Дворник потер лоб:
— Постой, постой! Оболенский сегодня приехал с Григоряном. Я находился недалече и разговор их слышал. Генерал сказал капитану, чтобы тот занимался с теми, кто будет завтра сопровождать груз, что сам он до обеда просидит в штабе, потом по обстановке, а вечером на дачу. Точно. Так сука Оболенский и сказал.
— У тебя отличная память!
— Не жалуюсь! Ты мне вот что скажи, ты уверен, что Лопырь насчет убийства Ковалевой сказал тебе правду? Ну, не свалил вину на Григоряна, чтобы ты его там в горах сгоряча не удавил?
— Уверен! Лопырь не смог бы хладнокровно расстрелять семью, а тем более ребенка. Он меня-то не смог зацепить, хоть я ему и предоставил такую возможность.
— Зачем?
— Чтобы не стрелять в безоружного человека.
— Ясно! Значит, Армен Ковалевых порешил?
— Он. И только вот за это.
Андрей передал конверт дворнику, объяснив:
— Там фотография, которую Настя сделала в кафе, и досье на Батыра. Из-за этих бумаг всю семью и загубили. Сохрани их! Мало ли что? А мне они не нужны.
Взяв конверт, бывший полковник тяжело вздохнул:
— Что ж это на земле-то нашей грешной творится, а, Андрюша?
И тут же посуровев, Водолеев протянул майору руку:
— Дай ствол! У тебя есть, знаю! Мне терять нечего. Я прямо сейчас пойду и замочу обоих! На виду у всех!
Москвитин отрицательно покачал головой:
— Нет, товарищ полковник, эти ублюдки мои. Да и рано еще мочить их. Но ты не переживай. От меня им не уйти. И ты это знаешь.
— Знаю, но зачем тебе жизнь свою молодую из-за этих гадов калечить?
— Она уже искалечена так, что дальше некуда. И давай эмоции в сторону. Мне нужна твоя помощь.
— Все, что в моих силах! Говори, Андрей.
— Помнится, у тебя была машина.
Водолеев протянул:
— Э-э, когда это было? Машина-то и сейчас существует, да вот толку от моего «Москвича» никакого, но есть «семерка» внука. Недавно купил. Сам с семьей на юга укатил поездом, а «жигуленок» свой мне под присмотр оставил. С документами. Сейчас пойдем ко мне домой, заберешь ключи, доверенность сам нарисуешь. Что еще?
Андрей допил пиво:
— Еще мне хотелось бы узнать, где сейчас обитает капитан Григорян. Не в смысле, где он на данный момент находится, а где живет, где ночь сегодняшнюю проводить будет. Не думаю, что на даче генерала.
Дворник посоветовал:
— А ты на машине новой встань возле этого бара вечером, да сам и проследи, куда поедет Армен!
— Он на какой тачке катается?
— Последнее время его пара каких-то молодчиков на «Форде» после службы подбирает.
Москвитин взглянул на Водолеева:
— На «Форде», говоришь?
— Ну да! Генерал только свалит, следом и капитан. А «Форд» его часов с четырех ждет, на этой же стороне, только ближе к центральным воротам.
— Отлично, Михаил Анатольевич, тебе просто цены нет.
На что бывший полковник резонно заметил:
— Каждому из нас нет цены, ибо жизнь человека бесценна.
— Есть еще вопрос, но вряд ли ты на него ответишь.
— А ты спроси, может, и отвечу, ведь я, Андрюша, много чего знаю.
— Не сомневаюсь. А вопрос такой. Что собой представляет охрана дачи Оболенского?
Водолеев как-то хитро ухмыльнулся, кивнув на стакан:
— С тебя пятьдесят грамм!
— Без проблем, а что, ты…
Дворник не дал договорить майору:
— Сначала, браток, деньги, стулья потом!
— Понял! Выполняю заказ! Только не многовато ли сразу полбутылки будет?
— В самый раз! Пивали и побольше! Без серьезных осложнений и последствий!
— Ну смотри, Анатольич!
Андрей прошел к опустевшей стойке, за которой, пропустив утренних завсегдатаев, скучал мордатый парень-бармен. Заказал пятьдесят граммов.
Парень пробурчал:
— Брал бы уже сто, чего по мелочовке размениваться?
— В следующий раз, а сейчас наливай столько, сколько заказано!
— А ты борзый! И новенький! Здесь повышать свой голосок не принято!
Андрей вздохнул. Ну вот, ни с чего проблема образовалась. И чего этому дебилу спокойно не выполнять свою работу? Нет, норовит нарваться на неприятность. Бывают же такие натуры.
Бармен не торопился выполнять заказ.
Со стороны за диалогом майора спецназа и бармена, улыбаясь и ни во что не вмешиваясь, наблюдал Водолеев. Он-то знал, что бугай за стойкой напрасно так повел себя с неизвестным посетителем. Парень же об этом не догадывался.
Андрей тихо, но с угрозой спросил бармена:
— А что принято в твоей сраной рыгаловке? Может, морды барменам с утра бить?
Бугай резко поднялся со стула:
— Ты чего это вякнул, козел? Да я…
Договорить он не успел.
Короткий удар в лоб отбросил его тело на ящики с водкой. Бармен, не ожидавший подобного исхода, побагровел, схватил с пола гвоздодер, ринулся к стойке. И… замер с поднятой вверх рукой перед направленным на него глушителем пистолета.
Андрей спокойно проговорил:
— Брось железку и налей пятьдесят грамм водки. Ровно пятьдесят! Понял?
Гвоздодер упал на пол, парень схватил бутылку, отмерил заказанную дозу, перелил ее в стакан, поставил на стойку, автоматически накрыв коркой посоленного черного хлеба.
Андрей расплатился, убрав пистолет, и, взяв стакан, сказал бармену:
— Ты с людьми, придурок, будь повежливей. А то сейчас не знаешь, чего от кого ожидать можно. Один стерпит твое хамство, а другой пулю в лобешник влепит. Так что смотри. И вообще, собратьев своих надо уважать, кем бы они ни были. Ты все понял?
— Да, да, конечно! Извините!
— Вот это другое дело!
Москвитин вернулся со стаканом к дворнику.
Водолеев выпил водку. Жестом подозвал Андрея поближе к себе.
— А теперь слушай и запоминай!
Дворник рассказал Андрею то, что слышал от одного офицера отдела физической защиты Службы. Ранее дача Оболенского охранялась постом отдела. Но примерно с неделю назад генерал приказал снять спецов с объекта, объяснив, что негоже отвлекать личный состав на охрану его личного особняка. Пост убрали. И заменили спецов на сотрудников какой-то охранной фирмы. Сейчас дачу пасут четыре человека. Две смены делят ночь, они не изменили режим охраны, так что один охранник во время дежурства находится в сторожке у центральных ворот и контролирует подъезд к особняку с внутренним двором и флангами, второй несет службу в доме, на первом этаже. На нем контроль и за тыловой частью усадьбы. Отдыхающая смена тоже находится в доме, в одной из комнат первого этажа. Сам генерал отдыхает на втором.