Прилегший на невысокий топчан Ильяс спать не хотел. Он думал о будущем. Появления в ущелье противника он не ждал, поэтому расслабился по полной, даже пистолет под подушку, как это делал почти всегда, сегодня не положил. Он остался в кобуре, рядом с автоматом на столе, где была расстелена карта. «Летучая мышь» тускло освещала его личный отсек, да большого света Алиханову и не требовалось. Он лежал с закрытыми глазами. И уже представил, как объявляет себя командующим группировкой над трупом поверженного Джуры, но внезапно скользнувшая по деревянной лестнице тень вдруг материализовалась в русского спецназовца, приставившего глушитель бесшумного автомата к его горлу.
— Спокойно, Ильяс!
Кайф от анаши мгновенно выветрился, прояснив разум. Алиханов понял, что перед ним тот самый майор, который, по словам шакала Джуры, ушел на север в какое-то там убежище! Вот как он ушел. Наверняка Дахашев знал, что на самом деле намеревается предпринять диверсант-одиночка. Не только знал, но и подставил его, Ильяса, под удар, заранее ослабив базу отводом от нее основной боевой группировки. Подлая тварь Джура специально оставил Алиханова здесь, с десятью наемниками, прекрасно понимая, что они не остановят этого дьявола — Москита. От бессильной злобы Ильяс застонал. Андрей поинтересовался:
— Ты болен, горец?
Огромным усилием воли главарь банды заставил взять себя в руки, процедив сквозь зубы:
— Нет! Я не болен! Я в ярости! И эта ярость касается подонка Джуры, подставившего меня так же гнусно, как тебя самого недавно подставил твой начальник!
— Ну, о моих проблемах тебе ломать голову не стоит. О своих лучше подумай!
— А что о них думать? Ты пришел убить меня! Убивай! Или думаешь, буду просить пощады?
— Ну, что ты, Ильяс, ни на что подобное я и не рассчитываю! Тем более, никакие мольбы тебе не помогут. Ты знаешь, что умрешь! Но ты прекрасно знаешь, что смерть бывает разной. Мгновенной и мучительно долгой! Какой вариант предпочитаешь?
Алиханов отвернулся, бросив:
— Делай, что хочешь, мне на все наплевать!
— На семью, что в Хасавюрте в богатом особняке обитает, тоже наплевать?
Ильяс медленно запрокинул голову:
— При чем здесь моя семья? Ты пришел за мной? Так делай свое дело и уходи!
— Э, нет, горец! Если ты не ответишь на несколько вопросов, я вместе с тобой уничтожу и твою семейку, как сделал это в Матли! Сколько у тебя детей?
— Что тебе надо?
— Я уже сказал. Мне надо, чтобы ты ответил на несколько моих вопросов. Или у тебя со слухом напряги?
— Спрашивай!
— Когда и куда должен быть сброшен груз с оружием?
Алиханов взглянул прямо в глаза Москвитину:
— Слушай, майор, давай договоримся! Я тебе говорю все, что знаю об акции с оружием, ты оставляешь мне жизнь. Мне и моей семье! Я ухожу отсюда, и больше никто в Чечне не услышит моего имени. Клянусь, я сложу оружие и покину Кавказ! Иначе ты не услышишь ни слова. Я не боюсь смерти и пыток не боюсь. А семья… Что ж, значит, такова воля Аллаха.
— Вот ты как запел? Но отчего и не договориться? Я согласен! Говори!
— Мне нужны гарантии!
— Интересно, какие же?
— Слова Москвитина будет достаточно!
Андрей, быстро просчитав ситуацию, сказал:
— Хорошо. Я даю тебе слово не убивать тебя и не трогать твою семью при условии, если ты поведаешь мне подробности акции с оружием. Этого достаточно?
— Достаточно. Слушай!
Алиханов сообщил майору российского спецназа все, что знал о предстоящей сделке 21 июня на плато у Черной горы.
Москвитин, выслушав Ильяса, ненадолго задумался:
— Значит, 21 июня! Время тебе неизвестно, но это уже не столь важно. Твои люди будут прикрывать подходы к плато, Батыр перекроет ущелье, а Джура со своими казбеками примет груз? Так?
— Да! С плато оружие должно быть переправлено караваном на главную базу Дахашева. Она находится в квадрате… На моем столе лежит карта. Там пометка стоит, буква «Д» — Джура, и отображен маршрут движения каравана!
Майор приказал:
— Встать!
Ильяс поднялся. Андрей указал на стол:
— Присаживайся и быстро нанеси на карте предполагаемую дислокацию отрядов вашей группировки на и вокруг плато и где планируется обозначить площадку для сброса груза с борта.
Алиханов выполнил требование Москвитина.
Андрей сложил карту, спрятав ее в накладном кармане куртки. Присел напротив бандита, спросил:
— Во время акции планируется связь с Оболенским?
— Не знаю. Джура ничего не говорил об этом.
— У тебя отсюда есть выход на Москву?
— Нет. Только связь с Дахашевым и Батыром и с командиром моего отряда.
— Где станция?
— Вон в футляре на столе!
— Эта станция одна?
— Одна. Можешь обыскать все подземелье.
— Ладно. Будем считать, я поверил тебе. Где пасутся лошади, на которых ты утром должен был отправиться вслед основным силам?
— Вниз по ручью, сразу за поворотом ущелья, справа небольшое пастбище и загон. Там лошади.
— Их охраняют?
— Старый пастух. Он не вооружен!
Москвитин встал из-за стола, снял со стены радиостанцию бандитов, разрядил пистолет и автомат Алиханова, положив в карман затворы.
— И последний вопрос: как незаметно выбраться из развалин и выйти на левый по течению реки склон выше базы метров на сто? Так, чтобы с другого склона я не был виден?
Вопрос диверсанта удивил Алиханова:
— Ты кого-то опасаешься? Уж не Лопыря ли? Ты разве еще не убил его?
— Я задал вопрос и жду на него ответа.
— Сделать то, что ты хочешь, невозможно. Среди развалин укрыться еще можно, но дальше незаметно от наблюдения сверху не уйти. Сам видел, какое здесь дно. Сплошной щебень, ни единого кустика.
— Что ж, это тоже ответ. Пришла пора прощаться, Ильяс.
Алиханов застыл в нервном ожидании, проговорив:
— Прощай, майор.
— Угу! Тебе того же.
Москвитин чуть приподнял винтовку и дважды выстрелил. Две пули перебили ноги бандита. Он взвыл от боли. Майор тут же прыгнул к стене, рядом с дверью. Он услышал, как на вопль среагировала внутренняя охрана. Она бежала к отсеку главаря. И была уже в нескольких метрах от предбанника, когда туда вышел Андрей. Он увидел три вооруженные фигуры и тут же несколькими выстрелами уложил их. Все! Охраны базы Ильяса больше не существовало.
Вернулся в отсек главаря. Тот сквозь пелену в глазах, корчась от адской боли в раздробленных коленях, процедил: