Эдуард оборвал меня взмахом руки, когда я выразил свое скептическое отношение к подобной идее.

– Расскажи мне о близнецах, – велел он.

– Они растут.

– Моя сестра сказала то же самое, но я слышал, что Этельстан не хочет сосать грудь? – Было видно, что Эдуард искренне переживает за сына.

– Этельстан сосет как теленок, – ответил я. – Это я распустил слух, будто он слабенький. Ведь именно это хочется услышать твоей матери и твоему тестю.

– А, – произнес Эдуард и улыбнулся. – Я вынужден отрицать, что они законнорожденные, – добавил он, – но они очень дороги мне.

– Они в безопасности, лорд, и прекрасно себя чувствуют, – заверил я его.

Он дотронулся до моей руки.

– Береги их! И еще, лорд Утред, – он сжал мою руку, подчеркивая важность того, что собирался сказать, – я не желаю, чтобы датчан провоцировали! Ты понял меня?

– Да, лорд король.

Он вдруг сообразил, что держит меня за предплечье, и отдернул руку. Он чувствовал себя очень неловко в моем обществе то ли из-за того, что превратил меня в няньку при королевских бастардах, то ли из-за того, что я был любовником его сестры, то ли из-за того, что приказал мне соблюдать мир, хотя знал, что я считаю это спокойствие обманчивым. Как бы то ни было, но провоцировать датчан запрещалось, а я поклялся подчиняться Эдуарду.

Так что я отправился провоцировать датчан.

Часть третья
Ангелы

Глава девятая

– Священники совсем прижали Эдуарда к ногтю, – пожаловался я Лудде, – а его мамаша вообще распоясалась. Безмозглая сука.

Мы уже успели вернуться в Фагранфорду и сейчас ехали на север, на холмы, откуда можно было понаблюдать за гористой территорией Уэльса, расположенной за широкой рекой Сеферн. Шел дождь, и солнце отражалось в водах реки ломаным грошом.

– Они думают, будто с помощью молитв смогут избежать войны, – продолжал я, – и все из-за этого идиота Плегмунда. Он считает, что бог ослабит датчан.

– Молитвы могут сработать, лорд, – бодро заявил Лудда.

– Черта с два они сработают, – отрезал я. – Если бы твой бог хотел, чтобы они сработали, почему он не сделал этого двадцать лет назад?

Лудда был слишком благоразумным, чтобы ответить на поставленный вопрос. Мы с ним были вдвоем. Я кое-что искал и не хотел, чтобы люди знали, что именно я ищу, так что мы с Луддой отправились на гребень без сопровождения. Мы обшаривали окрестности, расспрашивали рабов на полях и танов в их жилищах, и на третий день я нашел то, что искал. Правда, не совсем то. На мой вкус, оно находилось слишком близко к Фагранфорде и слишком далеко от датской земли.

– Но на севере ничего подобного нет, – сказал Лудда, – во всяком случае, я не слышал, чтобы было. Таинственных камней на севере навалом, а вот погребенных нет.

Таинственные камни – это странные круги из огромных валунов, созданные древними людьми, вероятно, в честь их богов. Обычно, когда мы находили такое место, мы начинали копать под камнем и находили там клады. Погребенные же камни лежат в курганах, которые имеют либо полукруглую, либо вытянутую форму и являются гробницами древних. Мы и их раскапываем, хотя некоторые люди думают, будто лежащие внутри скелеты защищены духами или даже огнедышащими драконами. Я находил в таких гробницах золотые украшения, а однажды раскопал там кувшин, наполненный черным и желтым янтарем.

Курган, что мы обнаружили в тот день, находился на высоком кряже, с которого во все стороны открывался вид до самого горизонта. На севере мы даже разглядели датскую территорию, и хотя до нее было далеко, слишком далеко, я все же решил, что это древнее захоронение нам подойдет.

Место называлось Натанграфум и принадлежало одному мерсийскому тану по имени Эльволд, который пришел в восторг, когда узнал, что я собираюсь раскапывать его курган.

– Я дам тебе рабов для этой работы, – предложил он мне, – мерзавцы совсем обленились, им до жатвы совсем нечего делать.

– Я возьму своих, – сказал я.

У Эльволда тут же возникли всякие подозрения, но я был Утредом, а он не хотел восстанавливать меня против себя.

– Ты поделишься тем, что найдешь? – с беспокойством спросил он.

– Поделюсь, – ответил я и положил на стол золото. – Это, – сказал я, – за твое молчание. Никто не знает, что я здесь, и ты не должен никому говорить. Если я узнаю, что ты нарушил молчание, я вернусь и похороню тебя в этом кургане.

– Я никому не скажу, лорд, – пообещал он. Седой, с обвислыми щеками, он был значительно старше меня. – Господь свидетель, я не хочу проблем, – продолжал он. – В прошлом году урожай был плохой, датчане неподалеку, и я молюсь только о спокойствии. – Он взял золото. – Но ты ничего не найдешь в этом кургане, лорд. Мой отец уже копал его много лет назад и не нашел там ничего, кроме скелетов. Даже бусины не нашел.

На вершине кряжа были две гробницы, одна на другой. Круглый курган как бы стоял на продолговатом, который тянулся с востока на запад и был примерно десять футов в высоту и шестьдесят шагов в длину. Длинный курган представлял собой насыпь из земли и осколков меловой породы, но в его восточной части были проделаны пещеры, вход в которые закрывался валуном и смотрел на восходящее солнце.

Я отправил Лудду в Фагранфорду за десятком рабов, и они сдвинули валун и расчистили вход. Мы вошли в длинный, выложенный камнями коридор, в конце которого нам открылось четыре зала, по два с каждой стороны. Мы осветили помещения просмоленными факелами и отвалили тяжелые валуны, закрывавшие входы в залы. Там, как и предупреждал Эльфолд, мы не нашли ничего, кроме скелетов.

– Сойдет? – спросил я у Лудды.

Он ответил не сразу. Несколько мгновений он с ужасом таращился на скелеты.

– Они вернутся и будут преследовать нас, лорд, – тихо проговорил он.

– Нет, – сказал я, но все же ощутил холодок в желудке. – Нет, – повторил я, хотя и сам не верил в это.

– Не прикасайся к ним, лорд, – взмолился Лудда.

– Эльволд сказал, что его отец уже побеспокоил их, – напомнил я, пытаясь убедить самого себя, – так что нам ничего не грозит.

– Раз он побеспокоил их, лорд, значит, мы их разбудили. Теперь они ждут момента, когда можно будет отомстить.

Скелеты были детские и взрослые, пустые глазницы с ухмылкой смотрели на нас. В одном черепе была глубокая рана с левой стороны, на другом еще сохранились клоки волос. Один детский скелет сидел на коленях у взрослого, другой по полу тянул костлявую руку к нам.