Несмотря на то, что теперь злобный ветер дует мне в лицо, я в рекордно короткий срок достигаю «Галльского петуха». Задыхаясь от напряжения и ярости, забираюсь на крыльцо. Дверь отеля не заперта. На первом этаже никого. Впрочем, это не удивительно: Луиза болеет, а Франсуа, наверное, сидит возле неё и читает Библию. Братья-рыбаки вообще никогда не дежурят у входа.
Последним неимоверным усилием преодолеваю скрипучую лестницу. Барабаню в дверь Кассандры, то есть Изабель. Не кончиками пальцев. Сквозь гавканье Стичи с трудом слышу испуганное:
— Кто там?
— Открой, это я.
Узнав мой голос, девочка-эльф поворачивает ключ в замке. Врываюсь в пропахшую псиной комнату. Стичи дружески тычется тупой мордой в мою ногу. От стоящей в углу корзины ко мне наперегонки спешат щенки. Изабель с тревогой спрашивает:
— Что случилось, мой герой? Почему ты так взволнован?
— А ты бы не волновалась, если бы узнала, что запросто трахаешься с человеком, который давным-давно умер? — раздражённо бурчу я.
— Ты это о чём?
— Тебе напомнить? «Семья Тотлебен с глубоким прискорбием извещает о смерти Изабель Тотлебен, скончавшейся когда-то там, в возрасте восемнадцати лет. Похороны состоятся в Страсбурге, когда-то там, в десять тридцать утра!»
Изабель с облегчением улыбается:
— Ах, так ты узнал об этом глупом некрологе? Я сейчас всё объясню.
— Я не сомневаюсь, что у тебя заготовлены объяснения на все случаи жизни.
— Вадим, не сердись. Всё действительно вполне невинно. Чтобы Маркус меня не разыскивал, я позвонила в одно страсбургское бюро ритуальных услуг, представилась сестрой покойной Изабель Тотлебен и заказала её похороны. Потом послала некролог в газету. Из газеты позвонили в бюро, те подтвердили, что похороны состоятся, как объявлено, и некролог был опубликован.
— А как ты объяснишь разницу в возрасте?
Изабель открывает ротик, чтобы мне ответить, но в этот момент дверь резко распахивается и на пороге появляется Маркус Тотлебен. Видимо, предупреждая, что он не посол доброй воли, в руке мерзавец держит пистолет. Стичи пытается, на свой собачий манер, приветствовать и Маркуса, но детский доктор сильным пинком отправляет несчастную бульдожку в корзину. Щенки бегут к визжащей от боли и страха мамаше, чтобы как-то её поддержать.
— Не смей трогать собаку, негодяй! — кричит Изабель. — Что тебе тут нужно?
— Ты сама знаешь. Отдай мои фотографии по-хорошему.
— А то что?
— А то. Я просто сделаю «пиф-паф», — Маркус поводит стволом пистолета, — и фотографии тебе больше не понадобятся. Ты следишь за моей мыслью?
— Это, конечно, меня не касается, но о чём идёт речь? — вклиниваюсь я в разговор родственников.
Маркус холодно смотрит на меня:
— Изабель, будь добра, скажи этому олуху.
— Маркус очень любил фотографировать свои педофильские забавы со мной, — насмешливым тоном произносит Изабель. — На этой почве у него развилась настоящая мания. Этот мерзавец нащёлкал целую коллекцию. Вот я и прихватила с собой самую выразительную её часть. Боялась, что кто-нибудь посторонний увидит.
— Ага, и прислала мне из Сета письмо с парой фото и требованием денег! — возмущается Маркус. — Можете себе представить подобную наглость, герр Росс? Жалкая шантажистка!
— Так вы поэтому наняли частного детектива? — спрашиваю я жертву шантажа.
— А что мне оставалось делать? Я попросил Пауля найти эту тварь и забрать фотографии. Он часто выполняет подобные поручения. Гутентаг служил в Иностранном легионе. Знает французский язык и не задаёт лишних вопросов. Лишь бы хорошо платили.
— Не стоит называть тварью собственную дочь, — замечаю я.
Одутловатое лицо Маркуса кривится в презрительной гримасе.
— Эта тварь мне не дочь! Я удочерил её месячной крошкой, сделал такую глупость. Вы следите за моей мыслью?
— Так ты мне не отец?! — вскрикивает Изабель. — Ты лжёшь! Не могу поверить. Мамочка ничего про это не говорила!
— Отчиму обзываться на падчерицу тоже неприлично, — упрямо гну я свою линию.
— А вам бы, герр олух, лучше заткнуться, — советует мне Маркус.
Изабель права: этот тип действительно настоящий мерзавец!
— Послать письмо из приюта — это была моя ошибка, — признаётся Изабель, обращаясь скорее ко мне, чем к отчиму.
— Ты просто безмозглая тварь! — снова вскипает Маркус. — Поэтому-то Гутентаг и нашёл тебя. Пауль собрал пухлое досье. Я читал его. Гадкое чтение. В досье собраны все твои художества, Изабель! Пауль шёл от одного детского приюта к другому, от одной приёмной семьи к другой, и везде тебя, тварь, проклинают и ненавидят. У одних ты украла деньги, у других — драгоценности, у третьих — ценные вещи. У кого-то соблазнила сына, у кого-то увела мужа. Жила с любовниками, занималась проституцией. Чего там только нет, в этом досье. Ты — бессовестная воровка и шлюха, Изабель!
— Это правда? — задаю я вопрос девочке-эльфу, которая с ненавистью смотрит на Маркуса. На её щеках блестят слёзы. Изабель молчит.
— Это правда?
— Конечно, правда! — самодовольно заявляет Маркус вместо Изабель. — Теперь шлюхе надоело скитаться по помойкам, вот она и придумала, как быстро разбогатеть. Вы следите за моей мыслью?
— А кто же тогда мой отец? — вдруг спрашивает Изабель, и я понимаю, что всё это время она думала совсем о другом.
— Не знаю. Бланш мне говорила, что это была какая-то её школьная любовь.
— Но хотя бы имя ты знаешь?
Маркус взмахом руки отгоняет прочь вопрос Изабель.
— Какое мне дело до твоего отца? Где фотографии, тварь!
— Перестаньте оскорблять бедную девочку, герр Тотлебен! — снова говорю я. — Какая бы она ни была, вы-то уж точно её ничем не лучше.
— Какая ещё, к дьяволу, девочка?! — гадко усмехается Маркус. — Этой хитрой бабе двадцать восемь лет!
— Как двадцать восемь?!
— Изабель сбежала из Пирмазенса четырнадцать лет назад, когда ей было четырнадцать! Сами посчитайте, герр лох, сколько ей сейчас.
— Изабель?
Изабель кивает, потупя взор:
— Прости, мой герой, но мне действительно двадцать восемь лет.
— Ты лишаешь меня последних иллюзий, но как же?..
Изабель лучезарно улыбается мне:
— Как я смогла всех обмануть? Это было несложно. Природа наградила меня моложавой внешностью. Я маленькая, худенькая. Плюс немного косметики, тёмные очки в солнечные дни, чтобы скрыть морщинки у глаз.
— Пауль установил, что эта мошенница уже много лет выдаёт себя за несовершеннолетнюю девчонку, страдающую частичной амнезией, — со злорадством вставляет Маркус. — Настоящий оборотень! Вот кому нужно давать Оскара за лучшую женскую роль. Вы следите за моей мыслью?