийти в себя не может. – И как давно вы… встречаетесь?
– Несколько недель. В «Старбакс» ходим и все такое. Это типа… ну, сама понимаешь. Прикольно.
– А я думала, что ты серьезно болеешь. Ну, в постели лежишь.
– Ну да, так было. – Я пожимаю плечами. – Но я, наверное, поправляюсь. – Я открываю шоколадку и разламываю на клеточки. – Расскажи, как в школе.
Я заставила себя спросить об этом, хотя от одного слова «школа» в голове остались неприятные ощущения – как ядовитый отпечаток.
– Теперь все иначе, – расплывчато отвечает Натали. – Ты не поверишь. После того, как ушла Таша и вся остальная свора. Кэти стала совершенно другая. Ты бы ее даже не узнала. Хлоя больше не дружит с Руби. И мисс Мур уволилась, ты в курсе? Ну и вот, у нас теперь новая заместительница директора, она классная… – Натали замолкает. – Так ты вернешься?
Этот вопрос – как удар в живот. От одной мысли, чтобы туда вернуться, меня начинает тошнить в буквальном смысле.
– Я, наверное, теперь буду ходить в Академию Хис, – говорю я. – И на класс младше, потому что я очень много пропустила.
– А в Стоукленде не можешь в другой класс? – предлагает мне Нат, но я морщу нос.
– Это было бы странно. Ну, чтобы я стала на год младше тебя. Да и все равно… – я выдерживаю паузу, – в Стоукленде нас ненавидят. Родители в суд подали.
– О. – Нат кивает. – Я слышала об этом, но не знала, правда ли это.
– По их мнению, они не справились со своими обязанностями.
– Ну да! – Подруга распахивает глаза. – Об этом все постоянно говорят. Ну, мои родоки не смолкают. Меня чуть тоже оттуда не забрали.
Я этого не знала. Но вполне объяснимо.
– Ну вот. Именно в этом и дело. Нелепо было бы туда возвращаться.
– Ты, значит, теперь после суда будешь миллионершей? – говорит Нат, внезапно развеселившись, а я качаю головой.
– Вряд ли я что-то получу. Мы и сейчас уже до фига платим. Да и не ради денег все это. А ради справедливости, типа. Чтобы они ответили за свои поступки и все дела. – От одной мысли об этом, как и раньше, скручивает живот.
– Тебе показания придется давать?
– Да. Наверное. Если до суда дойдет. Я не знаю. Родители об этом особо не говорят.
– А. Значит, все не очень серьезно.
– Я такого не говорила. – Я нервно выдыхаю. – Очень серьезно, просто мы не обсуждаем. Мама очень настаивает, она на них так зла… ты же мою маму знаешь…
Подруга кивает. Уж она-то это понимает, как никто другой.
– Я один раз видела, как она на родительском вечере накинулась на мистера Мэннинга. Наезжала и наезжала. Раздавить хотела.
– Ага, вот именно. Она всех раздавить хочет.
Я снова ломаю шоколадку и предлагаю Натали. Она берет кусочек, потом поднимает взгляд, и я вижу, что она снова плачет.
– Оди, я скучала по тебе.
– Я тоже.
– Без тебя было ужасно. Просто ужасно.
– Ага.
После паузы мы вдруг без предупреждения начинаем обниматься. От подруги пахнет шампунем «Хербал Эссенсес», как и раньше, и она еще всегда похлопывает по спине снизу, и у меня выступают слезы – настолько это родное ощущение.
Мне этого так не хватало. Боже, как не хватало.
Разжав объятия, мы начинаем смеяться, хотя и со слезами на глазах. У Натали звонит телефон, она возмущенно его хватает.
– Да, мам, – коротко говорит она. – Все отлично. Это мама, – поясняет подруга, отбросив телефон. – Она у дома, в машине. Я должна была ей послать через пять минут эсэмэс, что все нормально.
– Зачем?
– Ну… сама понимаешь.
– Что?
– Ну, ты знаешь. – Натали стыдливо поеживается, не глядя на меня.
– Не понимаю.
– Оди. Понимаешь. Потому что ты…
– Что?
– Психически неуравновешенная, – буквально шепчет подруга.
– Что? – Я смотрю на нее совершенно потрясеннная. – Ты о чем?
– У тебя биполярное расстройство. – Натали вся сжалась. – И возможны вспышки гнева. Мама беспокоится.
– Нет у меня биполярного расстройства! – в полном шоке отвечаю я. – Кто тебе это сказал?
– Нет? – У нее отвисает челюсть. – Мама сказала, что, наверное, биполярное.
– И я на тебя накинусь? И меня не следовало выпускать из психушки, и вообще я должна ходить в смирительной рубахе? Гоподи! – Я стараюсь не терять самообладания. – Нат, я встречала людей с биполярным расстройством, и они абсолютно не страшные, хочешь, верь, хочешь, нет.
– Слушай, извини. – У нее несчастный вид. – Но мы же не могли об этом знать, а?
– Разве моя мама не сказала, что со мной? Не объяснила?
– Ну… – Натали смущается еще больше. – Моя мама считала, что она приукрашивает. Все-таки ходили слухи…
– Какие? Что за слухи? – Подруга молчит, а я стараюсь сказать пострашнее. – Нат, что за слухи?
– Ладно! – поспешно отвечает она. – Что ты пыталась покончить с собой… что ослепла… что больше не разговариваешь… а, да! Кто-то говорил, что ты себе глаза выковырнула и из-за этого ходишь в очках.
– Что? – У меня от изумления перехватывает дыхание. – И ты поверила?
– Нет! – Она так глупо выглядит. – Разумеется, не поверила, но…
– Глаза себе выковырнула? Как Ван Гог?
– Он уши отрезал, – поправляет Натали. – И всего одно.